Моментально наступившая тишина, тяжким грузом придавила людей, и старейшина, почесав голову, ответил:

  - Лучше в Дербент.

  - Я почему-то так и подумал. - Кондрат развернулся спиной к попавшим в нехорошую ситуацию крестьянам и, уходя в войсковую избу, окликнул меня: - Никифор, за мной.

  Спустя пару минут мы сидели с отцом в его кабинете, и он, кивнув в сторону открытого окна, за которым шумели сгоняемые казаками конвойной атаманской сотни вынужденные переселенцы на Кавказ, сказал:

  - Ничему их жизнь не учит.

  - Это точно, - согласился я с отцом и задал вопрос: - А что это за наказание, переселение в Дербент? Раньше не было такого.

  - Так раньше и Дербент был персидским городом, а теперь он наш и возвращать его Солтан-Хуссейну мы не собираемся. Вот и выходит, что надо там своих людей селить. А кого, если все беженцы из России на Дону осели, а новых взять негде?

  - Я так подозреваю, что эти сектанты не первые, кто под такое наказание попал?

  - Не первые. За две недели уже семьсот человек набрал. Кто-то за воровство влетел, кто-то на неуплате налогов попался, а иные за хулу на войсковое правительство наказание понесли.

  - И что, всем выбор между Россией и Кавказом предлагаешь?

  - Всем. И что характерно, ни один из бывших беглецов не желает под кнут помещика возвращаться. Ладно, что это мы все за колонистов говорим. Давай-ка, сын, выпьем с тобой чуток, и ты мне расскажешь о своем походе, а то слухов и докладов о нем много, а что на самом деле было, хочу от тебя узнать.

  День начинался как обычно. Строители встали чуть свет, позавтракали и продолжили заливать фундамент основного крепостного здания - донжона, который должен был возвышаться на высоком взгорке рядом с переправой через Кагальник. Я посмотрел на эти движения, в который уже раз помянул недобрым словом свою самонадеянность, и кликнул односумов. Мы вооружились дробовиками, заседлали коней и умчались вверх по реке бить утку. Охота удалась на славу, и птицы настреляли много. Правда, за ней пришлось в холодную воду лезть, но в целом, развеялись. И когда в полдень, веселой гурьбой, мы выбрались на берег, перед возвращением в крепость обсушиться у костра, я спокойно и без нервов сосредоточился на мыслях о строительстве и вспомнил самого себя шесть недель назад.

  Тогда, мне казалось, что все будет просто. Мы, то есть я и боевые товарищи, приедем на место. В хорошем месте раскидаем вешки, укажем строителям, что делать, и будем почивать на лаврах, отдыхать, и ни о чем особо не думать. Дурак я был, а все оттого, что слабо представлял себе, чего хочу и во что мне это обойдется, хотя по началу, все складывалось вполне нормально.

  По старому Астраханскому шляху мы добрались к моему "феоду", как я, то ли в шутку, то ли всерьез, для себя и товарищей назвал данную мне под опеку и охрану землю. Затем, нашли высокий холм на правом берегу Кагальника и разметили большой квадрат. Все складно и ладно, но спустя сутки появились строители и их бригадир, мой "мучитель", Серко Таганок, вольный зодчий с Украины, и началось. Какой замок я хочу? Сколько людей еще можно вызвать в помощь строителям? Почему стройматериалы запаздывают? Что будет стоять в центре крепости: донжон, кремль или детинец? А какой высоты будут стены? Стоит ли рыть ров? И так далее и тому подобное.

  Сотни вопросов посыпались на меня, как из рога изобилия, и тогда я впервые осознал, во что встрял и взвыл от тоски. Было, кинулся в Поздеевку, где в окружении молодых потенциальных химородников и совершенно неизвестных мне седых дедов и бабулек отдыхал Лоскут, хотел у него совет получить. Но расслабившийся на отдыхе полковник, апатично взмахнул рукой, и посоветовал не суетиться, строить обычный деревянный острог с парой башен и хатами-мазанками, которые окружены высоким палисадом. Я напомнил ему, что хочу возвести крепость на века. А в ответ, еще один расслабленный взгляд и просьба не беспокоить старого больного человека всякой чепухой, с которой я могу справиться сам. Философ, блин! Кинул меня, на произвол судьбы, и теперь релакс ловит. Ну и ладно, сам свои проблемы решу.

