Одна улочка сменяется другой. Три казачьи колонны приближаются к центру с разных сторон, и пока все идет просто отлично. Но местные жители быстро понимают, что мы чужаки и враги. Они поднимают истошный крик и бегут впереди нас. Это не есть хорошо, и мы устремляемся за ними вслед. Бегом, как можно скорей, казаки спешат вперед, и вскоре мы оказываемся на площади перед трехэтажным зданием, дворцом местного управителя. Рядом притулилась огороженная глинобитным забором одноэтажная казарма, а за этими зданиями видны зеленые фруктовые сады и белокаменные особняки знати.

  Моя ватага первой оказывается на месте, остальные пока запаздывают, и я решаю не медлить, а сразу атаковать казарму, в которой полторы сотни пехотинцев туфенгчи, могущих встретить нас ружейным огнем.

  - Василий, - я оглядываюсь на Борисова, - возьми десяток и захвати дом городского главы! Остальные за мной! У кого бомбы, приготовиться! Побьем басурман без всякой жалости, казаки!

  Через небольшую площадь мы перетекаем потоком, забегаем во двор казармы, и я вижу первого вражеского солдата. Мой пистоль изрыгает пламя. Кусок свинца с четырех метров разносит голову, что-то орущего туфенгчи, пистоль возвращается в кобуру и вместе с ватажниками я вламываюсь в длинное приземистое здание.

  В казарме суета и беготня. Сотня полуодетых мужчин в душном помещении мечется в поисках своего оружия. Но что с этого толку? Порох и патроны хранятся отдельно от ружей, а с сабельками против нас особо не повоюешь.

  - Убрать бомбы!

  Понимая, что взламывать оборону укрепившегося противника нам не придется, я отдаю новый приказ, и кидаюсь в гущу схватки. Кровь летит во все стороны, и массой своего организованного плотного строя, стреляя из пистолей и рубя тела врагов клинками, мы ломим сопротивление персидских регуляров, расслабившихся на отдаленном форпосте империи. Швир-хх! Свистит шашка и рубленая рана вскрывает череп перса. Швир-хх! И отрубленная кисть руки, сжимающая саблю, падает на скользкий глинобитный пол. Швир-хх! И еще один, пытающийся сбежать, противник, мертв.

  Схватка поглощает меня полностью. Хочется рубить и резать, лить кровь и уничтожать любую попытку сопротивления, но враги быстро заканчиваются, а меня останавливает голос Рубцова:

  - Никифор! Нечосу помощь нужна!

  Резким движением кисти, я стряхиваю с шашки кровь и спрашиваю Сергея:

  - Что случилось?

  - Он в особняках застрял. Вроде бы хорошо пошел, а там, на гулямов напоролся. Они его конным строем атаковали и весь отряд разбросали. Пока наши казаки от них отбивались, в особняках знати вельможи очнулись, и силы свои в кулак собрали.

  Гулямы это серьезно, гвардейцы, вроде турецких янычар и египетских мамелюков, тяжелая латная кавалерия, которую персы набирали в основном среди грузин.

  - А Старченка где? - спросил я Рубцова.

  - Своих бродяг собирает. Они склады грабить кинулись.

  - Скоты!

  Помянув недобрым словом разбойников Гаврюши Старченки, я повел три десятка своих ватажников на помощь Нечосу. И вот здесь-то, нам и пригодились бомбы, скопированные с русских гренадерских образцов, чугунные шары с фитилем набитые порохом и свинцом. Через сады мы вышли к широкому ровному полю между четырех особняков, напоминавшее турнирное и, чуть было, не влетели в кровавое месиво, в котором два десятка тяжеловооруженных конных панцирников и человек сорок спешенных персов бились с полусотней казаков. Где остальные люди Харько Нечоса, было непонятно. Идти в лобовую атаку, смысла не было, потери большие будут, так как гулямы нас порубят, а огненный бой использовать неудобно, толкучка большая.

  В общем, по зарослям, мы быстро обошли персов с тыла, и в тыл к ним начали кидать бомбы, которые так рванули, что кони гулямов перепугались, вынесли их из толчеи, и вот здесь-то, мы всадников и встретили. При этом я снова отличился, лично одного панцирника прыжком с дерева из седла выбил и глотку ему перехватил. На этом моменте, бой, как таковой, и закончился. Без гулямов, которые полегли все до единого, остальных персов перебили быстро, а там подошли потерявшиеся казаки Нечоса и Старченка сотню своих оглоедов собрал.

