— Да, — повторила Эллисон. — У него определенно зловещий вид.

— Побежали, — предложил Норман, забыв о маме, о клизме, обо всем на свете. Ему казалось, что дом вот-вот протянет к ним длинные руки и затянет внутрь через парадную дверь.

Эллисон притворилась, будто не слышит его.

— Интересно, чем она там занимается целый день, совсем одна?

— Откуда мне знать, — сказал Норман. — Убирается в доме, готовит, заботится о своем коте, наверное. Побежали, Эллисон.

— Если она сумасшедшая — нет, — сказала Эллисон. — Она не занимается такими обыкновенными вещами, если она сумасшедшая. Может, она стоит у плиты, режет на куски змей и лягушек и кидает их в большой черный чайник.

— Зачем? — спросил Норман дрожащим голосом.

— Делает напиток ведьм, глупый, — резко сказала Эллисон. — Напиток ведьм, — повторила она таинственным голосом, — чтобы заколдовывать людей и насылать на них проклятия.

— Глупости, — сказал Норман, стараясь контролировать себя.

— Откуда ты знаешь? — требовательно спросила Эллисон. — Ты что, когда-нибудь кого-нибудь спрашивал?

— Конечно, нет. Нашла что спрашивать!

— А разве ты не бывал у мистера и миссис Кард, которые живут по соседству с мисс Эстер? Кажется, ты говорил, что миссис Кард обещала тебе, что, когда у их кошки появятся котята, одного она даст тебе.

— Да, я был у них и она обещала, — сказал Норман. — Но я, конечно, никогда не спрашивал миссис Кард, чем занимается мисс Гудэйл. Миссис Кард не такая любопытная, как некоторые. И потом, как она может что-нибудь увидеть? Никто не может подсматривать за домом мисс Эстер через такую большую изгородь.

— Может, она что-нибудь слышит, — шепотом сказала Эллисон. — Ведьмы всегда что-то поют, когда готовят свой напиток. Пойдем к миссис Кард и спросим ее, не слышала ли она каких-нибудь завываний из дома Гудэйл.

— Она идет! — воскликнул Норман и попытался спрятаться за Эллисон.

Мисс Эстер Гудэйл тщательно проверила, закрылась ли за ней дверь, и пошла к воротам. Она была одета в черное пальто и шляпку, которые были в моде лет пятьдесят назад, и вела на поводке огромного кота. Кот шел степенно, не вертелся и не предпринимал никаких попыток избавиться от поводка, один конец которого был у него на шее, а другой несколько раз обмотан вокруг руки мисс Гудэйл.

— Что с тобой, Норман? — спросила Эллисон, когда мисс Эстер исчезла из виду. — Она — совершенно безобидная старушка.

— А вот и нет, она сумасшедшая. Я слышал, даже Джаред Кларк так считает. Он сам говорил моей маме.

— Фу-у-у, — презрительно фыркнула Эллисон. — Если бы я жила на твоей улице, я бы обязательно узнала, что делает мисс Эстер, когда остается одна, из кожи бы вон вывернулась, а узнала. Это единственный способ узнать, действительно кто-нибудь сумасшедший, или колдун, или ведьма, или что-нибудь еще в этом роде.

— Я бы испугался, — не раздумывая, признался Норман. — Для меня это сделать страшнее, чем пойти в замок Сэмюэля Пейтона.

— А я бы не испугалась. Мисс Гудэйл совсем не страшная, а в замке полно привидений.

— Зато там нет сумасшедших.

— Больше нет, — сказала Эллисон.

К этому времени они уже дошли до коттеджа Пейджа и, болтая, стояли напротив него. Дверь открылась, и появилась Эвелин Пейдж.

— Ради Бога, Норман, — крикнула миссис Пейдж, — не стой там на холоде. Ты что, хочешь заболеть? О, здравствуй, Эллисон, дорогая. Хочешь зайти? Попьешь горячий шоколад с Норманом.

— Нет, спасибо, миссис Пейдж. Мне надо домой.

Эллисон дошла до дверей вместе с Норманом.

— Миссис Пейдж, а мисс Гудэйл действительно сумасшедшая? — спросила она.

Эвелин поджала губы.

— Некоторые так считают, — сказала она. — Иди в дом, Норман.

Эллисон пошла обратно по Железнодорожной улице, но теперь она шла по той стороне, по которой ходила мисс Эстер Гудэйл. Она остановилась напротив ворот старого коттеджа и посмотрела на маленький двор.

