Федор, раздавая поручения и подгоняя не успевающих, думал: «Ну вот, что значит — кадровый военный. Мне наверно, не стать таким никогда. В обычное время — ну, как добрый дядя, папуля для всех, где-то поругает, где-то поправит, где-то посмеется вместе… все время — а вы как думаете, а что решим… а в такие вот моменты — бр… и мысли не появляется, типа, приколоться… и в глазах — льдины с айсберг величиной! Такому попробуй, не подчинись… и не страх — а общая какая то готовность выполнить приказ любой ценой появляется… А вообще — гля, как парни стараются — не зря каждый день до седьмого пота!»

— Бивень!!! Проглотище, ты куда мясо потянул? Команда была жратву с собой тягать? Где твои стрелы? Что ты мне тычешь свои лучные? Где болты к тяжелому арбалету? Ты ответственным назначен, вторым номером, к Степину, он че, в зубах все потащит? Где ваш третий номер? Степа, я ваш расчет заставлю вторую пристань строить внеочередные наряды вашей второй жизнью станут, сколько раз говорить? Ты командир расчета или почему? Почему я должен за твоими рас…. Следить?

Таким образом, где отчаянно ругаясь, где придавая ускорение зазевавшимся легким пинком в филейные части организма, одновременно размышляя о том, каким должен быть настоящий офицер, наш главком Стражи быстро построил отобранных подчиненных в строй у ворот городка.

— Ребята. Рассусоливать не буду. Разведка заметила посторонних в наших охотничьих угодьях. Племя полукочевое, может быть агрессивным. Вы все давно знаете, кто и что должен делать. Наша задача минимум прогнать захватчиков, максимум — попытаться нейтрализовать. Жертвы нежелательны, но если ничего нельзя сделать — пусть лучше они, и что бы не ушел ни один. Иначе каждого куста придется бояться всю зиму и лето, пока они не уйдут. А если почувствуют слабость — то они чего доброго поселятся здесь, и убегать придется нам. Я этого с вашей помощью не допущу. Я сказал все. Вопросы? Вопросов нет. По местам.

Я чуть было не дал стандартную армейскую команду «По машинам», до того ситуация напомнила мне армейские времена. Мгновенно разобранные лодки понесли отряд к причалам, недавно разобранным, а затем восстановленным стаей Волков под управлением новонареченного Падре. У нас уже было десяток достаточно крупных пирог, из бересты, прочно клееной рыбьим клеем на основе ивовых прутьев, с хорошей пропиткой еловой канифолью. Ходкие и легкие суденышки могли поднимать десяток человек или до тонны груза, а перетаскивали их достаточно свободно и два человека. Отличная штука для озера.

Доплыв до берега, пироги отправили обратно, во избежание так сказать, «Ибо не фиг», — как сказал остряк Антон Ким. Сами цепочкой двинули к привалу браконьеров, не особо впрочем, торопясь, так как мой план был таков. Тихо снять возможных часовых вокруг лагеря. Понаблюдать за охотой со стороны. Дождаться вечера, когда охотники нажрутся и залягут спать — опять же снять часовых и повязать теплую компанию наркоманов-грибников во сне. Я уже видел, как выключает грибной «напиток духов», лиц эту дрянь употребляющих. В племенах, с которыми мы познакомились раньше, грибным бальзамчиком баловались только шаманы — колдуны, и то в ограниченном количестве. А тут — целое племя наркош! Будем лечить в добровольно-принудительном порядке. К слову сказать, эликсир тиса, употребляемый нами в строго дозированном микроскопическом количестве, добавляемом в напитки — отвары, компоты и чаи, обладал еще одним неожиданно ценным качеством, — в «классической „чистой смеси“», пятьдесят на пятьдесят с медом и малой долей очищенного спирта, около пяти процентов, при принятии его в количестве примерно чайной ложки — напрочь отбивал охоту к употреблению наркосодержащих средств за один прием, ввиду полной очистки организма. По крайней мере, «клинический результат испытаний» — шаман Падре, вылечился за один сеанс. Подойдя к кувшину с зельем после приема нашего настоя, бедняга скривился, его вырвало, и он пошел клянчить добавку настойки у членов нашего племени. По-моему, не подходил только к Клаве, которая при первом знакомстве чуть не повергла его в состояние инфаркта.

