— Подождите минутку, — перебил его Лэнг. О сигаре он давно забыл, и она, погасшая, лежала в пепельнице. — Вы хотите сказать, что на самом деле Моисей был египетским фараоном?

Фрэнсис посмотрел вокруг. Его сигара тоже погасла, и он хотел снова закурить ее. Лэнг бросил ему коробку деревянных спичек.

— Даты жизни Аменхотепа IV, принявшего имя Эхнатон, и период, во время которого новый фараон закрывал храмы, приходились как раз на ту эпоху, когда жил Моисей. Можно было предположить, что фараона, веровавшего в единственного бога, свергли примерно тогда же, когда, согласно Библии, Моисей ударился в бега, а затем вернулся. Да, еще история со змеями. Моисей, несомненно, был досконально знаком со всеми уловками придворных фокусников, а этим знанием приближенные фараона вряд ли стали бы делиться с каким-нибудь формовщиком кирпичей. И в тексте, который вы мне дали, имя Моисей и титул фараона используются попеременно.

— Разве из этого следует, что речь идет об одном и том же лице?

Фрэнсис пожал плечами.

— Наверняка сказать нельзя. Но некоторая логика прослеживается. Египет отторгает правителя-монотеиста. Из надписей на различных стелах и обелисках перед усыпальницами нам известно, что эти события происходили в эпоху правления Аменхотепа IV, более известного как Эхнатон. Любопытно, что его могилу так и не нашли, хотя захоронения и его предшественника, и его преемника давно обнаружены. Возможно, потому, что он был похоронен не в Египте, а в Синае — его новыми последователями. В любом случае, израильтяне, чья религия всегда была монотеистической, могли пойти за таким человеком.

— И вы еще называете меня еретиком!

Фрэнсис улыбнулся.

— Сомневаюсь, чтобы церковь особенно волновала генеалогия Моисея. Все его значение состоит в том, что он был одной из множества персон Ветхого Завета, готовивших почву для явления Мессии.

— Но с какой стати бывшему фараону могли понадобиться такие последователи? Ведь израильтяне были рабами, верно?

— Если внимательно читать Ветхий Завет, будет ясно, что это не так. Иосифа, если помните, носившего многоцветные одежды, действительно продали в рабство в Египет, но там он совершил потрясающую карьеру, сделался ближайшим советником правившего фараона и пригласил к себе свою родню. Они явились лишь первой группой иммигрантов за годы, разделявшие Иосифа, который стал Израилем, и Моисея-Эхнатона.

— Прямо как в США, — сказал Лэнг и слез со стола, чтобы плеснуть в стакан воды из-под крана. Грампс, которому пришлось поспешно выскочить из-под ног хозяина, недовольно зарычал. — Точно так же было со всеми, кто переселялся к нам из других стран.

Фрэнсис протянул свой стакан Лэнгу, чтобы тот налил ему еще немного виски.

— Еще один, и мне придется уйти. Да, там было нечто вроде израиле-египтян, нуби-египтян и тому подобных. Как сейчас у нас пишут сложные слова через дефис, как будто недостаточно быть просто американцем. Впрочем, есть и серьезное отличие: иммигранты в Египет, вероятно, были частью его народа на протяжении многих сотен, а то и тысяч лет, а не века-другого. А вот насчет того, что написано в ваших бумагах о золоте и манне, увы, не могу ничего сказать. Тут вам придется обратиться к химику или физику.

Лэнг, естественно, не собирался рассказывать о судьбах тех физиков и химиков, которые имели несчастье прикоснуться к этому вопросу.

— И все же, хотелось бы понять, — не отступал Рейлли, — почему бывший фараон захотел сделать своими последователями простых формовщиков кирпичей?

Фрэнсис сделал последний глоток из своего стакана и поднялся.

— Вы когда-нибудь видели, чтобы политик отказался от электората? Кроме того, Моисей верил в одного Бога, как и они. — Он шагнул к двери и протянул хозяину руку. — Отличная еда, прекрасная сигара, замечательная компания. Как всегда. Благодарю вас.

— Уверены, что не хотите еще капельку?

Священник покачал головой.

