Гейдрих был когда-то офицером. Уличенный в краже денег, он вынужден был оставить армию. Благодаря этому нацистская партия обрела еще одного члена и пламенного сторонника Гит­лера. В 1940 году имя Гейдриха становится известным. За корот­кое время он истребляет восемьдесят тысяч поляков. Впоследст­вии Гитлер посылает своего способного ученика в Югославию; здесь Гейдрих отмечает свое пребывание пятьюдесятью тысячами повешенных и расстрелянных сербов. То же самое кровавое дело он совершает потом в Норвегии. Осенью 1941 года он получает задание расправиться с чехами. В своей пражской усадьбе Гейдрих неутомимо подписывает смертные приговоры.

Когда ему уже казалось, что он окончательно справился с гордым, непокорным народом, ему присылают из Берлина пору­чение немедленно выехать во Францию, Бельгию и Голландию, чтобы и там потопить в крови освободительные стремления на­родов. Он проводит в этих странах реорганизацию гестапо и при этом удобном случае издает приказы о массовых арестах и казнях.

Теперь работу палача Гейдриха взял на себя его преемник генерал Курт Далюге. Над Чехией нависла кровавая мгла на­цистского террора. Но чешский народ не оставляет борьбу ни на час. У каждого чеха только одна мысль: пробил час расплаты с врагом. Эта мысль порождает не только отдельных героев, она охватила весь народ и весь народ поднялся на войну против оккупантов. Эта война вошла в фазу, когда никакое осадное положение, никакие расстрелы не остановят ее, не задушат. Чем больше чешской крови прольют гитлеровские садисты, тем ожесточеннее будет сопротивление потомков Гуса и Жижки. «Белая Гора не повторится больше!» — эта клятва стала для чехов законом и боевым лозунгом в героической освободительной эпопее, разгорающейся сегодня по всей Европе, везде, где сви­репствует волчья свора Гитлера, везде, где слово «свобода» звучит как набат.

Этот набат, зовущий к свободе, зазвучал теперь во всех стра­нах от Средиземного моря до Нордкапа. Почти одновременно с покушением на Гейдриха неизвестный норвежский патриот убил выстрелом из револьвера шефа гестапо Западной Норвегии и его помощника. Через несколько часов после этого село, в ко­тором были убиты гестаповцы, сжег дотла карательный отряд, все мужчины были арестованы, а их семьи вывезены в неизвест­ном направлении. Несколько дней тому назад литовские патриоты убили двух нацистских служащих. Оккупанты ответили на это расстрелом четырехсот заложников. На действия польских партизан гитлеровцы отвечают привычной исступленной жесто­костью. Они расстреливают, они вешают, они гноят в концла­герях лучших представителей польского народа. Пришло извес­тие о мученической смерти в одном из нацистских лагерей гор­дости польской литературы и науки, известного всему миру переводчика французских классиков, члена Союза советских писателей Украины, профессора Тадеуша Бой-Желенского. Но ни его смерть, хоть как она для нас всех ни тяжела, ни смерть неисчислимых безымянных героев порабощенной Европы не спасут нацистских изуверов от расплаты, не отведут карающую руку, уже сегодня сжимающую их горло.

Народы Европы проснулись. Три пули в хребте палача Гейд­риха — это только аванс. Приближается час окончательной расплаты.

Это будет суд, какого еще не знала история...

1943

КАННИБАЛЫ

В 1939 году, после того как немцы заняли город Краков, Гитлер приказал поставить «почетный» военный караул у гроба маршала Пилсудского, похороненного в Вавельском замке. Тогда гитле­ровская пресса объясняла этот театральный жест благодар­ностью Гитлера Пилсудскому за его политику флирта с фашист­ской Германией. Однако речь шла о другом. Этой комедией он хотел усыпить бдительность других народов, которых Германия, по его плану, должна была проглотить только через некоторое время.

Что касается Польши, польского народа, то в сентябре 1939 года у Гитлера еще были иллюзии, что ему удастся с такой же быстротой превратить поляков в рабов-хлебопашцев, с какой ему посчастливилось разгромить армию Ридз-Смиглы. Но уже мужественная оборона Варшавы ее жителями показала, что ил­люзии иллюзиями, а на поляках гитлеровцы могут поломать себе зубы. Тогда Гитлер принялся за осуществление своего давнишне­го плана: голодом и террором принудить польских рабочих и крестьян к тому, чтобы они в конце концов забыли, кто они такие и какого они рода-племени.

