— Если я понял тебя правильно, Диана, — заключил Том, отметая в сторону все попытки приукрасить ситуацию, — этот молодой человек… этот весьма молодой человек не имеет никаких перспектив в этой стране. Ни желания сделать карьеру. Ни достижения каких-либо иных целей. Хотел бы я знать, как он собирается содержать жену?

— Папа, жены уже давно не нуждаются в том, чтобы их «содержали», — терпеливо возразила она. — Я прекрасно заработаю на себя сама. И в этом смысле не важно, кем будет мой муж.

— Фифти-фифти, да? — спросил отец, понимая, что мог бы и не задавать такого вопроса. Даже вариант восемь-десять-двадцать был для Аврама не по карману.

— Конечно, — не сдавалась она. — К тому же, если он станет партнером по бизнесу со своим кузеном, его дела пойдут в гору. Аврам чрезвычайно трудолюбив.

По крайней мере хоть это было правдой. Пусть содержание таксопарка было не очень-то элегантным, зато весьма прибыльным занятием. Однажды Аврам вместе с ней отправился в гости к другому кузену, Цви, который обитал в огромной, тесно заставленной мебелью квартире в Квинсе среди электронных воплощений его жизненного успеха. Беседа — по крайней мере со стороны Цви — в основном крутилась вокруг бизнеса, денег и курса акций. Если бы не акцент и полное отсутствие вкуса в отношении мебели, Цви запросто мог сойти за одного из парней с Уолл-стрит. Диана окрестила его «израильским вариантом юппи».

— Действительно, у Аврама дела должны пойти в гору, — настаивала она, — ведь это самый процветающий бизнес.

— Система бытовых услуг, — констатировал Том, теребя мочку уха, тогда как взор его супруги затуманило ужасное видение: ее зять за баранкой такси. Следующий вопрос Тома ознаменовал полный разгром:

— Надеюсь, у него по крайней мере имеется «зеленая карта».

— Нет. Пока нет.

— Понятно.

Он не произнес больше ни слова, однако Диане был и так ясен ход его мыслей. Как и все прочие, Том решил, что Аврам вцепился в этот брак как в дар небес. Одним махом студентишка без гроша за душой становится полноправным американцем. Вожделенная «зеленая карта». В перспективе — полноправное гражданство. Кем же еще мог счесть его Том Саммерфильд, кроме как ловцом удачи? А ее саму — сентиментальной дурой.

Однако отцу так и не удалось высказать свои опасения вслух.

— Нет, ты ничего не понял! — отчаянно ринулась в атаку Диана. — Ты совсем ничего не понял. Аврам не такой. В нем нет ни мелочности, ни алчности. К тому же он любит меня, а я — его. Как бы невероятно это ни выглядело в ваших глазах, но он действительно меня любит, в этом все дело!

— Ох, да никто и не говорит, что он не любит тебя, Диана! — Тома несколько смутила такая горячность. — Я ни на минуту в этом не сомневаюсь. Да и вообще, как можно тебя не любить? Только не забывай, что и мы тоже тебя любим и печемся исключительно о твоих интересах. А с этой точки зрения, моя милая, юный Аврам отхватит лакомый кусочек.

— Это я-то — лакомый кусочек?! Тогда скажи на милость, отчего же до сих пор никто на меня не польстился? Где ты видишь толпу поклонников, которые готовы оспаривать друг у друга мою руку? Диана Саммерфильд — «лакомый кусочек»! Это больше похоже на строчку из меню морского ресторана!

— Ты недооцениваешь себя, Диана, — возразила мать. — И я уверена, что непременно встретишь кого-нибудь, когда сама для этого созреешь…

— …и это будет чудесный мужчина… — пропела Диана в унисон. Господи, в который раз она это слышит! — Я давно успела перезреть, мама! И Аврам для меня самый чудесный мужчина. Все, о чем я прошу, — при встрече с ним вести себя естественно и не относиться к нему предвзято. На той неделе я привезу его в Бостон. Он горит желанием с вами познакомиться.

