Норма
(тихо Бентли).
У меня такое ощущение, Эдвин, как будто здесь... запахло кровью.
Бентли.
Кровью? Это, кажется, слишком сильно сказано. Тут просто стало душно, и не мешало бы выйти на свежий воздух.
(Направляется к дверям, но внезапно Норма возвращается.)
Норма
(Анне и Андрею).
Я буду помнить о вас. Я...
(бросив взгляд на Белина)
еще загляну к вам, друзья!
Анна
(взволнованно).
Непременно приходите, мисс!
Бентли и Норма уходят. Анна идет за стойку, поднимается по ступенькам и исчезает за дверью в кухне. Цупович и Белин не сводят глаз с Андрея, который подошел к музыкальному ящику, посмотрел и изо всех сил ударил по нему несколько раз кулаком.
Андрей.
Ну уж, скажу я вам, и музыкальный ящик у вас, фрау! Обрывает песню на полуслове.
Фрау Мильх.
Он уж давно так. Еще в тот
год,
как началась война
(вытирает платком глаза),
что-то в нем оборвалось, и с тех пор только изредка дотягивает песню до конца.
Андрей.
А жаль! Хорошая песня. Мне еще ни разу не удалось дослушать ее до конца.
Белин.
И вряд ли удастся...
Андрей подходит к стойке и становится между Белиным и Цуповичем в такой же самой позе, как и они. Пауза.
Андрей.
Как это надо понимать?
Цупович.
Не дву-смыс-лен-но, насколько я знаю своего друга.
Пауза. Андрей медленно достает из кармана куртки кастильский кинжал и пробует его острие.
Андрей
(показывая кинжал Белину).
Неплохая сталь.
Белин
(берет кинжал).
Двести марок оккупационных!
(Протягивает кинжал Цупович у, который рассматривает его и рассекает им несколько раз воздух.)
Цупович.
Вы недооцениваете этой штучки, господин Белин, ею можно заработать значительно больше.
(Колет воображаемого человека и распарывает его сверху вниз.)
Фрау Мильх
(со страхом).
Господин! Перестаньте размахивать ножом в моем заведении! Я и без того боюсь!
Цупович.
Ха-ха!
(Перебрасывает кинжал, Андрей ловит его на лету и прячет в карман.)
А вы? Не боитесь?
Андрей
(почесав подбородок).
Мы — нет!
(Повернулся грудью к стойке.)
Цупович и Белин не меняют позы.
Белин
(нахмурив брови).
Вы, кажется, изволили сказать «мы».
Цупович
(скандируя).
Не «кажется», а так и сказал.
Белин
(откусил и выплюнул кончик сигары: пытается казаться спокойным).
А много вас?
Цупович
(достает из кармана золотую зажигалку и зажигает сигару Белина).
В худшем случае двое.
(Играет зажигалкой.)
Андрей
(через плечо смотрит на руку Цуповича).
Хорошенькая штучка и почти новая. Видно, недолго ею пользовался покойник.
Цупович.
Покойник?
Андрей.
Ну, один из многих, отправленных вами и гестапо в лоно Авраама.
Цупович
(скрестив руки на груди).
Вы очень наблюдательны, молодой человек. Если желаете, то можете поделиться вашей наблюдательностью даже с майором Петерсоном. Только предупреждаю вас: на него это не произведет ни малейшего впечатления. Война, видите ли, давно кончилась.
Белин
(жует сигару).
А лоно Авраама достаточно обширно, чтоб в нем нашлось место еще кое-кому...
Цупович. ...как
в этом убедились уже некоторые
(зажигает сигару)...
горячие головы.
(Пускает вверх кольца дыма, говорит спокойно, размеренно.)
