На Варваре — короткий синий плащ с красной подкладкой и черный спортивный костюм, начищенные до блеска сапожки. На шее — красная шелковая косынка. Она натягивает черные лайковые перчатки.
Лука
(перестает играть и, словно испуганный чем-то, круто оборачивается. Увидев Варвару, встает).
Я тебя разбудил?
Варвара.
Я проснулась от звуков музыки. И очень удивлена:
мой
Лука поднялся сегодня раньше всех.
Лука.
Да, мне не спалось сегодня.
Варвара.
Почему именно сегодня?
Лука.
Ты сама знаешь, почему.
Варвара
(подходя к фисгармонии и показывая глазами на фиалки).
Это мне?
Лука наклоняет голову. Варвара прикасается к его волосам, но сразу же отдергивает руку. Она прикалывает цветы к груди и направляется к выходу, на пороге останавливается, опираясь спиной о косяк двери.
От восходящего солнца ее лицо покрывается багрянцем.
Я сделала большую глупость, Лука. Прости меня, но вчерашний поцелуй не повторится. Он был первым и последним.
Лука
(
подойдя к ней).
Не любишь?
Варвара.
Люблю, но это пришло, как буря... Кроме того, у меня есть еще...
Лука.
Семен?
Вар
вара. Ты обнаглел, мой дорогой.
Лука.
Прости, но этот град треугольных писем, по два или по три в неделю, уже пятый год..,
Варвара.
Ты живешь здесь всего пятую неделю и уже знаешь, от кого и сколько я получаю писем, хотя все эти письма до востребования. У тебя странные способности. Я трезвый человек и не люблю загадок, Лука.
Лука.
А ты сама разве не загадка? Какой с малолетства была, такой и осталась: пылающий лед.
Варвара.
Я всю жизнь мечтала об огне, который расплавит этот лед.
(Взяв Луку за руку.)
Я так хотела, чтобы ты был этим огнем, а сейчас боюсь.
Лука.
Меня?
Варвара.
Нет, себя. Сегодня почти всю ночь просидела над тетрадями, читала и ничего не понимала. Еще недавно я знала по имени всех моих школьников, а нынче, когда выхожу из школы, забываю даже, как они выглядят. Это унижает меня в собственных глазах. Не о такой любви я мечтала, Лука...
Лука.
Это она и есть — испепеляющая, все истребляющая, как градовая туча.
(Привлекая Варвару к себе.)
Я вынашивал ее в сердце долгие годы, но ты не хотела этого видеть. Потом ты вышла замуж, а я остался наедине со своим отчаянием. Оно погнало меня по свету, когда пришли немцы, но и там...
Варвара
(освобождаясь от объятий, перебивает).
Я не
знаю, что было там у тебя. Я знаю, что мой муж стал бороться с ними не от отчаяния, а от любви к своему народу, и из-за нее он сложил голову.
Лука.
Варвара!.. Хочешь — возьми мою жизнь. Она... твоя...
Варвара.
Ты не понимаешь меня, милый...
Доносится далекий глухой звериный рев.
(Инстинктивно прижимаясь к Луке.)
Это что?
Лука.
Голос джунглей... Из Стрыя ехал передвижной зверинец и застрял у нас на несколько дней. Мост на дороге ливнем размыло. А вернуться обратно горючего у них не хватает.
Варвара.
И будут ждать окончания ремонта?
Лука.
Да, он на исходе: еще настил — и все.
Варвара.
А Негрич не может им дать бензина взаймы из колхозных фондов?
Лука.
Ты наивна, Варвара. Сейчас же весенняя посевная. Каждая капля бензина у них на учете. Директор зверинца пробовал и получил отказ.
Варвара.
Но мне показалось, что заревело не в селе, а в лесу, за Русским полем.
Лука.
Это было только эхо, Варвара.
Варвара.
Тяжелый будет сегодня день для дядьки Штефана: колхоз сев начинает на Русском поле.