— Превосходно! — Том похлопал дочь по руке. — Вот только не стоит так спешить. Пожалуй, следующий месяц подойдет больше. В конце концов, какая разница? Конечно, мы тоже хотели бы с ним познакомиться, не сомневаюсь, он именно таков, каким ты его описала, — очаровательный юноша. Единственное замечание, Диана, — и не подумай, что я пытаюсь скинуть тебя с небес на землю, напротив, я рад, что тебе не чужды высшие чувства и бескорыстие, — то, что ты можешь предложить Авраму намного больше, нежели он тебе. Кроме пылкой любви, конечно. Диана, ты не должна забывать о чувстве собственного достоинства. Не так-то просто было выбиться в первые ученицы у Смита, получать награды в Йеле, да и теперь — если мои сведения верны — продвинуться так близко к партнерству в одной из самых почтенных адвокатских фирм в Нью-Йорке.

— И не забывай о социальном положении, — мягко вставила мать.

— В наши дни такими достоинствами может блеснуть не всякий мужчина, — примирительно улыбнулся Том. — И ты имеешь полное право ожидать чего-то подобного от будущего мужа. А что есть у Аврама? Похоже, он начисто лишен амбиций! Так ли уж он хорош для тебя, милая? Постарайся ответить честно на этот вопрос. Так ли уж он хорош для тебя?

— Ох, папа, папа! — Диана не знала, плакать ей или смеяться. — Да если послушать тебя, есть ли вообще на свете достойный меня мужчина? Разве что президент США? Но ведь он уже женат!

Совершенно расстроенная, Диана отправилась обратно в Нью-Йорк. Отец прав, все говорило о том, что их союз невозможен. Из адвокатской практики она и сама знала основное условие, без которого брачный контракт не мог быть успешным: равенство. А разве можно было говорить о равенстве между ней и Аврамом? Ее отец дал это понять совершенно ясно. Если бы…

Если бы только Аврам не отколол что-то потрясающее, неординарное. Если бы только он взялся за ум и обдумал свою жизнь. Ведь она подчас стыдится его. И стыдится себя за этот стыд.

Она вспомнила слухи о том, что, появившись в Голливуде, Ингрид Бергман привезла с собой мужа — зубного техника. Все начальство заметалось в панике. За свой счет они отправили его поскорее выучиться на врача. Конечно, эта история больше напоминала анекдот, но и давала пищу для размышлений. И ведь Аврам не был даже зубным техником!

Предположим, он имел бы диплом врача. Все было бы по-иному. «Позвольте представить моего мужа, доктора Гиттельсона…» Вполне прилично. Или если не доктор…

Диана, кажется, кое-что придумала. Лопаясь от нетерпения, она едва дождалась, когда самолет приземлится в Ла-Гуардиа, и опрометью кинулась к телефону:

— Аврам! У меня возникла чудесная идея! Я жду тебя дома через двадцать минут.

— Ты собираешься запихнуть меня в школу правоведов?! — не веря своим ушам, уставился на нее Аврам.

— А почему бы и нет? Из тебя выйдет отличный адвокат! — восклицала Диана. — Изощренный ум, отточенный на Талмуде, прекрасно с этим справится. Никак не пойму, отчего я до сих пор до такого не додумалась. А с моей помощью у тебя вообще не будет никаких проблем. Пожалуй, тебе уже не удастся поступить в Колумбийский университет… — она принялась что-то царапать в блокноте, — зато есть еще школа св. Джона в Квинсе, и школа Иешива, и…

— Да с чего ты решила, что я хочу стать адвокатом?! — прервал ее Аврам, ошеломленно тряся головой. — Я этого не хочу! И никогда не хотел!

— Послушай. — Диана уговаривала его, как маленького. — Я понимаю, что тебе не светит быть членом правоведческой фирмы, однако, получив лицензию, ты сможешь найти себе применение в тысяче других областей. Индустрия, банки, иммиграция. Знаешь, это довольно интересная специализация — права иммигрантов, а ты к тому же способен к языкам…

— Не может быть, чтобы ты говорила всерьез.

— Если тебя беспокоит щекотливость ситуации, то можешь не обращать на нее внимания, милый. Сейчас тысячи женщин помогают мужьям получить образование. В конце концов это своего рода способ обеспечить себе будущее.

Он порывисто вскочил и выпалил:

— Пойду прогуляюсь.

Его внезапный уход ошеломил Диану. Она была вправе ожидать если не немедленного поступления в адвокатскую школу, то хотя бы радости, облегчения и, конечно, признательности за то, что она не покладая рук трудится во имя их брака. Через десять минут он вернулся, источая запах табака. Аврам позволял себе курить только в минуты стресса. Его лицо показалось Диане необычно суровым.