  В общем, вернулся я на строительство, продумал все вопросы Серко Таганка и начал их решать по мере поступления. Сначала вызвал бригадира и обговорил с ним план крепости и количество рабочих рук, которые ему требуются. И выяснилось, что до снега можно успеть построить только донжон, пятнадцатиметровое здание с двумя десятками комнат и залить фундамент крепостных стен. Для этого, помимо ста пятидесяти профессиональных каменщиков, потребуется не менее полутысячи подсобных рабочих и сотня рабочих лошадок.

  Нормально, исходные данные имеются, пришла пора крутиться. Односумы разлетелись по окрестным поселениям, вербовать трудяг, а надо отметить, в конце лета и осенью это проблематично. А я поехал к Зерщикову, который засел в Богатом Ключе и, серьезно переговорив с нашим олигархом, утряс вопрос своевременного поступления стройматериалов, тем более что имелся кирпич с двух своих заводов. Ну, а после возвращения навестил своих соседей, атаманов Кагальницкого и Ракитинского городков, и командира пограничной казачьей полусотни, которая ходила дозором в районе реки Мечетка. Со всеми был налажен контакт, выпито винцо за знакомство, и начались скучные трудовые будни.

  Работа закипела, стали прибывать нанятые за деньги подсобники, и наслышанные об удачливости молодого Булавина молодые казаки, желающие составить мою дружину. Так я стал превращаться в пограничного лорда, который думает совсем не так, как вольный атаман. Раньше-то что, бегом-бегом, только вперед, ограбить врага и вовремя скрыться, а теперь все не так, я обязан держать определенный кусок территории и заботиться о вверенных моему попечению людях. И это хорошо еще, что имеются деньги, строители, верные соратники, а самое главное спокойное время для обустройства на одном месте и создания укрепрайона, а то бы пропал.

  В суете пролетел август и сентябрь, а первого октября в Булавинск, так стала называться моя крепость, прибыл владетель городка Эльбузд и мой дядя Петр Афанасьевич Булавин, среди закубанских кочевников, черкесов и турок Хасана-паши весьма уважаемый человек, имеющий под своей рукой больше сотни казаков. Между нами состоялась беседа один на один, а затем втроем, к нам добавился окрепший и умиротворенный полковник Лоскут. И в итоге было решено, что в любом случае, мы союзники, которые должны оказывать друг другу помощь, не взирая ни на что. Приоритет - защита Древней Крови. Для меня этот договор значил многое, так как дядя обещал извещать меня о всех передвижениях закубанцев в нашу сторону и, по возможности, останавливать их, тем более это его прямая обязанность перед Ачюевским владетелем.

  Петр Афанасьевич пробыл у меня в гостях два дня, навестил Поздеевку, и отправился обратно на реку Эльбузд. После него меня покинул Лоскут, которого ждали большие дела в Черкасске, и остался я один на один со всеми своими проблемами и делами. Но поскольку все было отлажено, я не переживал, уже начал привыкать к своей новой жизни и сильно надеялся на то, что после свадьбы, мне будет, куда привезти Алену, ибо жить в отцовском доме или Царицыне, не хотелось.

  - О чем задумался, Никифор?

  Оторвав взгляд от пламени костра, на которое смотрел, я обратил внимание на Ивана Черкеса, который задал мне этот вопрос.

  - Представляю, как мы здесь зимой жить станем.

  - А-а-а, - Черкес беззаботно взмахнул рукой, - все будет хорошо. Женатые ватажники до весны на старых местах останутся, а на нас, на двадцать-тридцать человек, донжона хватит.

  - А стены? А рабочие?

  - Ты же сам сказал, что временный палисад поставим, а строителей расселим в бараках. Значит, так все и сделаем, а иначе, зачем нам столько бревен и досок понавезли.

  - Что не пропадем, это понятно. Вот только все как-то неустроенно и смутно, и от этого мыслишки разные в голову лезут.