Алена задумалась, в который уже раз за день прижалась к моей груди, посопела и спросила:

  - А что будет потом, Лют?

  - Лето закончится, придет осень, а за ней зима...

  - Я не про то.

  - Ну, если тебя интересует положение дел в мире вокруг нас, то Кумшацкий удержит Дербент и Баку, дождется подхода калмыков Даяра и всыплет персам по первое число. Потом персы решат заключить мир, и наши атаманы сдерут с них все, что можно.

  Девушка ударила своими маленькими кулачками меня в грудь, и сердито посмотрела снизу вверх.

  - Не придуривайся! Что станет с нами?

  Утонув в синеве Аленкиных глаз, я улыбнулся как можно мягче и, погладив девушку по голове, постарался стать серьезным.

  - У нас все будет хорошо, солнышко. Мы поженимся по старым обычаям, выйдем на майдан и войсковой атаман объявит нас мужем и женой. После этого свадьба и переезд в наш дом.

  - Какой дом? - удивилась Алена.

  - Оба-на, проболтался, - сказал я.

  - А ну говори!

  В грудь снова ударяет почти невесомый кулачок, синие глаза смотрят требовательно, и мне ничего не остается, как капитулировать и объясниться:

  - Для нас отведена земля в верховьях Кагальника невдалеке от Поздеевского хутора, и там будет стоять наш городок.

  - И почему именно там?

  - Рядом с нашими владениями расположено поселение населенное такими же, как и мы, носители Старой Крови. По понятным причинам, внимание к этому месту привлекать нельзя, но и без присмотра оставить было бы глупостью. Вот потому, мы будем жить не просто так, а в крепости, прикрывающей наше пограничье и тех, кто близок нам по крови и духу. С одной стороны это обязанность, а с другой, нам с тобой есть, чем заняться, и мы получаем почти полную свободу во всех своих действиях.

  - А может быть, в Царицыне останемся?

  - Нет. Все решено, и раз уж я стану твоим мужем, то слушайся меня будущая жена, и не прекословь, а то по "Домострою" жить станешь.

  - Конечно-конечно, дорогой.

  Ласковый голосок коварно успокоил меня, а острые коготочки прошлись по спине.

  - Ой! Ты что творишь!?

  - Показываю, что женщина тоже человек, и имеет право голоса.

  - Феминизм подкрался неожиданно, но я не сдамся.

  Закрыв ротик любимой поцелуем, я не дал ей высказаться, и нас снова завлекла любовная игра. А затем все по новой, купание, разговоры и одевание. Алена облачилась в свой ладный светло-зеленый охотничий костюмчик, которые подчеркивал все ее достоинства. А я был в своем обычном наряде, легкая рубаха, кафтан в скатке, шаровары и сапоги. На портупее шашка, кинжал и пистолет, в сапог еще один клинок, а на грудь, скинутый перед сексом амулет с духом предка.

  - Лют, а что это?

  Невеста прикоснулась к амулету, прислушалась к себе и ее лицо приняло задумчивое выражение, а я убрал ее ладонь с диска и сказал:

  - Простой талисман на удачу.

  - Опять хитришь, и от ответа уходишь.

  - Любимая, ну я же тебя не спрашиваю о том, какие ты обряды особыми ночами в этой роще вершишь. Правильно?

  - А ты спроси.

  - А ответ будет?

  - Ну...

  - Вот то-то же, что только самый общий. Поехали, в Царицын.

  - Да, пора уже.

  Вскоре наши кони, которые ждали нас на окраине рощи, неспешной рысью двигались вдоль Волги на юго-запад. Настроение было превосходным, мы продолжили разговор, девушка сыпала "отчего" и "почему" и, успевая отвечать на вопросы Алены, помимо этого я размышлял о том, что ожидает меня в ближайшие дни, недели и месяцы.

  Первое, что необходимо сделать, это получить деньги за наш хабар от купца Толстопятого. Добра мы притащили чересчур много и астраханский приказчик, приняв добычу под роспись, смог выдать мне на руки только десять тысяч рублей, а чтобы обналичить остальную сумму нам пришлось совершить путешествие в Царицын.

