— Эти соратники и помогли вам добиться места в Кембридже, чтобы убивать переводчиков? — наконец поднявшись, спросил Тимон.

— Нет. Я поначалу старался подорвать работу научными методами: предлагал абсурдные интерпретации, вставлял неверные слова и фразы. Вот почему трое моих соратников так старались закрепить за мной положение, позволявшее испытывать других переводчиков. Но здесь, в Кембридже, собрались великие ученые. Я не ожидал встретить столь глубокие познания. Скоро стало ясно, что есть только один способ прекратить работу — убить их. Соратники убедили меня.

— Я все-таки не понимаю… — с трудом произнес Марбери.

— Христиане! — не сказал, а выплюнул Гаррисон. — Новая Библия породит долгие века верующих, подобно Якову, уверенных в своей праведности. Они будут убивать, пытать, разрушать во имя веры! На земле не останется ничего доброго! Их надо остановить! Остановить!

— Но разве убийство этих добрых людей — способ?.. — робко возразил Марбери.

— Они убедили меня, — срывая охрипший голос, крикнул Гаррисон. — Мои соратники.

— Назовите их нам, — собрав все доступное ему хладнокровие, попросил декан. — Где они?

— Они продолжат мое дело! — Гаррисон хотел встать. Лицо его налилось кровью, и кровь струей полилась из раны в плече. — Они придут за мной! Вы не представляете, как верны друг другу последние уцелевшие из моего клана.

— Отец небесный! — Марбери ухватился за ближайший стол. — Так есть и другие? Подобные вам проникли в группы Вестминстера и Оксфорда!

Тимон видел, как бьется кровь в висках Марбери.

— Теперь вы понимаете? — Голос Гаррисона сорвался на жалобный скулеж. — Вы придете мне на помощь? Мудрость моя была права, приговор справедлив. Вы запомнили слова: «Странствуя по миру, как палач Господа», «Враг людей спасения использует любые средства»?

— Господи, — зажмурившись, прошептал Тимон.

— Что? — не понял Марбери.

— Слова, найденные во ртах убитых переводчиков, — бормотал Тимон. — Я только теперь понял. Цитаты из «Демонологии»! Не зря я сомневался в своей памяти. Если бы я узнал раньше…

— Только сейчас? — поразился Гаррисон. — Вы только сейчас узнали цитаты? Да возможно ли? Это же ясно как день! Я не сомневался, что вы или Марбери поймете. Или вы оба лишились ума?

— Это были строки из «Демонологии»? — вырвалось у Марбери.

— Я думал, я все объяснил! — взвизгнул Гаррисон. — За эти смерти в ответе Яков! Яков виновен в убийствах! Король Яков — убийца!

Ни Тимон, ни Марбери не успели ему ответить. Дверь Большого зала распахнулась, и луч лунного света разорвал темноту.

— Мушкетный выстрел! — выкрикнул завернутый в серый шерстяной плащ Сполдинг, появляясь в луче света. Он совсем запыхался. За ним теснились другие переводчики. Каждый останавливался в нескольких шагах за порогом, так что между ними и людьми на дальнем конце зала оставалось добрых тридцать футов.

Марбери опустил взгляд.

— Это был мушкет мастера Лайвли. Мне пришлось выстрелить, чтобы помочь брату Тимону задержать убийцу. Если вы будете так добры подойти ближе, полагаю, вы удивитесь не меньше меня.

Сполдинг вытянул шею. Темнота и столы мешали ему разглядеть лежащего на полу.

Чедертон отодвинул его плечом.

— Схватить убийцу, сказали вы?

Он поспешил вперед. Остальные, один за другим, потянулись за ним, переговариваясь вполголоса.

Первым в кругу света появился Ричардсон. Он вгляделся в человека, распростертого на полу, и вздрогнул от изумления.

За ним начали безмолвно ахать остальные. Из-за спин мужчин тихо прозвучал вопрос, который был на устах у каждого.

— Это мастер Гаррисон? — Энн выступила вперед.

— Я, — отозвался Гаррисон. — Энн, убедите отца помочь мне. Когда он расскажет мою историю, вы будете на моей стороне. Сами представьте, что бы вы сделали, если бы король убил вашего отца.

— Король убил… — Голос у нее сорвался. Энн взглянула на отца.

