— Прости, Азеведу, но мне кажется, у тебя слишком разыгралась фантазия, — сказал Шику. — Тиноку мог отомстить Зе Паулу гораздо проще. Для этого ему не надо было отказываться от семьи, от всех жизненных благ и скрываться невесть где.

— У меня есть некоторые основания полагать, что Тиноку и Зе Паулу схватились из-за несравненно большего капитала, нежели обувная фабрика и кожевенный завод.

Азеведу умолк, не желая посвящать комиссара в известные только ему подробности, но Шику проявил настойчивость:

— Хватит водить меня за нос! Выкладывай все, что тебе известно. Мы же вместе ведем расследование.

— Это в некотором роде служебная тайна...

— Из-за которой тебя и прислали в Маримбу?

— В общем, да. Но ты прав: наверное, я должен посвятить тебя в подробности этого дела, — сдался Азеведу.

История, которую он поведал Шику, уходила своими корнями во времена Второй мировой войны. Некий фашистский преступник — полковник СС Генрих фон Мюллер за годы войны награбил огромное количество драгоценностей в музеях России и стран Восточной Европы. Потом эти драгоценности бесследно исчезли вместе со своим владельцем, и их до сих пор разыскивают спецслужбы всего мира. Долгое время эти поиски были абсолютно безуспешными, и лишь несколько лет назад часть драгоценностей всплыла на крупном аукционе в Рио-де-Жанейро. Среди них было и уникальное изумрудное колье из сокровищ русских царей. Человек, выставивший на аукционе это колье, признался, что купил его у какого-то крупного предпринимателя из Маримбы — владельца кожевенного завода.

Так следствие вышло на Тиноку. Но ни арестовать его, ни допросить как свидетеля следователи не успели — Тиноку внезапно исчез, и после него осталась только яхта в открытом море.

— Мы решили тогда, что он инсценировал собственную смерть и сбежал, прихватив драгоценности, — сказал Азеведу. — За вашим районом был установлен дополнительный надзор, но Тиноку ни разу себя не обнаружил — даже косвенно.

— Однако сейчас ты подозреваешь именно его в убийстве Зе Паулу. Почему? — спросил Шику.

— Да, мне кажется, что Тиноку на несколько лет затаился, лег на дно, и лишь теперь, когда о нем все забыли, счел возможным всплыть на поверхность.

— Но зачем надо было убивать Зе Паулу, если Тиноку скрывался не от него, а от федеральных служб?

— Очевидно, все из-за тех же драгоценностей, которые они не поделили. После исчезновения Тиноку мы проверяли все его окружение, в том числе и Зе Паулу. Вел он себя, надо сказать, престранно. Бизнес его был на грани банкротства, а он, несмотря на это, много путешествовал.

— Продавал драгоценности за границей! — догадался Шику.

— Вот именно, — подтвердил Азеведу. — Однажды мы получили сообщение от французских коллег: они нашли редкую драгоценность у какого-то мафиози, и тот утверждал, будто приобрел ее у богатого бразильца. Среди фотографий, которые мы им отослали, он узнал Зе Паулу. Казалось, круг замкнулся. Но как только это выяснилось — последовала смерть Зе Паулу.

— И вы снова остались ни с чем?

— Не совсем так. Теперь, когда мне стало ясно, что Тиноку вышел из тени, нам следует обратить пристальное внимание на его адвоката — Эзекиела дус Сантуса. Этот тип был приговорен к длительному заключению по совокупности преступлений — заказные убийства, подкупы, распространение наркотиков, контрабанда. Он сидит в тюрьме, но не исключено, что у него сохранилась связь с Тиноку.

— Бедная Аманда! Она даже не представляет, кем был ее отец! — сокрушенно покачал головой Шику. — Или, может, даже не был, а есть.

— Шику! Ты обещал мне, что будешь хранить тайну! — напомнил ему Азеведу. — Твоя жена не должна знать ни о драгоценностях, ни о предмете моего расследования!

После неудавшегося примирения с Шику Аманда приостановила дело о разводе, зато иск о взимании долга с Артурзинью, наоборот, форсировала. Однако ее и здесь ждало разочарование, потому что Артурзинью удалось собрать необходимую сумму. Частично ее покрыла Селена, узнавшая о проблемах Артурзинью и отдавшая ему чек, полученный от Илды, а недостающие деньги сумел изыскать Гуту — за счет жесткой экономии средств, которую он установил на фабрике в последние месяцы.