Им захотелось вдруг родины, не считаясь с тем, что интересы этой родины, да и не только ее одной, требовали их пребывания на Западе впредь до новой войны. Если бы это касалось только их лично,— черт с ними! Но всем известно, что ностальгия — это заразная болезнь тоски по родине, а они стали распространителями этой болезни. Один из них отважился даже составить список желающих вернуться домой. Как-то утречком он выехал на велосипеде в Мюнхен, чтоб передать список большевистской репатриационной комиссии. Через два часа на автостраде были найдены бренные останки неосторожного велосипедиста и раздавленный колесами неизвестного «студебеккера» велосипед марки «Штаер».
Белин
(смотрит в пространство).
Можно и без «студебеккера».
Цупович. Есть еще один выход.
(Разглядывает кольцо на своей руке.)
Опомниться и, пока не поздно, откровенно поговорить с заместителем председателя «Комитета Национального действия» и заместителем коменданта лагеря
(положив руку на грудь)
— в лице сотника Цуповича. Тогда и волк будет сыт и овца неголодна.
Андрей быстро поворачивается лицом к Цуповичу, потом смотрит на часы, поднимает воротник куртки и не спеша выходит на улицу.
Цупович. Рас-пе-ту-шил-ся...
Белин.
Он ночует в лагере?
Цупович. Иногда да, иногда нет.
(Смеется беззвучным смешком, не спуская глаз с Белина.)
Вы и сами могли бы убедиться в этом, если бы чаще приходили в лагерь и больше интересовались комитетскими делами. В свое время, работая бургомистром в Белоруссии, вы были более дисциплинированным.
Белин
(не слушая).
Говорите, иногда да...
Цупович.
А иногда нет.
В
дверях в глубине сцены появляется Анна. На ней белый накрахмаленный фартучек. Заметив Белина и Цуповича,— она останавливается.
Белин.
Вы думаете, что он...
Цупович.
Я не только думаю,— я уверен в этом.
Белин.
Смотрите, если, паче чаяния, это будет ложью, то
(смотрит в пространство)
... я вас также убью.
(Крестится.)
Бог мне свидетель.
Цупович
(боязливо отступив).
С ума сошел! Совсем с ума сошел!.. Отелло!
Белин.
Что надо делать?
Пауза. Анна на цыпочках спускается по ступенькам.
Цупович.
До вечера — ничего. Список, кажется, у Макарова. Думаю, что ни на первый, ни на второй день рождества его никто не повезет в Мюнхен. Надо мобилизовать наших молодчиков, и вы своих подтяните. А не то может произойти грандиозный дипломатический скандал. А между нами говоря, наши всесильные янки
(на ухо Белину)
полны ми-сти-ческого страха перед Москвой. И в таких случаях предпочитают действовать «шито-крыто». Поэтому без глупостей! Я сегодня же буду у Петерсона. У него есть своя агентура и свои капризы.
(Заметив Анну.)
Тише! Ну, я иду.
(Подходит к вешалке, надевает старомодное пальто, шею закутывает шарфом.)
А вы?
Белин. Я останусь еще на несколько минут.
Цупович
(подходит к Белину).
Господин Белин! Не давайте преждевременно воли вашим нервам, а тем более — рукам. Помните слова великого Шиллера
(кивнув головой в сторону Анны):
«Уважайте женщин! Ибо они вплетают небесные розы в земную жизнь». (
Снимая шляпу, к фрау Мильх.)
Гутен таг, гнедиге фрау! Их хабе ди эрэ!
(Уходит.)
Анна
(заметно взволнованная, моет кружки).
Восемнадцать, девятнадцать, двадцать! А где же еще пять маленьких кружек, фрау?
Белин тяжелыми шагами подходит к стойке.
Фрау Мильх.
Я их отнесла в кухню для гостей на рождество.
Анна.
Кого же вы пригласили?
Фрау Мильх.
Таких же, как и я,— одиноких, всеми покинутых, забытых.
(Укоризненно смотрит на Белина.)
Будет вдова начальника пожарной команды, фрау Ферзе, тайный советник на пенсии герр Прокоппи...