Прошло какое-то время, и действительность вторично уже развеяла маниакальные мечты Гитлера. Правда, сотни тысяч польских людей погибли за это время на виселицах и в конц­лагерях, сотни тысяч поляков с позорным клеймом на рукавах были вывезены на каторгу в Германию: однако те, что остались, не только не склонили головы перед немецкими разбойниками, но и бьют их где могут и как могут...

В связи со все ухудшающейся ситуацией Германии Гитлер решил в мае 1942 года сделать еще одну попытку обмануть по­ляков. Он предложил им выделить из своей среды наиболее паршивую овцу, которая согласилась бы играть роль польского квислинга, причем обещал открыть некоторые польские школы и несколько ограничить грабительский вывоз из Польши про­довольствия. За все эти «блага» Гитлер требовал от поляков «немногого»: лишь полного подчинения фашистской Германии и их участия в войне против Советского Союза...

Ждал Гитлер ответа от поляков да не дождался. Паршивой овцы не нашлось, никто не проявил желания разговаривать с генерал-губернатором Франком. Эту пощечину Гитлер не мог переварить спокойно. Он ответил на нее усилением террора. На головы поляков посыпались новые сотни и тысячи смертных при­говоров, был открыт ряд новых концлагерей.

А потом случилось то, чего в конце концов и можно было ожидать от Адольфа Гитлера, автора кровожадной книжки «Майн кампф». Однажды в июньское утро нацистские чиновники в Польше получили от него приказ, на основании которого они в течение ближайших восьми лет, то есть не позднее 1950 года, должны были физически уничтожить всех поляков...

И чиновники немедленно принялись за работу. Гитлеров­ский наместник в Западной Польше Грайзер начал новый этап своей работы такими словами: «Пока на этой земле живет хоть одна польская женщина или ребенок, мы не можем считать ее нашей. Отныне право на эту землю будут иметь исключительно люди немецкой крови».

На безумный приказ Гитлера откликнулась и его печать. Журнал «Цейтшрифт фюр политик» в июньском номере пы­тался даже дать теоретическое обоснование для этого очередного акта гитлеровского каннибальства. Вот что можно было там •прочесть:

«Уничтожение другой нации не противоречит законам жизни при одном лишь условии,— если это уничтожение является аб­солютным».

Теперь понятно, в чем суть дела: массовое убийство, убийство целых народов лишь тогда не будет противоречить законам жиз­ни современных каннибалов, если эти народы будут истреблены до последней женщины, до последнего ребенка. Теперь даже наиболее наивные люди будут знать, как нужно понимать мас­совые расстрелы поляков, чехов, югославов, французов, как нужно понимать уничтожение гитлеровцами жителей сел и го­родов в оккупированных районах нашей страны...

Когда настанет долгожданный час разгрома немецко-фашистской армии, обреченные Гитлером на истребление народы вспомнят фашистские «законы жизни» и сделают с авторами этих законов и с их исполнителями то, чего они давно уже за­служили. Тогда построенные гитлеровцами для порабощенных народов виселицы сыграют свою историческую роль. Очутившись на них, фашистские готтентоты познают иной закон — закон беспощадной расплаты.

1943

ЛИКВИДАЦИЯ

Разглядываем фотокарточку: гладко выбритая физиономия типичного бандита. На голове у него шапка-мазепка — един­ственная уступка гитлеровцев галицийским желтоблакитникам. На шапке — круглая кокарда полицейского, напоминающая пломбу, которой в панской Польше клеймили уши назначенных на экспорт свиней. Туловище затянуто ремешками, обвешано какими-то жестяными побрякушками, на груди большой бинокль, на одном боку вместительная полевая сумка, на другом — огром­ных размеров револьвер. Можно подумать, что перед нами герой из мексиканской оперетты, если бы не глаза, точнее говоря, не глаза, а две узенькие щелки, через которые глядит на вас двуногий зверь.