— Может, и так. Ты хорошо придумала. В моем мире ты была бы величайшей разведчицей, — девушка довольно улыбнулась. — Не хотелось бы обидеть тебя, но тебе лучше остаться. Гастон и один может проводить меня и показать дорогу. Потом он вернется. А ты прикроешь нас.

— Ну, уж нет. Мы убегаем. Я не отпущу вас одних. Совсем не хочу, чтобы ты путешествовала с моим женихом наедине. Понимаешь? Ты поцеловала Бена Шиллеpa, хотя он пришел из-за меня. Я отнеслась к этому снисходительно. Гастон — любовь всей моей жизни. И я не допущу этого.

— Прелестно, — Шеннон весело рассмеялась. — Окей, но у меня еще одно условие. Не для передачи Гастону. Я буду следить за вами день и ночь, пока вы не поженитесь официально. Никаких интимных отношений.

— Поцелуй — тоже «интимные отношения?»

— В данном случае, да. Конечно, вы можете позволить себе целомудренный поцелуй. Когда вы поженитесь, целуйтесь, сколько захотите. Ты согласна?

Девушки торжественно пожали руки, но улыбки были озорными. Потом Мередит надела простое платье из шотландки и исчезла за окном.

С того злополучного обеда Шеннон не видела Гастона, и неблагоприятное впечатление о нем постепенно сглаживалось. Однако, увидев его елейную улыбку и похотливый взгляд, она забеспокоилась. Захотелось отвести Мередит в сторонку и отказаться под каким-нибудь предлогом от его помощи. Но начинать все заново было поздно. Уже двадцать восьмое мая, полдень.

Гастон сделал все, что обещал. Но провизия оказалась в каком-то коттедже в десяти милях к северу от города. К Шеннон снова вернулись дурные предчувствия. Трое беглецов ехали в фургоне француза, который тащила пара серых в яблоках лошадей.

— Как интересно! — в сотый раз, с тех пор как они покинули дом Энн, восклицала Мередит.

— Было бы интереснее, если бы мы ехали к Кахнаваки, — пробормотала Шеннон. — Пока что мы от него удаляемся.

— Терпение, — Гастон небрежно погладил ее по колену. — Мы вовремя предупредим вождя и спасем его сына. Он будет благодарен мне и разрешит изучать его.

«Ну и дела», — с тревогой подумала Шеннон, но вслух сказала:

— Не обижайтесь, Гастон. Я ценю вашу помощь, но очень беспокоюсь. Когда мы будем на пути в деревню, мое общество станет, возможно, более приятным.

— Вы и сейчас изумительная спутница. Почти такая же милая, как моя невеста. Вот там, за деревьями, моя лаборатория. Ваше терпение вознаграждено, cnerie?

— О! Мне все время хотелось побывать в лаборатории. Здесь Гастон проводит эксперименты, — Мередит задыхалась от волнения.

— Ты говорила мне об этом. Осмотришь лабораторию в другой раз. Не забывай, Мерри, мы спешим.

— Моя невеста отдохнет и осмотрит лабораторию, пока я буду грузить фургон. Шеннон, вы вполне сможете составить ей компанию.

— Спасибо, я лучше погуляю, разомну ноги и помогу вам грузить вещи.

Шеннон спрыгнула на землю. Она устала сидеть на тесной скамье, терпеть «случайные» и «невинные» прикосновения Гастона. И все же, ей казалось, он обожал Мередит. Шеннон осталась на улице, а француз прошел в дом вслед за девушкой. «Пять минут ему хватит, — подумала она, — чтобы похвастаться лабораторией и поцеловать невесту». Потом она пойдет и поторопит их.

Мысли Шеннон путались. Перед глазами, как живые, стояли Джон и его маленький тезка. Малышу уже несколько недель. Глаза у него не зеленые, как ей снилось. Она представляла черные волосики, маленькие ручки, сжатые в кулачки. Он похож на куклу. Скоро Шеннон возьмет его на руки, расскажет ему о времени — слишком ценном, чтобы его терять, но и не совсем необратимом, как привыкли считать. Благодаря таким людям, как Джон и Кахнаваки, Мэтью Клиэри и малыш Черный Нож, всегда остается надежда…

— Влюбленные, ваше время истекло. Перед нами восемь часов пути, Мерри! — «Должно быть, это один из «тех» поцелуев», — подумала Шеннон, и решительно отворила тяжелую дубовую дверь. — Мередит Катлер, пора ехать.

— Мы в следующей комнате, cnerie.