«Да, — подумала Эллисон, — у этого дома определенно зловещий вид. Если бы мистер По был жив, уверена, он бы придумал захватывающую историю о мисс Эстер и ее доме».

Эллисон двинулась дальше, но не прошла и нескольких шагов, как ее озарила великолепная, смелая мысль, и она замерла посреди тротуара.

«Я придумаю, — с восторгом подумала она. — Я смогу написать историю об этом доме и о мисс Эстер!»

От возбуждения у Эллисон мурашки забегали по спине, а через секунду вдруг стало жарко.

«Я смогу. Могу поспорить с кем угодно, у меня получится так же здорово, как у мистера По. Я напишу действительно страшную историю. А мисс Эстер у меня будет ведьмой!»

Дальше Эллисон бежала до самого дома. Когда она открыла дверь, первая строчка уже была готова.

«На Железнодорожной улице в Пейтон-Плейс стоит дом, — решила написать она. — Он отделан коричневой дранкой и выглядит неуместно рядом с бело-зеленым коттеджем мистера и миссис Кард. Мистер Кард большой и красивый, он не из этих мест, а из Бостона или откуда-то еще. У него свой книжный магазин. Мисс Эстер одиноко живет со своим котом Томом в коричневом доме. Она сумасшедшая».

Эллисон написала это в тот же вечер. Она заперлась в своей комнате, взяла блокнот с белыми листами в голубую линейку и написала первые несколько строчек. Потом она долго сидела, глядя на них, и не знала, что писать дальше. Она чувствовала, как внутри у нее формируется уважительное отношение к мистеру Эдгару Алану По и вообще ко всем, кто пишет книжки, уважение совсем иного рода, нежели уважение читателя к писателю.

— Может, быть писателем совсем не так просто, — подумала она. — Возможно, мне придется очень сильно потрудиться, чтобы написать историю». Она взяла карандаш, нетерпеливо перечеркнула крест-накрест только что написанные строчки и перевернула страницу. На Эллисон смотрел пустой, белый лист, она начала грызть ноготь на большом пальце левой руки.

— Я не могу писать о мисс Эстер, потому что я не знаю ее, — подумала Эллисон. — Я должна написать историю о ком-нибудь, кого знаю».

Так Эллисон, сама того не сознавая, сделала первый шаг в своей писательской карьере.

Джаред Кларк мог бы рассказать Эллисон о мисс Гудэйл, у него была причина запомнить ее на всю жизнь, Когда он появился на свет, мисс Эстер уже жила в Пейтон-Плейс, но пока он не повзрослел, не разбогател и не стал членом городского управления, Джаред не сталкивался с мисс Эстер. Она была первым поражением Кларка, и он затаил на нее обиду. Если когда-нибудь, где-нибудь начинался разговор, в котором звучало имя мисс Эстер, Джаред всегда рассказывал историю о том, как он посетил ее дом. Конечно, его рассказ всегда был в его пользу, но Джаред не мог избавиться от ощущения, что люди, слушая его рассказ, смеются над ним, а не с ним.

Он посетил дом мисс Эстер вместе со своими коллегами из городского управления Беном Девисом и Джорджем Касвелом с целью переговорить с ней о городской канализации.

Джаред постучал в дверь, шагнул назад и стал ждать, нервно вертя в руках шляпу. Наконец появилась мисс Эстер Гудэйл.

— Мы пришли поговорить насчет труб, — сказал Джаред после того, как они обменялись формальными приветствиями.

— Входите, джентльмены, — сказала она.

Как признавал позднее Джаред, гостиная мисс Эстер его просто потрясла. В комнате, обставленной плетеной мебелью, не было ни пылинки, ковры, несмотря на свой возраст, были совсем как новые и ничуть не поблекли. Там царил дух ожидания, будто с минуты на минуту должен был пожаловать долгожданный гость, и тогда Джаред вспомнил, что когда-то у мисс Эстер был возлюбленный.

Конечно, Джаред тогда был еще совсем юнцом, но он помнил, что в городе говорили об этом. По воскресениям к парадному крыльцу дома Гудэйлов на сияющей легковой машине с откидным верхом подъезжал молодой человек мисс Эстер.

— Симпатичный парень, — говорила мать Джареда, — Эстер пора подумать о замужестве, она не становится моложе.