Пальцы Тимона мелькали как молнии, точно попадая на нужные символы, поворачивая то внутренний круг, то внешнее кольцо устройства. Все оно было не больше обеденной тарелки, однако содержало в себе бесконечное множество слов. Указательный палец левой руки бегал по строкам манускрипта, исписанного рукой Гаррисона. Тимон выкрал его из стола убитого. Он читал всю ночь напролет, точно запоминал каждое слово, каждый знак препинания — благодаря своему мнемоническому колесу.

Комната Тимона не слишком отличалась от большинства помещений, где ему приходилось жить. В ней имелась кровать, умывальник и конторка. Конторка была высокой — читающему лучше стоять, сидящего клонит в сон. Кровать стояла вдоль стены напротив двери: плоские доски, одно одеяло, подушки нет. Умывальная стойка вмещала два сосуда: таз с водой и ночной горшок. Один сосуд каждый вечер наполняли, другой каждое утро опорожняли.

Пока Тимон был погружен в свое почти колдовское искусство, успели прогореть три свечи. Он торопился дочитать, чтобы вернуть бумаги в стол Гаррисона, пока никто не заметил их отсутствия.

Запоминать такой объемный текст затруднительно, если излишне интересоваться содержанием. Надо впитывать слова не задумываясь, иначе могут пропасть целые страницы. Понятно, что раздавшийся спозаранок стук в дверь рассердил Тимона.

— Прошу вас уйти, — крикнул он. — Я работаю!

«Или пытаюсь работать», — добавил он про себя.

— Брат Тимон, это доктор Сполдинг, — настойчиво отозвались из-за двери. — Вы срочно нужны!

— Я молюсь, — упирался Тимон.

— Случилось новое убийство! И, я полагаю, мы нашли преступника.

Тимон немедля засунул мнемоническое колесо в потайной карман. Потом пинком выбил из стены камень — заранее расшатанный им самим, — спрятал за него краденые бумаги и старательно вставил камень на место.

Открыв дверь, он увидел прямого как жердь доктора Сполдинга. На нем был плащ янтарного цвета без украшений. Гладкое полотно спадало почти до пола и выглядело таким чистым, что казалось не настоящим, а написанным портретистом. Так же проста была его шапка — золотистое полушарие, прикрывающее макушку, без герба и без девиза. Все лицо как будто тянулось вперед под действием некой невидимой силы. Острый нос, оттопыренные губы, глаза навыкате. Руки его не знали покоя: он то складывал их, то разнимал, то почесывал одной другую, то постукивал пальцами по пальцам. И все это в такт дыханию: частому, срывающемуся, демонстративно нетерпеливому.

— Еще одно тело! — выпалил он с порога. — В зале. Но убийца пойман. Я застал его над трупом с кровью на руках. Тело еще не остыло. И вы не поверите, брат, — это один из нас!

Тимон поспешно вышел из комнаты и закрыл за собой дверь. Вслед за ним в коридор проник запашок мускатного ореха. Тимон не успел ни о чем спросить — доктор Сполдинг уже бежал к двери.

— Конечно, я первым делом обратился бы к декану Марбери, — трещал он на ходу, — но не застал его в комнате. Я начинаю опасаться худшего, в свете последних событий…

— Кто убит, доктор Сполдинг? — оборвал его Тимон, догнав бегущего.

— Разве я не сказал? Мастер Лайвли! Наш глава! Он пал!

Сполдинг ладонью толкнул дверь, и оба вырвались на солнечный свет.

— Естественно, как его заместитель, я немедленно взял власть в свои руки, — задыхаясь, рассказывал Сполдинг. — Работа должна продолжаться вопреки всему. Это главное. Не утратить взятый разгон.

Именно этого желает дьявол. Предательство этого человека, этого убийцы, не должно задержать нас.

— Так вы поймали убийцу? — не сумев скрыть сомнения, переспросил Тимон.

— Я сам поймал его на месте преступления! — повторил Сполдинг, ускоряя шаг.

Утреннее солнце блестело золотой монетой — пока еще не согревая, но ярко освещая воздух.

— И вы говорите, убийца…

— Один из нас! Да! Ученый — демон среди нас. — Сполдинг почти бежал.

— Назовите его по имени, — нетерпеливо потребовал Тимон.

— Погодите. Увидите. И едва ли поверите своим глазам.

