— Привет, малышка! — Это мистер Кард вышел из-за угла на свой задний двор.

Мисс Кард выронила книжку и протянула к нему руки. Мистер Кард сел на край шезлонга рядом со своей женой.

— Мой дорогой бедняжка, — сказала миссис Кард, — ты такой горячий и вспотевший. Выпей-ка лимонад.

Мистер Кард расстегнул рубашку, а затем снял ее. Он подошел к столу налить себе прохладительный напиток, плети и грудь его блестели от пота.

— Жарко, — сказал он. — В магазине можно окочуриться от жары. Душно, как в петле. — Когда он пил, его кадык ходил вверх-вниз. Потом мистер Кард с легким стуком поставил стакан на стол.

— Мой бедняжка, — сказала миссис Кард и пробежала пальцами по его груди.

Мистер Кард повернулся к ней, и Норман даже со своего места заметил, как он изменился. Плечи мистера Карда, его шея, спина, все тело напряглись, и миссис Кард тихонько рассмеялась. Мистер Кард чуть слышно вскрикнул и уткнулся в шею жене. На террасе над Норманом мяукнул кот. Кресло-качалка, на котором сидела мисс Эстер, не издавало ни звука. Если бы Норман не был уверен в обратном, он бы поклялся, что на террасе нет никого, кроме кота мисс Эстер. Он не мог оторвать глаз от Кардов. Мистер Кард расстегивал широкое, прямое платье миссис Кард. В следующую секунду Норман увидел огромный живот миссис Кард, весь в голубых венах, ему показалось, что его вот-вот вырвет. Мистер Кард с любовью провел рукой по животу жены, он ласкал его и даже, наклонившись, поцеловал. Он обхватил ее загорелыми, покрытыми черными волосами руками, и тело миссис Кард по контрасту с ними казалось удивительно белым. Норман вцепился руками в траву и изо всех сил зажмурился. От желания поскорее убежать ему было физически плохо. Почему мисс Эстер не встанет и не уйдет в дом? Она вообще когда-нибудь уйдет? Мистер Кард теперь держал в руках груди миссис Кард, и Норман заметил, что они тоже разбухшие, покрытые голубыми венами. Как же ему отсюда выбраться? Если он выскочит и попробует убежать, мисс Эстер может погнаться за ним. Она высока, следовательно, у нее длинные ноги, и, если она постарается, вполне возможно, что она его поймает. И что она тогда с ним сделает? Если она действительно сумасшедшая, как о ней говорят, от нее можно всего ожидать. Не мог Норман и ворваться сквозь изгородь во двор Кардов. Они были так дружелюбны, поили его лимонадом и даже обещали дать ему любого, на выбор, котенка Клотильды. Что же они о нем подумают, когда узнают, что он за ними шпионил? Норман снова посмотрел в щель. Мистер Кард стоял на коленях, уткнувшись лицом в плоть жены, миссис Кард лежала, откинувшись в шезлонге, слегка раздвинув ноги, и беззвучно улыбалась.

«Я должен выбраться отсюда! — в отчаянии думал Норман. — Поймает меня мисс Эстер или нет, я должен выбраться!»

Он немного приподнял голову, так чтобы его глаза были на уровне террасы, и тут он понял, что может не волноваться — мисс Эстер за ним не погонится. Напряженно выпрямившись и сцепив руки, она сидела в кресле и стеклянными глазами смотрела в брешь в изгороди, над ее верхней губой выступили капельки пота. Гладкошерстный, жирный черный кот, тихо мяукая, терся о ее ноги, стараясь привлечь к себе внимание. Норман вскочил и побежал. Мисс Эстер так и не повернула голову в его сторону.

— Что случилось с твоей рубашкой, Норман? — спросила Нормана мама, когда он вернулся домой. — Она вся зеленая от травы.

Норман никогда не обманывал свою маму. Правда, были вещи, о которых он ей не говорил, но он никогда ей не врал.

— Я упал, — сказал он. — Бежал по парку и упал.

— Боже мой, Норман, сколько раз я говорила, что ты не должен бегать по такой жаре?

Позже, после ужина, Эвелин заметила, что у них кончился хлеб и послала Нормана к Татлу. По пути из магазина домой Норман проходил мимо дома мисс Эстер Гудэйл, — это было в короткий, быстро проходящий период между сумерками и наступлением темноты. Он как раз поравнялся с домом, когда услышал самый страшный звук из всех, что когда-нибудь слышал. Норман положил буханку на тротуар и вернулся к дому мисс Гудэйл. В нем была какая-то пугающая уверенность, он точно знал, что он там увидит, но ноги сами несли его вперед.

