- Присаживайся, Алексей Петрович.

  Чувствуя себя хозяином положения, я указал молодому императору на кресло, которое стояло напротив. Губы Алексея искривились в легкой усмешке, он сел и спросил:

  - Хамишь, Никифор?

  - Надо же с чего-то разговор начать, а ты молчишь.

  - Нет привычки, с колдунами разговоры разговаривать.

  - С колдунами? - я сделал удивленное лицо.

  - А разве нет? Прежде чем с тобой встретиться, я кое-что о тебе узнал.

  - Наверное, составил описание, тайные агенты по списку просмотрели всех, кто должен был участвовать в переговорах, а дальше Тайная Канцелярия и Сыскной Приказ отработали. Так?

  - Подробностей не знаю, дал команду Ромодановскому, а уже он разобрался, кто ты таков.

  - Ну, да, с тех пор, как Федор Юрьевич под себя всю госбезопасность подмял, работать ему проще и легче. И Преображенский Приказ под ним, и Сыскной, и Тайная Канцелярия. Силен стал князь-кесарь.

  - Госбезопасность, это государственная безопасность?

  - Да.

  - Странное слово, но емкое и солидное.

  - Можешь использовать, Алексей Петрович, мне не жалко, я таких слов еще много знаю. Однако же, давай ближе к делу. Разговор мы начали, кто я, ты теперь знаешь, ну и мне про тебя немало известно. О чем ты хочешь поговорить, если конечно, тебе можно с ведуном и язычником, общаться?

  Император помедлил, костяшками своей худой, но твердой руки, легонько ударил по столу, и произнес:

  - С колдуном общаться грех, но я его отмолю. Меня интересует несколько вопросов. Ты на них ответишь?

  - Разумеется, а иначе бы я здесь не сидел.

  - Скажи, Никифор, откуда ты узнал о том, что Ромодановский и Шереметев просчитались, и Меншиков их опередил?

  - Колдовство. Летучие мыши нашептали, что скоро законному наследнику престола Российского худо придется.

  - Врешь?

  Алексей поймал мой взгляд, я с удовлетворением отметил, что дух у молодого императора крепок и, дождавшись, пока он первым отведет глаза, ответил:

  - Вру. Агентура у нас хорошая, как среди слуг, которые вельмож обслуживают, так и во дворцах царских. Давай следующий вопрос, а эту тему отставим в сторону как несущественную.

  - Ладно. Тогда может быть, ты скажешь, откуда про Евфросинью Фролову узнал?

  - Видение из будущего было, и это правда. А ты все же нашел свою половинку?

  - Нашел, и ты оказался прав, Никифор. Это моя девушка, - Алексей помедлил, и продолжил расспросы: - Ты знал, что все так случится, и что я смогу власть взять?

  - Зряшный вопрос. Когда мы с тобой в Коломенском общались, то я говорил, что есть шансы и возможности, и все в твоей власти. Вот сам и смотри. Если бы ты промедлил, то сейчас бы тебя черви или рыбы догрызали, а мне пришлось бы рубиться против русских солдат. Нет предопределения, а есть варианты, и твоя задача, как императора, выбрать для своего государства и народа самый наилучший, не оглядываясь на интересы иноземцев, дворян и духовенства, симпатии которых очень недолговечны.

  - Это да, - Алексей тяжело вздохнул. - Все чего-то хотят, и многое обещают, но выполнять эти обещания никто не торопится. Теперь мне понятно, как нелегко было покойному батюшке. Особенно иностранцы наседают.

  - Датчане с англичанами? Наверное, требуют возобновить войну против шведов, которые сейчас на германские берега высаживаются?

  - Они самые, - император посмотрел на меня, вновь не выдержал взгляда и спросил: - Никифор, почему тебе хочется верить?

   "То, что люди мне верят, это понятно, не даром я своим направлением выбрал Слово, мастерство понемногу растет, но Алексею этого знать не надо".

  - А это потому, что я не о себе беспокоюсь, и не о собственном благе, а о Руси и нашем с тобой народе, Алексей Петрович.

  - И поэтому вы отделяетесь?