Лука.
Дед Штефан целехонькую ночь просидел на ступеньках. Самое печальное то, что он окончательно теряет веру...
Варвара.
Веру? Во что?
Лука.
В жизнь и в то, что...
Со двора вбегает запыхавшаяся Параска, четырнадцатилетняя девочка. Ее каштановые, коротко подстриженные волосы резко контрастируют с бледным лицом. В быстрых, угловатых движениях есть что-то детское. Говорит большей частью скороговоркой и часто обрывает фразу на полуслове. Она одета в опрятную рубашку с воротником и красной завязочкой, кафтанчик-безрукавку и синюю в сборках юбку ниже колен. На ногах у нее — постолы с пряжками и короткие чулки из грубой темно- коричневой овечьей шерсти. На правой руке она все время носит черную кожаную рукавичку. Увидев Варвару в объятиях Лук
и
, Параска останавливается.
Параска
(устремив глаза в землю.)
Мама...
Варвара выскальзывает из объятий Луки.
Я привела коня. Отец Юлиан просит извинить за опоздание: он ездил исповедовать больного.
Варвара.
Спасибо, Параска. Иди скажи священнику, что бабушка снова просила его зайти.
Параска.
Иду, мама.
(Не поднимая головы, уходит.)
Варвара.
Лука, не сегодня-завтра должен вернуться молодой Негрич. Имей в виду, это уже не тот Семен, каким ты его помнишь. Его ранили в дни штурма Берлина, да и служба на Дальнем Востоке была нелегкой. Я помню, как вы враждовали до войны. Прошу тебя, не давай воли нервам.
Лука.
Будь спокойна. Я умею скрывать даже ненависть.
Варвара.
Ненависть? Это слишком сильно сказано. Ты должен заглушить неприязнь к нему, Лука. Пока ты скитался по Баварии, миллионы таких, как Семен, добивали фашистов. И если бы не они, ты не смог бы вернуться домой. Ну, мне пора.
Лука.
Варвара!
(Схватив ее за руку.)
Ты опять хочешь проведать этого больного школяра на хуторе?..
(Подчеркнуто.)
Сегодня не надо ехать, прошу тебя!
Варвара.
Почему?.. И почему именно сегодня?..
Лука.
Мне так хотелось побыть с тобой...
Варвара.
Я же через полчаса вернусь.
Лука.
Останься, Варвара...
Варвара
(выдернув руку).
Опять загадка? Я не люблю загадок, Лука.
(Поспешно уходит.)
Лука.
Варвара, умоляю, подожди.
(Метнулся было за ней, но на пороге задержался.)
Слышен затихающий цокот конских копыт. Вдали снова раздается зве
риный
рев. Лука нервным движением руки приглаживает волосы, потом быстро подходит к фисгармонии и громко играет. На печи что-то зашевелилось, и из-под вереты выглянула взъерошенная голова
бабы Оле
ны. Лука резко обрывает игру.
Баба Олена.
Подай мне воды, Лука!
Лука
(не торопясь, подавая бабе Олене кружку воды).
Пейте, бабка, на здоровье.
Баба Олена.
Что говоришь, хлопче?
Лука
(громко).
Пейте на здоровье, говорю.
Баба Олена.
На здоровье, говоришь? А какое здоровье бывает на том свете, не скажешь? О моем здоровье болтает, а сам уже наигрывает мне на органчике поминальную... А еще внук, о господи, господи...
Лука.
Отстань, бабка.
Баба Олена.
Ась?
Лука.
Я говорю — не приставай.
(Берет с этажерки книжку и рассеянно ее перелистывает.)
Баба Олена.
Леший тебя знает, что бормочешь себе под нос. Горько мне, глухой и немощной. Когда уже бог смилостивится и заберет меня к себе?.. Да еще приходится на старости чужие углы вытирать.
Лука швырнул книжку и быстро зашагал по хате.