Мисс Эстер сидела в своем плетеном кресле-качалке. С тех пор как Норман видел ее днем, она не изменила своего положения, но ее осанка приобрела новое качество, — она будто окостенела. Норман взглянул на кота, который, как безумный, воевал с веревкой, связывающей его с окоченевшим трупом в кресле. Кот прыгал, изворачивался, но не мог освободиться от мисс Эстер, и все это время он издавал ужасные, пронзительные звуки.

— Замолчи! — прошептал Норман со ступенек террасы. — Замолчи!

Но перепуганное животное его даже не заметило.

— Замолчи! Замолчи! — голос Нормана поднялся почти до крика, но кот не обращал на него внимания.

И когда Норман больше уже не мог этого выносить, он бросился на кота и сцепил руки у него на шее. Кот сопротивлялся изо всех сил, он царапал Норману руки, но тот не чувствовал боли, — казалось, просто кто-то кисточкой проводит красные полоски на его руках. Норман сжимал и сжимал горло кота, и, даже когда понял, что кот уже мертв, он все равно, рыдая, сжимал его горло и все время повторял:

— Замолчи! Замолчи!

Мисс Эстер нашел мистер Кард. Они с женой вечером ходили в кино, и, когда, вернувшись, он открыл заднюю дверь, чтобы выпустить Клотильду, кошка сразу побежала на задний двор мисс Гудэйл.

— Господи Иисусе! Вы бы только это видели! — говорил позднее мистер Кард. — В кресле сидела мисс Эстер, прямая, как палка, и мертвая, как гвоздь, и этот кот со сломанной шеей, все еще привязанный к креслу. Чего я не могу понять, так это почему кот не царапался, когда она его душила? На ней не было ни единой царапины!

— Ну теперь-то уж, наверное, все позади, — сказал Сет Басвелл, разделяя выпивку со своим усталым другом Мэтью Свейном.

— Говорят, смерть приходит троицей, — сказал Док, улыбаясь и как бы не придавая серьезности своим словам.

— Суеверная болтовня, — зло сказал Сет, зло, потому что боялся, что его друг прав. — Просто были плохие времена, но теперь все позади.

Мэтью Свейн пожал плечами и отпил из бокала.

У себя дома, в туалете, склонившись над унитазом, стоял Норман, — его рвало, а рядом Эвелин поддерживала его за голову.

— Я подрался, — сказал Норман, когда Эвелин спросила его о глубоких царапинах на руках.

— Твой маленький животик расстроен, дорогой, — нежно сказала она. — Я поставлю тебе клизму и уложу в постель.

— Да, — тяжело дыша отвечал Норман. — Да, пожалуйста, — в его голове все смешалось: Эллисон, Карды, мисс Эстер и ее кот.

На холмах за Пейтон-Плейс бушевал неусмиренный огонь.

Все, что было известно людям о том, как бороться с лесными пожарами, было сделано в Пейтон-Плейс в первую неделю сентября. Были устроены встречные пожары, но они оказались бесполезными, так как покрытые лесами холмы горели одновременно в нескольких местах. Утомленные двадцатичетырехчасовой сменой мужчины, сгибаясь под тяжестью насосов, выстроились на асфальтовой дороге, идущей через холмы, и терпеливо ждали, когда огонь доберется до их позиции. Другие, более опытные мужчины сражались на неасфальтированных дорогах, где с двух сторон их окружали высокие, охваченные огнем деревья, и везде борьба была бессмысленна, так как силы были слишком неравны. Пожар, окруживший Пейтон-Плейс летом 1939, не поддавался контролю по той простой причине, что горящий лес всегда не поддается контролю. Слишком много огня на слишком большой территории и слишком мало людей и техники, плюс ветер, которого как раз достаточно для того, чтобы огонь разгорался сильнее, и очень, очень мало воды. Единственным источником воды, который не иссяк в засуху 39-го, была река Коннектикут.

— Когда огонь достигнет реки… — говорили люди и замолкали. Если пожар будет продвигаться на запад, он неминуемо дойдет до реки и остановится, но на востоке не было реки, которую по глубине и ширине можно было бы сравнить с Коннектикут.