— Вначале мастер Гаррисон вмешивался в работу собранных здесь переводчиков, — голос Марбери был серым, как камень, — а потом убил и изуродовал Лайвли и Эндрюса и какого-то совершенно непричастного горожанина.

Молчание, последовавшее за этими словами, казалось, обрело жизнь и выросло, заполнив собой все углы зала.

— Зачем? — прошептал наконец Чедертон.

— «Лишившись благодати Господней, он идет по миру, как палач Господа, — продекламировал Тимон, чуть заметно шевеля пальцами левой руки, — и, будучи врагом людей спасения, использует любые средства, дабы уловить их».

— Эти слова мы находили во ртах убитых, — приглушенно заметил Чедертон.

— Это слова самого Якова, — вскинулся Гаррисон. — Но, как видно, ни один из «светлых» умов, собранных здесь, не сумел ни вспомнить их, ни осознать их значения. Если это — лучшее, что может дать Англия…

— Так объясните нам их значение, — огрызнулся Сполдинг, — мастер Гаррисон…

— Вы — добрые люди, — надорванным голосом отозвался Гаррисон. — Христиане. Вы зовете себя последователями Мессии, но понятия не имеете, чему Он учил. Он говорил, что нельзя взять в руки мушкет, оставаясь христианином. Нельзя пытать женщину и быть христианином. И нельзя сильному претендовать на власть над миром, когда ясно сказано, что кроткие наследуют всему. Злейшие проклятия мои вам, проповедующим одно и творящим другое!

— Думаю, мастер Гаррисон подразумевал, что Яков… — Марбери запнулся, — и ему подобные отпали от благодати. Что он — палач этого мира и враг людей спасения.

— А из этого следует? — подстегнул Гаррисон.

Марбери оглянулся на него.

— Это еще не все?

— Вы что, идиоты? — прорычал Гаррисон. — Я оставил вам ключи, объясняющие, что я делаю, как я попадаю в эту комнату, чтобы убивать вас. Еще одна цитата из Якова: «Каким путем и через какую дверь эти духи входят в дома? Если их принимают за мертвые тела, они легко откроют тайную дверь и войдут». Куда вы складывали мертвые тела? Где тайная дверь! Господи!

— Этого ни у кого во рту не было, — возмутился Сполдинг.

Гаррисон испытующе взглянул на Тимона.

— Разве никто не обыскал мою комнату? Не видел оставленных мною ключей? Записка со строкой из «Демонологии» лежала на подушке: «Если убийца коснется мертвого тела, на нем выступит кровь, словно кровь вопиет к небу о мести»!

— Я не видел вашей комнаты, — чувствуя себя дураком, признался Тимон.

— Брат Тимон, — простонал Гаррисон. — Уж вы-то должны мне помочь. Мы должны уничтожить всех. Вы понимаете, как это верно.

— Он изрыгает богохульства и изменнические речи! — выкрикнул Сполдинг. — Его нужно сейчас же арестовать!

— Давайте пока арестуем его за убийства, в которых он признался, — мягко посоветовал Тимон, — а все прочее оставим на завтра.

Приподнявшийся было на локте Гаррисон вновь упал плашмя.

— Вы мне не поможете? Не закончите мое святое дело?

Тимон склонился к нему:

— Оставим это Самуилу и Исайе.

Гаррисон рывком повернул к нему лицо.

— Вы их знаете?

— Я знаю, что они ваши соратники, — успокаивающе ответил Тимон. — Что они вдохновили вас на то, что вы сделали. Они нашли вас в Эдинбурге и рассказали о задуманном королем новом переводе.

Гаррисон прикрыл глаза. Одежда у него на боку набрякла кровью, лицо было белее молока.

— Слава богу, вы их знаете. Расскажите им все. Они знают, как поступить.

— Я виделся с ними сегодня, — ласково заверил Гаррисона Тимон. — Они уже исполняют волю Господа.

— Вы все, — распорядился Сполдинг, — помогите поднять мастера Гаррисона. Надо запереть его и уведомить соответствующие власти.

Сполдинг протиснулся к обмякшему телу Гаррисона. Ричардсон, чуть помедлив, шагнул за ним. Чедертон тоскливо вздохнул.

Энн растолкала нерешительно топтавшихся мужчин и упала на колени рядом с Гаррисоном. От резкого движения волосы ее рассыпались по плечам.

— Он истекает кровью, — прикрикнула она. — Надо перевязать раны.