— Вот кому надо было родиться старшим братом! — высказал свое восхищение Артурзинью.

— Да ладно тебе! — смутился Гуту. — Твой ход с Селеной — вот почерк мастера! Долг она вернула. А скоро станет еще и богатой наследницей. Тогда ты на ней женишься?

— Я ей уже сейчас сделал предложение, — признался Артурзинью. — А она мне отказала! Ее сердце, видите ли, принадлежит Шику. Можешь себе представить — опять Шику! Как и в случае с Амандой.

— Но он ведь женат. Так что у тебя еще остается надежда.

— Очень слабая, брат! — вздохнул Артурзинью. — Ты не знаешь Селену. Без любви она замуж не выйдет.

— Неужели предпочтет остаться старой девой?

— И такое не исключено. Это редкая девушка! Я сделаю все, чтобы ей помочь.

Потом братья заговорили о матери, чье здоровье вызывало у них все большую тревогу. Зе Паулу с помощью тех злосчастных кассет сделал-таки свое черное дело — заставил дону Изабел думать только о нем, полностью исключив ее из реальной жизни. Домашние не сразу поняли, что у Изабел начались галлюцинации. Когда она твердила: «Зе Паулу не умер», дети воспринимали это в переносном смысле, понимая так, что отец продолжает жить в ее памяти и в душе. Привычными для них стали и ее беседы с Зе Паулу во время просмотра очередной кассеты. Но со временем Изабел стала вслух обращаться к Зе Паулу даже при выключенном видеомагнитофоне, и это уже был опасный симптом.

Желая отвлечь мать от навязчивых мыслей о покойном, Гуту уговорил ее выйти вместе с ним на прогулку, и там, у Изабел начались уже очевидные галлюцинации. Ей почудилось, будто Зе Паулу пригласил ее на танец, и она стала вальсировать посреди изумленной толпы.

По совету Орланду из Сан-Паулу был выписан психотерапевт, назначивший Изабел курс лечения и настоятельно рекомендовавший ей воздержаться от просмотра кассет. Изабел изо всех сил сопротивлялась, не желая отдавать свое сокровище, и рассталась с ним лишь после того, как доктор пригрозил, что в противном случае вынужден будет лечить ее стационарно — то есть в психиатрической больнице.

А Гуту строго поговорил с Сервулу:

— Я знаю, что кассеты приносите вы, поэтому прошу вас больше этого не делать. Мы не должны допустить, чтобы мама окончательно лишилась рассудка.

Несколько дней Сервулу держался стойко, отвечая отказом на просьбы Изабел принести ей очередную кассету, оставленную Зе Паулу.

— Я отдал вам уже все кассеты. Других нет. Поверьте мне, дона Изабел.

— Ну, тогда принеси мне какую-нибудь из тех, что я уже видела.

— Нельзя. Доктор не велел.

Такой или примерно такой диалог они вели каждый день, и однажды Сервулу не выдержал — сжалился над своей госпожой. Ночью, когда все, кроме Изабел, уснули, он прокрался в рабочий кабинет Зе Паулу, в котором был установлен компьютер и где Гуту спрятал кассеты, отобранные у матери.

Осторожно отворив дверь, Сервулу не столько увидел, сколько почувствовал присутствие здесь постороннего человека.

Пистолет у Сервулу всегда был наготове, поэтому он мгновенно взял под прицел сидевшего за компьютером чужака:

— Не трожь пистолет! Подними руки! Теперь вставай! Медленно! Повернись.

Незнакомец был одет в черный эластичный комбинезон, похожий на те, в каких выступают на соревнованиях конькобежцы. Лицо его скрывала такая же черная маска, но Сервулу практически не сомневался, что застукал здесь Билли — загадочную личность, прибывшую в Маримбу неведомо с какой целью.

— Не подумайте, что я вор! — принялся оправдываться тот. — Я просто ошибся адресом. Решил, что это дом, который недавно снял мой приятель. Вошел, увидел компьютер и вздумал пошутить — оставить ему сообщение...

— А это тоже часть твоей шутки? — указал Сервулу на пистолет.