— Возможно, Бог и будет рядом со мною за рулем, но если меня остановят, то виновным за вождение в нетрезвом виде стану я, и только я. А начальство будет очень недовольно, если епископу придется среди ночи вызволять своего подчиненного из полиции.

Лэнг стоял в двери, пока не услышал позвякивание, извещавшее о прибытии лифта.

Через час Рейлли лежал на спине, слушая храп Грампса. Отблески от фар проезжавших далеко внизу машин играли на потолке, словно какой-то абстрактный черно-белый фильм.

Моисей, который был не израильтянином, а египетским фараоном. Израильтяне, которые были не евреями, а египтянами. Рисунок, начавший проглядывать сквозь туман еще в Вене, все так же не имел лица, но становился все более четким. Вена?..

Какое имя упомянул Шаффер?

Бен-Хамиш из Каира. Человек, у которого могло иметься объяснение насчет энергетического потенциала белого порошка.

Лэнг встал с кровати и вышел в гостиную комнату, где на столе секретера работы Томаса Элфа лежал ноутбук. Чтобы найти того самого человека, о котором говорил Шаффер, потребовался почти час.

Парк-плейс

2660 Пичтри-роуд

Атланта, Джорджия

На следующее утро

Встав с постели, Лэнг позвонил по телефону и заказал билет до Вены через Париж. Закончив с этим, он позвонил пилоту фонда и велел готовить «Гольфстрим» к перелету по тому же маршруту.

У того, кто поставил «жучка» в его квартиру, не должно было возникнуть подозрений о том, что он отправляется в какое-то другое место.

Немного позже, выбритый и одетый, Рейлли вынул панель, прикрывавшую заднюю стенку ящика его ночного столика, и вынул из тайника паспорт со своей фотографией на имя Джоэла Коуча из Мейкона, Джорджия. В соответствующей графе было указано, что документ выдан Госдепартаментом Соединенных Штатов пять лет назад. Но истине соответствовала только фотография. На самом деле документ изготовили по просьбе Герт во франкфуртском отделе Управления три года назад, когда ей и Лэнгу необходимо было путешествовать под какими угодно именами, кроме своих собственных. К паспорту прилагались водительские права, членский билет клуба здоровья, две кредитные карточки с истекшим сроком действия, одна дебетовая карточка и фотография (такого размера, чтобы ее можно было бы носить в бумажнике) маленькой девочки, которую он никогда в жизни не видел, — предположительно, дочери Коуча.

Подкидывая паспорт на ладони, Лэнг подумал, что неизвестный злоумышленник, который оставил здесь подслушивающее устройство, мог отыскать тайник в ящике и взять на заметку имя Коуча. Но приходилось идти на риск, выбора не было.

Отъехав от дома, Рейлли направился не на юг, в центр города, где располагался его офис, а на север. Остановившись около отделения банка, он взял изрядную сумму наличными, потом проехал милю или полторы дальше и припарковал «Порше» возле «Леннокс-сквер», огромного торгового центра, где имелись, в частности, кассы авиакомпании «Дельта эйрлайнз». Торговый центр только-только начал работу.

Лэнг знал, что покупка билета за наличные привлечет к нему внимание Транспортной безопасности, но обыск багажа и собственной персоны должен был стать той ценой, которую ему нужно было заплатить за возможность покинуть страну, не имея за собой «хвоста». Он не сомневался, что паспорт, изготовленный в Управлении, выдержит все проверки — и внешнего вида, и номера. И тогда он отправится в путешествие под видом Джоэла Коуча, эксцентричного типа, который терпеть не мог столь любимых большинством американцев кредитных карточек.

Сунув билет в карман пиджака, Рейлли зашел в «Старбакс», откуда было хорошо видно, как огромное помещение постепенно заполнялось народом. Там он выпил чашку кофе, на вкус больше походившего на какое-нибудь кондитерское изделие, чем на настоящий кофе, но так и не заметил никого, кто проявлял бы к нему особый интерес.

Выходя, он представил себе, что было бы, вздумай он выпить кофе в любой из забегаловок центра города. Тут же пристал бы какой-нибудь наглый попрошайка: «Эй, мистер! Подкиньте пять долларов на большую чашку охлажденного кенийского мокко!»