  Мой собеседник еще больше погрустнел, и я его подстегнул:

  - Тогда сделай так, чтобы нам самим под крыло империи вернуться захотелось. Сможешь ведь, если правильно себя поведешь. А что отделились, на это много причин было, и ты, Ваше Величество про них прекрасно знаешь. Не хотим мы быть рабами, не желаем этого, и пока на Руси крепостное право, нам всегда будет не по пути.

  - То есть, ты предлагаешь мне упразднить крепостничество?

  - Да.

  - Это невозможная утопия. Мы не Европа.

  - В том-то и дело, что мы не Европа, и свободу из нас ничем не вытравить. Сейчас невозможно отменить рабство, понимаю это. Однако, что будет через десять лет твоего правления или через двадцать? Повторяю, все в наших руках, и если ты поставил перед собой цель, иди так далеко, насколько тебе духа и сил хватит.

  - Смогу ли?

  - Отчего нет? Ты наследник Петра, у тебя такой же ум и такая же кипучая энергия, но ты к народу жалостливей и нужды его больше понимаешь. И оттого, ты совершенно иной, и сможешь сделать больше, чем твой батюшка.

  - Никифор, а поехали со мной? Советником тебя сделаю, и будешь ты при мне, как Брюс при батюшке. Не бойся, церковь тебя не тронет, я заступлюсь.

  Алексей подался чуть вперед, но я был вынужден его разочаровать:

  - Нет, Алексей Петрович, не получится, и на это несколько причин. Во-первых, мой дом здесь. А во вторых, пример с Брюсом неудачен, он астролог и алхимик, а это хоть и грех для христиан, но допустимый, так что если я окажусь в Москве, то от инквизиторов меня даже твое монаршье слово не спасет. Кстати, Ваше Величество, а что ты с мятежниками сделал?

  - Меншиков выдал все украденные деньги и отправлен на Соловки. Брюс сослан воеводой в Пустозерск на Печоре, и теперь на звезды вместе с самоедами смотреть станет. Екатерина ждет ребенка, а когда родит, отправится в монастырь, тот самый, где матушка моя находилась. Канцлера Головкина оштрафовал и на месте оставил. Дьяка Автонома Иванова лишил всего, что он имел, и в солдаты определил. Остальных изменников, кто помельче, в Соль-Камскую отправил и еще дальше. Пускай прощение зарабатывают. А так-то, все воруют, даже Шафиров, который эти переговоры организовал, и Шереметев, и адмирал Головин. Кругом ворье, но других людей у меня нет, вот и приходится только особо зарвавшихся наказывать.

  - Князя Матвея Петровича Гагарина забыл, бывшего московского коменданта, а ныне воеводу сибирского.

  - А он что натворил?

  - Пока еще ничего, но вскоре начнет ясак от сибирских инородцев половинить, и в торговые караваны на Китай свои товары добавлять.

  - Сгною, подлеца! Совсем недавно его губернатором Сибирской земли назначили, а он уже о воровстве промышляет.

  Государь-надежа ударил кулаком по столу, но буйствовать не стал, быстро успокоился и я заметил:

  - Изменился ты, Алексей Петрович. Очень изменился.

  - Так и не мудрено. Кругом такие люди, что чуть расслабься, съедят.

  В это время за пологом зашуршало, и в павильоне появился еще один человек, широкоплечий приземистый крепыш, который посмотрел на меня как на врага народа. Насколько я помнил, это дьяк Мухортов, начальник императорской охраны и верный человек князя Ромодановского.

  - Государь, - Мухортов поклонился, - срочная депеша от генерала Репнина.

  Мой собеседник обернулся и спросил:

  - Что в ней?

  - Ваше Величество, здесь посторонние.

  - Этот посторонний побольше нас с тобой знает. Впрочем, - Алексей снова посмотрел на меня, - может быть, ты расскажешь, о чем пишет генерал?

  Прикинув ситуацию, я сказал:

  - Армия Репнина сейчас стоит в Полоцке и Могилеве, и раз депеша спешная, то значит, она касается западной границы. Думаю, что Станислав Лещинский требует от Репнина покинуть территорию Речи Посполитой и желает получить деньги за пребывание русских войск на его территории.

  - Мухортов, это так?

  - Да, Ваше Величество, - с трудом, выдавил из себя дьяк.

  - Выйди!

  - Но...

  - Мне повторить свое приказание!?

  - Никак нет, государь.

  Дьяк покинул нас, и молодой император спросил: