Диана надолго замолкла, изо всех сил стараясь подавить подступившие к горлу рыдания. Авраму удалось задеть одну из самых болезненных струн в ее душе. Она и сама боялась превратиться во что-то подобное тому, что так красочно описал Аврам. И была уже близка к этому.

— Похоже, — пробормотала она наконец, пытаясь уйти от болезненной темы, — завтра мы не побежим, не так ли?

— Да нет, я сделаю все, чтобы тебе было приятно, — отозвался он, целуя Диану. — И буду бежать молча и ни на что не отвлекаться.

Ах, как много этих «против». Диана нерешительно занесла карандаш над левой колонкой. Ну что она могла бы туда вписать? Какие доводы, способные перевесить правую сторону?

То, как он гладит ее волосы. Слова, произнесенные в минуты страсти, и признания, нашептанные за чашкой полночного кофе. Маленькие открытия, детские шалости, ласковые взгляды, доверенные друг другу тайны, их собственный язык, понятный только двоим. Безошибочное чутье Аврама на все ложное, наигранное.

Пару недель назад они смотрели на Бродвее новую постановку «Андромахи», якобы посвященную войне во Вьетнаме. Все актеры, кроме тех, кто был занят в массовках, были одеты в белые маски.

«Ты не можешь убить меня, потому что я мертв душою!» — восклицал в какой-то сцене Орест. Из оркестровой ямы ему вторило многоголосое: «…мертв, мертв, мертв…»

Аврам мигом учуял фальшь и не удержался от смеха. Сначала он фыркнул, потом захихикал, а под конец захохотал во весь голос. Диана вторила ему. Оказавшись на улице, куда их выставил разъяренный менеджер, они все еще смеялись.

— Тебя нельзя пускать в приличные заведения, — простонала Диана, утирая слезы с глаз. И выражение «мертв душою» надолго стало у них обозначением всего напыщенного, ложного.

А на деле действительно выходило, что Аврама нельзя пускать в приличные заведения — кроме немногих мест, где они обычно бывали. Бог с ним, с Бродвеем, но привести его в ресторан Валдорфа, где происходило празднование юбилея фирмы «Слайтер Блэйни», или на уик-энд к Маршаллам, или в родительский дом в Бостоне на годовщину свадьбы…

Не то чтобы Аврам не умел себя вести. Он был вполне воспитан, обаятелен, и Диана могла бы присмотреть за тем, чтобы его костюм соответствовал обстановке. Нет, с Аврамом было бы все в порядке. А с ней — нет. Мысль о том, что ее могут при этом унизить, была невыносима.

Ведь первым делом окружающие заметили бы разницу в положении, возрасте и происхождении, что в их глазах сделало бы Аврама немногим лучше какого-нибудь платного компаньона. Уж не сочтут ли они, что Диана настолько озабочена сексуально, что ее потянуло на молоденьких? Та самая Диана, которая считает недостойным перешагнуть порог клуба для одиноких! Она так и слышала за своей спиной: «Так-так-так! Чем выше вознесешься, тем глубже упадешь!»

И все же временами она не могла не пофантазировать о том, как были бы они счастливы с Аврамом, если бы поженились и жили в какой-нибудь уютной квартирке, скажем, в Квинсе. С детьми, конечно. Из Аврама, несомненно, получится прекрасный отец. Подобные мечты согревали Диану.

«Такой милый, такой хороший…» — крутились в голове слова из какого-то шлягера. А кроме того…

А кроме того, в левую колонку можно записать самый веский аргумент. Она его любит.

Диана, затаив дыхание, прижала карандаш к губам, словно написанное на бумаге слово могло и вправду стать решающим. На миг показалось, что мечты становятся явью…

Но тут отвратительно запищал сигнал интеркома и в ушах загремел голос Фрэнка Мерриана:

— Диана, какого хрена ты там копаешься? Мы ждем тебя в конференц-зале с десяти часов! — Она покосилась на часы: 10.18. — Оторви от стула задницу и мигом спускайся сюда! Ты, малышка, в последние дни спишь на ходу! Давай просыпайся, о'кей?

Весь этот долгий нудный день одна конференция сменяла другую: уточнялись последние подробности дела «Симплекса». Во вторник они с Байроном отправились в Вашингтон, чтобы устроить очередную отсрочку рассмотрения дела. Тянуть, тянуть, тянуть время — похоже, политика ее фирмы была бы оптимальной и в личной жизни. Да и сама по себе поездка послужила отличным предлогом на время отложить решение проблемы с Аврамом — вот только Байрон, обычно приветливый и общительный, вел себя необычно хмуро.

— Да что с тобой, Би? — спросила Диана на обратном пути из аэропорта. — На тебе лица нет.

— Ничего! — рявкнул он.

— Поссорился с Джимом? — не унималась она. Парень взорвался, теряя остатки терпения:

— Послушай, я ведь не сую нос в твою личную жизнь!

Остаток пути они ехали в полном молчании.

Дома автоответчик выдал послание от Бернадетты Хонг:

— Завтра, ровно в двенадцать тридцать, ленч в «Карнаке». Вас ждет сенсация года!

— В этом углу ринга, — Берни Хонг вскинула над головой сжатые руки, на манер боксера, — перед вами чемпион мира в самом легком весе! — На безымянном пальце ярко блеснуло кольцо с бриллиантом. — Приз Розмари Маршалл выиграла… — Тут она засмеялась так, что не смогла продолжать.

— Получилось! — хлопнула ее по плечу Диана.

— Точно! — прозвучало в ответ. Новоиспеченная чемпионка опустила руку на стол, дабы обручальное кольцо подверглось самому тщательному осмотру и получило должное количество охов и ахов. — Вчера мы с Роджем отпраздновали это у Тиффани. Для меня лично бриллианты не имеют особенного значения — если не учитывать символики…

— Ничего себе символика…

— Вот шустрая особа!..

— И везет же некоторым…

— …зато моя мамаша на седьмом небе от счастья. И предки Роджера тоже. Вчера ночью мы звонили им в Омаху. Судя по голосам — довольно милые люди. Ну, а с вас троих я беру обещание быть моими подружками на свадьбе, идет?

В ответ раздался одобрительный гул.

— Грандиозная июньская свадьба? — спросила Розмари.

— Мы собираемся пожениться в апреле, — тряхнула головой Берни. — В конце концов нам не по двадцать лет! И, между прочим, моему продюсеру пришла в голову мысль отснять там ролик — вроде постскриптума к тому сериалу, который я только что кончила. Словом, все тип-топ. Кстати, теперь из этой темы ничего не выжмешь — дохлый номер! Все студии кинулись ахать и охать вокруг одиноких сердец и прочего. «Как вам найти прекрасную незнакомку…» — И она превесело расхохоталась. — Кажется, с того дня прошла целая вечность! Поди догадайся, к чему это могло привести!

— Поди догадайся, — прошептала за ней Флер.

Диану, напротив, насторожило чересчур нервическое настроение Берни и ее убежденность в том, что всем остальным эта тема так же опротивела, как и ей. Правда, в мире телебизнеса от вчерашней новости разит не хуже чем от тухлой рыбы. «Мертв, мертв, мертв», — как пропел бы Аврам.

— С чего это ты взяла, что история закончена? — возразила она. — Мы с Флер и сейчас так же одиноки, как прежде. А вместе с нами — еще те четыре-пять теоретически одиноких женщин.

— Я имела в виду себя, — пожала плечами Берни и обратилась к более актуальным на данный момент темам. Они собираются ограничиться скромным обрядом в церкви и легким завтраком с шампанским, после чего — небольшое свадебное путешествие на Карибы. Ни он, ни она не имеют возможности отлучиться дольше чем на неделю. У них с Роджером чудесное взаимопонимание во всем, что касается карьеры и личной жизни. Натурально, она оставит себе девичью фамилию. Главный девиз — независимость и равенство. Они уже начали подыскивать подходящую квартиру, равно удаленную и от ВИЗ-студии, и от его офиса на Уайт-Плэйн. Он согласен с ее матерью, что Ист-Вилледж слишком суетливое место для семейной жизни.

— Мне просто как ножом по сердцу — бросать свою старую берлогу, — разглагольствовала Берни. — Но прежде чем я оттуда съеду, обязательно устрою классную гулянку, а уж потом отдамся в респектабельные объятия Ривердейла. Ну что ж, мне и так все уши прожужжали, что брак — это обязательно компромисс.