  Всех моих ватажником и меня лично это устроило, так как в новый поход идти смысла не было, персы, наверняка, все побережье конными дозорами накрыли, а нам важен результат, и он имеется. В общем, мы решили, что хватит. Один раз в этом году удачно сходили, обошлись без потерь, и на этом адьес амигос господа шииты, до следующего года у моей ватаги перерыв. Тем более что пример остальных атаманов, погоревших на жадности, был перед глазами. Сначала Нечос попал. Одна из его расшив в районе Огурчинских островов дала течь, и пришлось всю добычу, которая мешала бороться за живучесть судна, за борт выкидывать. Потом у Бурсаченко беда случилась. На подходе к Волжскому устью мы влетели в небольшое волнение, и у него та же самая история, что и у Харько, добычу за борт, приоритет спасение людей.

  Жадность и неорганизованность до добра не доводят, для меня это факт. И кто хорошо соображает, а у меня в ватаге почти все такие, тот выводы сделал правильные. Ну, а кому мало примера наших компаньонов, тот мог наблюдать приход в Астрахань флота, который ходил в Астрабадский залив. Почти три тысячи казаков с пятнадцатью пушками высадились в районе порта Гез и атаковали столицу провинции. Там их ждали, но наши гулебщики действовали очень лихо и профессионально, Астрабад взяли без больших потерь и обчистили этот город до нитки. Затем приняли бой с войсками из Демавенда, Мешхеда, Нишапура и Абиверда, сдержали персов, и смогли выйти в море. Да вот только атаманы забыли про пролив, соединяющий залив с морем, который по ширине всего три километра, и пока они добывали себе дуван и славу, противник установил на обоих его берегах батареи мощных дальнобойных орудий. В итоге, наши отважные гулебщики потеряли пять расшив вместе с экипажами и добычей.

  Такие вот дела у всех отрядов, и только моя ватага в шоколаде. Казаки это оценили и, по общему решению схода, моя доля была увеличена вдвое. Я возражать не стал, и теперь, как только мы получим деньги, а случится это сегодня вечером или завтра утром, после вычета всех расходов на поход, у меня на руках окажется около шести тысяч рублей. Плюс к этому в Черкасске имеются деньги за драгоценности, и при мне сумма за выкуп Абдаллы Мехди-Казима, так что прибавляю, делю, вычитаю, и получаю в свою долю еще две тысячи. В итоге общая сумма восемь тысяч рублей. Неплохо, однако. На олигарха, правда, не тяну, но и лет мне всего ничего, семнадцати еще нет, а жизнь, определенно, удалась. И что будет дальше, если не тормозить, предугадать не так уж и сложно.

  Впрочем, про будущее подумать время еще найдется, а сейчас к реалиям дня сегодняшнего. Деньги получу, разделю среди ватажников, и отряд распускается, как минимум, до весны. Казаки кто куда, а мне дорога на Дон, где предстоит строительство нового городка, в который я привезу свою жену. Да уж, забот впереди немало. Однако жаловаться не стоит, сам себе такую судьбу выбрал, а хотел бы иной, забился бы в глухую щель и за всеми движениями в Войске и в мире наблюдал со стороны.

  - Ты меня не слушаешь!

  Прерывая мои думки, воскликнула Алена.

  - Слушаю и, между прочим, очень внимательно, - оправдался я.

  - И о чем я говорила?

  - Ты спросила, сколько я хочу детей. Мой ответ, четверых.

  - Все верно, а я уж подумала...

  - Чу! Стоп!

  Я посмотрел вперед и увидел, как по степи несутся всадники, трое. Привстал на стременах, распознал своих односумов и за оружие хвататься не стал, хотя в сердце поселилась тревожное предчувствие чего-то нехорошего. Аленка мое состояние сразу поняла и обеспокоено спросила:

  - Беда?

  - Вряд ли, скорее всего, какая-то мелочь. Сейчас узнаем, в чем дело.

  К нам подъехали Корчага, Черкес и Кольцо. Вперед вырвался Иван, и сразу же доложился:

  - Юрко Карташ учудил. Затеял драку с казаками и в морду получил. Потом убил свою жинку и двух ватажников легко ранил.

   "Вот тебе и баба среди воинов. Через море перешли, нормально все было. Вверх по Волге поднялись, тоже все путем. А тут, нате вам, сюрприз".

  - Из-за чего вся заваруха?