Дойдя до места, отправил разведчиков и посыльных к союзникам. Несмотря на тяжелые доспехи — мы уже обзавелись и приличными кожаными панцирями и шлемами из войлока кельтского типа с переплетёнными крестообразно полосами бронзы, защищающими голову от удара топором или дубиной, стражи нырнули в темноту совершенно бесшумно, и растворились в полутьме. Спустя полчаса половина из отправленных вернулась с докладами, а пара из них — еще и с языками. «Языки» производили впечатление, скажу прямо, жалкое. Трясущиеся грязные тела, исполосованные ритуальными шрамами, заросшие бородами лица с кляпами во ртах, выпученные от страха глаза. Рост около ста шестидесяти сантиметров, лица скорей европеоидного, чем азиатского типа. Один в набедренной меховой повязке, второй к повязке имеет и обрывок шкуры неизвестного происхождения на плечах. Признаки явного наркотического опьянения у обоих. Стражники доложили, что взяли красавцев недалеко от лагеря, когда те пошли отлить в кустики. Я спросил:

— А зачем двоих брали? Хватило бы и одного за глаза, пусть один из вас остался бы наблюдать со своего места.

Обратившись к народу, я произнес нудным голосом воспитательницы детского садика:

— Вот, детки. Теперь вы видите, как нехорошо ходить по одному писять в кустики в незнакомых местах. Зарубите себе на носиках — собрались отлить — возьмите с собой друга, пусть он посмотрит, что бы вас саблезубый Егорка не утащил в норку! И в глазик за безобразия фингал вам не упал!

Народ захрюкал, давясь от смеха, еле сдерживаясь, что бы не зареготать в полный голос. А Егор стал объяснять дальше:

— А я и остался было. Рожок (Рог Бизона — один из бывших «мамонтят», зачисленный в стражу после того как категорически отказался возвратиться в племя Мамонта обратно, объяснивший, что сменил имя и кровно породнился с Егором, и теперь оставить брата не может, и неплохо обучающийся не только воинским, но и другим умениям) поволок первого к вам. А этот поганец, с фингалом который, подбежал и прямо на меня отливать начал, ну, я и не сдержался… — понурился Егор Хромов. Ну, я его того, тоже… широкоплечий парень, ростом, пожалуй, повыше меня, понурив голову, выражал поистине глубочайшее раскаяние своими действиями.

— Ну и что, обратно этого ссыкуна отволочь, что ли, и извиниться?

— Ты им еще сыграй на дудочке и обучи рок-н-ролу, съехидничал главная язва мужской части лагеря Антон Ким.

— Хорош базарить. Тихо. Берите субчиков, рысью отсюда к временному лагерю, (мы устроили для себя временный лагерь в километре от стоянки прибывших охотников), быстро там их потрошите, оставляете на руки мальцам из ополчения, и обратно с докладом.

При слове «потрошить» Рог Бизона много значительно закивал, и достал для проверки свой кхукри, который наконец недавно получил при посвящении в полноправные стражники, сдав экзамен, и страшно им гордился. Сосредоточенно попробовав остроту лезвия пальцем, для надежности провел по сияющей бронзе чакмаком — дополнительным ножом из комплекта кхукри. Одернув напарника, Егор объяснил, что потрошить — это не значит выпустить им кишки с помощью свежеприобретенного кхукри, а лишь хорошенько допросить. Рожок скривил физиономию в многообещающей ухмылке, мол, какие проблемы — надо — допросим, надо — выпотрошим в прямом смысле. Любой каприз, так сказать, за Ваши деньги. Я позвал:

— Антон Ким!

— Я! На их место. Наблюдать. Под струю — не попадать. Больше всякое дерьмо сюда не тащить, смена через два часа по парному крику совы. Остальные — отдыхать, можно покемарить.

— Есть.

Уже без ненужных хохмочек, растворился во тьме Антон. Зимнюю одежду мы пошили по фасонам и методам северных народов. Теплые парки и торбаса из оленьих шкур, волчьи душегрейки, капюшоны, толстое белье из волокон крапивы было не только непромокаемым, позволяющим находиться под мокрым снегом, но и отлично сохраняло тепло. Одежка позволяла находиться при необходимости на открытом воздухе круглые сутки. Маскировочные халаты из крапивной сетки с нашитыми и подвязанными кое-где сухими листьями и веточками, отлично скрывали моих бойцов. Охотничьи и боевые костюмы выдерживались в настое можжевельника и других хвойных, и перебивали человеческий запах. Хорошая охота моих ребят уже показала надежность снаряжения и его маскировочные качества — на охоте вожак небольшого стада карибу подошел к Сереже Степину, скрадывавшему стадо, на два метра, долго стоял перед ним, не видя притаившегося, и отошел дальше раскапывать снег в поисках пищи. Поэтому я не боялся за моих бойцов в части того, что они могут замерзнуть или их обнаружат.