  После этого моя ватага снова стянулась в центр, и начался сбор особо ценной добычи. На все про все у нас время только до утра, а потом придется бежать, так как многие горожане скрылись, и из Астрабада, в любом случае, на помощь Гезу выйдет мощный отряд. Само собой, биться за город, нам интереса нет. Значит, надо грамотно провести мародерку и вовремя свалить из этих мест.

  Чувствуя сильнейшую усталость, я остановился возле колодца, который находился на заднем дворе дворца наместника. Скинул с себя пропитанную грязью и кровью одежду, не жалеючи, отбросил кафтан и штаны в мусорную кучу под стеной, оставил на себе только короткие подштанники и обмылся. Затем появились Митяй Корчага и Федор Кобылин. Они принесли ворох чистой одежды, и я переоделся в легкий серый халат, какой кочевники туркмены носят.

  По всем негласным правилам, сейчас я должен был носиться по дворцу и хватать все, что под руку попадется. Однако я решил не торопиться. Мои помощники, Василий Борисов и Сергей Рубцов, пока справлялись без меня, и этим полностью свою четверную долю отрабатывали. Поэтому я решил сделать себе небольшой отдых, присел на табуретку в тени раскидистой чинары и занялся чисткой шашки, а пока снимал с нее корку запекшейся крови и долы прочищал, делал выводы из того, что сегодня произошло.

  Что мы имеем? Порт и город взяты, и потери у всех разные. У меня шесть человек безвозвратных, хотя отряд самый маленький и он все время находился на острие удара. У Нечоса погибло двадцать три человека и девять тяжелых, много потерял, но это можно списать на случайность, на гулямов, которые проводили турнир для своих хозяев, заметили нас, приняли бой и прикрыли бегство вельмож. У Старченки тридцать шесть мертвецов и двадцать пять тяжелых, а все из-за глупости, жадности и неорганизованности, которые могли повлечь за собой поражение.

  Какие выводы придется сделать после сегодняшнего дня? Их много, но основные просты. Первое, с разбойниками дел иметь нельзя, это я и раньше знал, но в этот раз меня Харько убедил вместе с Гаврюшей пойти. И хотя сам Старченка хороший боец и нормальный командир, контингент бойцов в его отряде дрянь, бунтари, привыкшие боярские усадьбы жечь и, на мой взгляд, они просто обуза. Второе, персы вояки неплохие, но неорганизованные. Третье, сегодня мы соберем добычу, и при дележке может выйти некрасивая ситуация, так что придется подготовиться самому и казакам своим инструкцию дать. Четвертое, мои ватажники-отважники показали себя достойно, ни один не струсил и за спинами товарищей не отсиживался. Вот такие дела и такие мысли после боя.

  - Дзан-гг! - со звоном, на втором этаже дворца было выбито стекло, и в проеме появилась растрепанная голова Ивана Черкеса.

  - Чего все ломаешь!? - окликнул я односума.

  - А зачем что-то беречь, Никифор? Все равно, когда будем уходить, добро басурманское подожжем.

  - И то верно.

  Согласившись с Иваном, я хотел еще минут десять посидеть, но он сказал:

  - Мы тут казну городскую нашли, и Борисов тебя зовет.

  - Ничего не трогали?

  - Нет, все как ты велел. Тут мешки опечатанные, а в них монеты.

  - Сейчас подойду.

  Я встал с табуретки и еще раз обтер шашку чистой ветошью, которая оказалась дорогой шелковой шалью. Затем, подкинул ее и подставил клинок, а когда шаль распалась на две части, я удовлетворенно ухмыльнулся, и отправился во дворец. Казна такое дело, что глаз да глаз нужен, и пока шел, вызвал на дележку Нечоса и Старченку, это значит, дабы атаманы видели нетронутые печати и невскрытые мешки, и не говорили потом, что их кто-то обманул.

  Повелитель огромнейшей империи Сефевидов шах Солтан Хусейн Первый пятидесятитрехлетний рыхлый мужчина завернутый в несколько халатов с огромной чалмой на голове, сидел в тронном зале своего дворца и смотрел на двух людей стоящих перед ним. И как это всегда случалось, когда эти люди, его духовный наставник Махаммад Бакир Маджлиси и тетя Марьям Бегум, были рядом, он думал о трех вещах. Во-первых, шах желал покинуть казавшееся ему душным помещение и выйти в сад. Во вторых, выпить сладкого заморского вина и забыться. А в третьих, после принятия внутрь горячительного напитка, вызвать к себе самых прекрасных наложниц гарема и насладиться жаром их бедер.