— И он остался в Большом зале рядом с телом? — Тимон шагал легко, без усилия поспевая за взбудораженным Сполдингом. — Вы поставили охрану?

— Нет… — Сполдинг чуть замедлил шаг, но и только.

— Вы привязали его к столу или к стулу?

— Я приказал ему оставаться на месте. Он согласился, — с заметным раздражением огрызнулся Сполдинг.

— Вы, конечно, понимаете, — начал Тимон, не вполне сознавая, сколько презрения выдает его улыбка, — что мы его уже не застанем. Человек, совершивший убийство, едва ли будет… сколько времени вы потратили на поиски Марбери?

— Почти час.

— А потом еще искали меня.

— Может быть, еще полчаса, — проворчал Сполдинг, — но вы, как видно, не осознали того факта, что я застал преступника за его гнусным занятием. И он известен всем нам. Ему некуда деваться. Старик не уйдет далеко и не способен бежать.

— Старик?

Тимон прикусил верхнюю губу.

— Смотрите сами! — взорвался Сполдинг.

До двери Большого зала оставалось всего несколько шагов — они пролетели их в один миг. Сполдинг рванул ручки дверей и широко распахнул обе створки.

За столом Лайвли понуро сидел человек. Его фигуру окружало сияние от почти прогоревшего огарка.

Приблизившись, Тимон увидел, что старик молится: глаза его были закрыты, губы шевелились.

На полу у его ног лежало тело.

— Это доктор Чедертон? — шепнул Тимон.

— Он самый! — в полный голос ответил Сполдинг.

Чедертон встрепенулся, резко открыл глаза.

— Как видите, — презрительно заметил Сполдинг, — он оценил мудрость моего распоряжения и остался на месте.

Чедертон сощурился и вытянул шею:

— Это брат Тимон?

— Я, сэр, — мягко ответил тот.

— Хорошо. — Чедертон поднялся с табуретки и тщательно расправил черное одеяние. Без шляпы волосы его разметались. — Я собирался с вами поговорить. Декан Марбери высокого мнения о…

— Не числится ли и декан Марбери среди ваших жертв, сэр? — выкрикнул Сполдинг, подбегая к старику. — Мы все знаем!

— Марбери отправился в Лондон со срочным известием к королю, — спокойно объяснил Чедертону Тимон, игнорируя Сполдинга. — Надеюсь, с его возвращением мы сможем лучше понять темный умысел преступника. Здесь на полу мастер Лайвли? — Тимон взглядом указал на труп.

— Я нашел его более или менее в таком положении. — Чедертон сложил ладони, на которых, как отметил Тимон, не было крови. — Сначала я подумал, что он уснул. Такое случалось с каждым из нас, я сам провел немало часов, прикорнув на этих холодных камнях, когда дремота одолевала меня за работой. Я подошел разбудить его и увидел кровь, вот здесь.

Чедертон указал на липкое пятно — будто кто-то пролил на бок Лайвли темный мед.

— И только? — спросил Тимон.

— Поняв, что он мертв, я решил сходить за деканом Марбери и за вами. — На губах Чедертона мелькнула тень улыбки. — Но тут ворвался доктор Сполдинг и озадачил меня задиристыми обвинениями в задуманном убийстве!

Захваченный врасплох незатейливым каламбуром Чедертона, трижды в одной фразе пославшего коллегу в зад, Тимон невольно прыснул.

— Кто бы мог ожидать такого школярского остроумия от столь почтенной особы? — обратился он к Чедертону.

Тот в ответ лишь пожал плечами.

Сполдинг, очевидно, не уловил намека и тем еще больше развеселил Тимона.

— Я застал его склонившимся над телом, — брызгал слюной Сполдинг.

Тимон резко развернулся к нему.

— Разве вы не видите, что Лайвли зарезан, доктор Сполдинг? Где оружие доктора Чедертона? И разве вы не видите, что кровь на полу загустела? Она пролита давно. Полагаю, Лайвли пролежал мертвым всю ночь. И, наконец, истинный убийца, которому мастер Лайвли дал ускользнуть прошлой ночью из этого самого зала, был молод, подвижен, меньшего, чем доктор Чедертон, роста, и, между прочим, он левша.

Сполдинг захлебнулся словами.

— Вы указывали на убитого правой рукой, — доверительно обратился к Чедертону Тимон.