Как всегда, Шеннон поморщилась, уловив в его голосе ласку. Гастон рискует вызвать ревность Мередит. В глубине души она хотела, чтобы за это время долгой поездки обручение расстроилось. Нельзя допустить, чтобы такое случилось в самом начале путешествия.

— Гастон, где вы?

— Входите, cherie.

Шеннон прошла через огромную кухню с громоздкой мебелью и вошла в комнату. Она обвела глазами комнату, ожидая увидеть лабораторию семнадцатого века. Конечно, без микроскопов и электронных ламп, но со сложным оборудованием, например, перегонным кубом, или совсем простым, как маятник. И наконец, увидела эксперимент Гастона: привязанную к стулу красавицу с золотисто-каштановыми волосами и кляпом во рту. По пылающим щекам Мередит струились слезы.

— Ублюдок! — гневно выдохнула Шеннон. — Что ты наделал? О, Мерри… — Она бросилась на колени, горестно обняла девушку. — О, Мерри, что случилось? Я убью его! Клянусь. — Глаза Шеннон яростно пылали. Она вскочила на ноги, метнулась к Гастону. Пальцы вытянутых рук метили прямо в маленькие злобные глазки. — Подонок! Сейчас же отвяжи ее!

Схватив Шеннон за руки, Гастон с силой отбросил ее к каменной стене. Не успела она подняться, как в воздухе сверкнул нож. Спокойно и хладнокровно француз приставил его к горлу Мередит. Его губы кривились в безжалостной улыбке.

— А вот теперь мы с тобой поговорим.

В угрожающем тоне слышались нотки отчаяния. И Шеннон вдруг поняла, что все предыдущие действия Гастона всего лишь прелюдия к жестокому насилию. Этот человек одержим сильными страстями. Да этот алхимик — философ — исследователь жизни и смерти… просто сумасшедший!

— Ответы? — пробормотала Шеннон, с трудом приходя в себя после удара о стену. — Ты об этом говорил во время обеда? Тебе нужны ответы…

— Ты еще спросила, почему я считаю, что они у тебя есть, — воспоминания об обеде доставляли ему удовольствие. — Я сказал тебе, cherie, что жажду знаний и правды.

— Тебя интересует мой бред? Окей. — Мысли прояснились. Шеннон поднялась на ноги. — Отпусти Мередит, и я в твоем распоряжении.

— Хотелось бы верить тебе, cherie, но я не поверю. Моя милая Мерри останется привязанной. — Он погладил по щеке бывшую невесту и весело рассмеялся, когда ее передернуло от отвращения. — Ты больше не любишь меня, дорогая? Как жаль!

— Нет необходимости держать ее здесь, — Шеннон подошла к ним поближе. — Отпусти ее, и я расскажу тебе много интересного. О будущем. — Его зрачки расширились. — Изобретения. Открытия. Чудеса в медицине. Прочти надпись на рубашке. Понимаешь, о чем речь? Я могу научить тебя всему, что знаю сама. Ты станешь волшебником. Сможешь совершать чудеса.

Мередит столь испуганно смотрела на нее, будто убедилась, что Шеннон сошла с ума. И ей стало жаль девушку. Бедняжка полагала, что ее спасение в руках сумасшедшей. Гастон, напротив, поверил каждому слову. Он указал на грубый стол.

— Садись и пиши, если хочешь, чтобы твоя хорошенькая подружка осталась в живых. Напиши все свои секреты.

— Мои секреты настолько необыкновенны, что их нельзя записать, как готовый рецепт. Мне нужно рассказывать тебе часами. Гастон, я хочу заключить с тобой сделку.

— Какую сделку?

— Мне нужно добраться до Кахнаваки. Я сказала, что ребенок в опасности. Это не вся правда. Произойдет страшная резня… но мы с тобой можем предотвратить ее. Ты можешь прославить свое имя в веках, как человек, спасший индейцев и изучавший их культуру и традиции. Согласен?

— Может быть…

— Тогда нам нужно поторопиться. Понимаешь? Решающий момент. Мерри мы оставим здесь. Конечно, отвяжем и дадим ей одну лошадь. Без нее мы сможем двигаться быстрее. По дороге я покажу тебе растения для омоложения организма, усиливающие… потенцию. — Гастон слушал ее с восторженным вниманием, и Шеннон продолжала отчаянно лгать. — Честно говоря, я пыталась уговорить Мерри остаться дома, чтобы она не мешала нам лучше узнать друг друга. — Она глубоко вздохнула и многообещающе улыбнулась.