Помыкевичева.
А не пришло ли вам случайно на мысль, что не нам беспокоиться за вашу бестактность...
Дзуня.
Нет, пани, ибо прежде всего я предполагал узнать о вашем здоровье.
Помыкевич.
Тогда и спрашивайте о здоровье друг друга, а я тем временем зайду к фотографу. Благодарю тебя от всей души, Милена!
(Целует ее руку.)
Помыкевичева.
Я тебя очень прошу, Ахилл!..
(Целует его в лоб.)
Дзуня.
Гм... Какое это в своей скромной красе — могучее...
Помыкевич
(осматривает себя с ног до головы в зеркале).
Это верно! В скромной красе своей какое могучее!.. Господа, простите! Ведь теперь мое время принадлежит нации. Прощай, Милена!
Помыкевичева.
Дорогой Ахилл!
Помыкевич не спеша выходит.
Дзуня.
Как вижу, пани, вы тоже уже знаете!
Помыкевичева.
Знаю больше, чем вы могли бы предполагать!..
Дзуня.
Позвольте выразить мою глубокую радость...
Помыкевичева.
Пане! Не радуйтесь пока...
Дзуня.
Вы, наверное, не поняли меня, Милли.
Помыкевичева.
К счастью, я вас очень хорошо поняла, пане!
Дзуня.
И, несмотря на это, мои объятия напрасно ждут вас, Милли?..
Помыкевичева.
Именно потому, что я должна броситься в объятия других, пане!
Дзуня.
Вы шутите, Милли.
Помыкевичева.
А когда вы клялись мне, вы тоже шутили?
Дзуня.
Искренняя любовь не знает шуток, Милли.
Помыкевичева.
Так, так, пане. Об этом вы узнаете вскоре, как я узнала вчера...
Дзуня.
Вы узнали...
Помыкевичева.
Что вы на каждом шагу подло нарушали присягу, пане!
Дзуня.
Имеете доказательства?
Помыкевичева.
Об этом вы сами позаботились, как видите, за несколько месяцев вперед. Теперь вы поняли мой поступок?..
Дзуня.
Поступок?..
Помыкевичева.
Вчера я равной мерой отплатила вам. Это был... пламенный протест растоптанного женского сердца...
Дзуня.
Бедное сердце...
Помыкевичева.
Дзуня, ты плачешь?..
Дзуня.
Как-то не хочется плакать.
Помыкевичева.
Не хочется?!.
Дзуня
(пожимает плечами).
Решительно не хочется.
Помыкевичева.
Значит...
Дзуня.
Значит — все как нельзя лучше.
Помыкевичева.
Выходит...
Дзуня.
Выходит: я вам изменил, вы — мне, но незачем нам нарушать... национальную солидарность, как сказал бы наверное меценат Помыкевич.
Помыкевичева.
Сейчас же уйдите отсюда! Вы...
Дзуня.
Вы правы. Мне как раз надо зайти купить невесте шоколада.
Помыкевичева.
Не забудете вы меня!..
Дзуня.
Совершенно верно! С наслаждением буду вспоминать о вас, пани! «Не питай, чого в мене заплакані очі.
(Выходит в канцелярию.)
Помыкевичева, вконец взволнованная, бегает по комнате, после чего звонит по телефону.
Помыкевичева.
Алло, алло! Тридцать три — тридцать три, отель «Под Трезубцем». Не выехал ли еще случайно отец Румега? Да, попросите его!
Вы, отец? Помыкевичева. Здравствуйте! Не могли бы вы зайти ко мне? Разумеется, только ко мне, отец. Можете только выиграть на этом, отец! Помыкевичева говорит, отец!.. Нет, с мужем не встретитесь! Сейчас. Это будет лучше всего, отец! До свидания, отец!
(Звонит.)
Варвара.
Пани звонили?
Помыкевичева.
Есть кто-нибудь на кухне?
Варвара.
Как же нет. Оба болтаются уже который час. Пан Пыпця распоряжается украинским борщом, а пан Рыпця...
Помыкевичева.
Попросите их сюда!
Варвара.
Если они выпили кофе...
Варвара выходит. Через минуту входит, вытирая платочком губы,
Рыпця.
Рыпця. Милостивая пани, целую ручки!
Помыкевичева.
Только без гримас, господин Рыпця. Вы же знаете: между нами ничего не было!
Рыпця.
Да, милостивая пани, между нами ничего не было. То же самое я сказал сегодня Пыпце.
Помыкевичева.
Вот не забудьте! А теперь у меня к вам просьба.
Рыпця.
Простите пани, я забыл о кокосе...
Помыкевичева.
Пане Рыпця, не кокос — мне вы нужны. Вы вспоминали вчера утром про какой-то снимок, не правда ли?
Рыпця.
Про снимок? Так... не припоминаю...
Помыкевичева.
Я бы хотела его иметь в своих руках...
Рыпця.
Я ничего тут не могу поделать, милостивая пани.
Помыкевичева.
Его нет у вас, любимый Рыпця?
Рыпця.
Его нет у меня, милостивая пани!
Вбегает, вытирая платочком губы,
Пыпця.
Помыкевичева.
Тогда придется попросить его у Пыпцы...
Рыпця.
Ах, снимок. А я и забыл о нем, милостивая пани.
Дает Помыкевичевой снимок.
Пыпця.
Добрый день, дорогая приятельница и товарищ! Как же вам спалось сегодня?
Помыкевичева.
Прекрасно. Всю .ночь мечтала о каком-то пане Пыпце!
Пыпця.
Чудесно! А я вам за это и кокосика принес. После моркови в нем больше всего питательных веществ.
Помыкевичева.
Вы хороший человек.
Пыпця.
Это же самое мне говорил прокурор, когда я, бывало, страдал в тюрьме.
Рыпця.
Гм... гм...
Пыпця.
Что значит это ваше «гм, гм», дорогой приятель и товарищ? Никак вы и шагу не ступите, чтобы...
Помыкевичева.
Господа, вы мне нужны будете через минутку.
Пыпця и Рыпця меряют друг друга взглядом.
А пока что прошу в соседнюю комнату. Пусть Варвара подаст вам завтрак, через несколько минут я вас позову.
Пыпця
(таинственно).
Между нами ничего не было, товарищ Милена. То же самое я сказал сегодня Рыпце...
(Выбегает в столовую.)
Помыкевичева
(рассматривает снимок и, приоткрыв дверь, зовет).
Панна Леся! Попрошу вас на минуту!
Вашего нареченного нет в канцелярии?
Лес
я. Вышел только что, пани.
Помыкевичева.
Значит, у вас найдется минутка времени. Принесите бумагу, перо и чернила.
Садитесь, пишите! «Этим заявляю, что пан Дзуня, адвокатский конципиент во Львове, склонял меня к проституции...»
Леся.
Пани! Что вы?
Помыкевичева.
Пишите!
Леся.
Нет! Нет! Никогда этого не было! Никогда этого не напишу! Ни за что на свете не напишу!..
Помыкевичева.
Даже если бы ваше счастье от этого зависело?
Леся.
Нет! Даже тогда! Никогда!
Помыкевичева показывает ей снимок.
Ах!..
Помыкевичева.
Этого никто не увидит. Никто, кроме меня, не прочитает вашего заявления.
Леся
(рыдает).
Зачем же тогда вам, пани?..
Помыкевичева.
Для вашего же блага, хотя тебе и не понять этого, Леся! Пиши!
Пиши!
