Берни смотрела на экран со все возраставшим негодованием. Какая-то дурацкая лента пятидесятых годов, только и примечательная своей бездарностью. Да что они, рехнулись, если находят удовольствие в смаковании подобного дерьма? Что это за культ бездарности? Банальности? И Боже упаси, если кто-то даст волю своим искренним чувствам!

— Ух ты, отлично! — восхищался Стив. — Поразительное убожество!

Берни вскочила и выключила телевизор:

— Я устала от этой ерунды. Это кошмар. Это ужас. Надоело!

— Эй, — обиженно возразил он, — я-то ведь его смотрел!

— Ты, ты, ты!.. — выпалила Берни.

— Берни, если тебе хотелось посмотреть что-то другое, ты просто могла бы мне сказать! — воскликнул Стив, примирительно простирая к ней руки, — благоразумный мужчина, урезонивающий взбалмошную женщину.

— Дело не в этом чертовом телевизоре!

— Знаешь, — заметил он, впервые за весь вечер внимательно посмотрев на нее, — пока ты не связалась с этой дурацкой охотой на мужей, все было просто замечательно. Зато теперь словно рехнулась.

— Возможно, — отвечала она. — А возможно, и нет.

Диана проснулась на рассвете как от толчка и обнаружила, что делит постель с шестифутовым плюшевым мишкой.

Невероятно! Сильные пальцы Аврама лежали у нее на животе. Его дыхание щекотало ей шею. В комнате стоял аромат сна и секса.

И как это она, приличная разумная женщина, позволила себе с первого раза оказаться в постели с незнакомцем?! Да к тому же таким неподходящим незнакомцем! Как только он проснется, она постарается расставить все по местам и выбить у него из головы все до одной иллюзии, которые могли возникнуть.

И все же она задыхалась от счастья, лежа вот так рядом с ним. Аврам был просто восхитительным. Даже сейчас, обдумывая свою отповедь, она устроилась поуютнее, наслаждаясь теплом его тела. Зачем торопиться убивать сны? Они и так развеются в один миг. И она лежала в предрассветных сумерках, стараясь упорядочить воспоминания о событиях вчерашнего дня.

Когда Диана спустилась в воскресенье в холл, Аврам уже поджидал ее там, повесив на шею «Кодак». Фотокамера словно предупреждала: «Это экскурсия, а не свидание».

Все утро перед этим она молилась, чтобы приключился дождь, или ветрянка, или что-нибудь еще, извиняющее ее отказ. Не меньше сотни раз она пожалела о необдуманном обещании, проклиная себя на все лады. Она поступила глупо, необдуманно, даже заносчиво. Что мог подумать о ней Аврам? Что она питает слабость к молоденьким иностранцам?

Или — тут Диана посмотрела на все с другой стороны — не она водит его за нос, а наоборот?

«Осторожно! — кричали ее профессиональные привычки. — Будь бдительна!!!» Ибо если Диана и сумела чему-то научиться за эти годы, то именно недоверию. Ведь не только Аврам мог неправильно понять ее намерения — она также могла заблуждаться относительно его. То, что ей показалось одиночеством, могло оказаться сексуальной озабоченностью. И даже извращением. А дружеское участие — изощренным притворством. Не надо быть дипломированным адвокатом с Уолл-стрит, чтобы оценить, чего может добиться молодой человек, завязавший интимные отношения с богатой женщиной. А если еще учесть, что он пришелец из совершенно другого мира с другой культурой, то волосы встают дыбом. Нельзя забывать, что у него есть возможность проникнуть к ней в квартиру. Он волен явиться сюда и вытворять все, что ему вздумается!

Противопоставить всем этим страхам Диана могла лишь открытую улыбку и любовь к Моцарту. Окажись она на месте своего собственного адвоката, первым и настоятельным советом было бы не высовываться из дома. Однако, не в силах побороть привычку держать данное слово и видя, что день выдался теплый и солнечный, она так и не смогла придумать достойной отговорки.

Одевалась она, выбирая подчеркнуто нейтральный туалет. Об оборках или павлиньих перьях не могло быть и речи. Никакой вчерашней фривольности: твидовый жакет, поношенные брюки и туфли. Пусть это его немного охладит.

Однако если даже его и разочаровал ее вид — ничего похожего на вчерашнее великолепие, — ему удалось это весьма умело скрыть. Стоило ей показаться в дверях лифта, как Аврам вскочил и помчался навстречу, простирая руки:

— Я боялся, что вы не придете!

— И тем не менее я здесь, — неловко отвечала она, — и день, судя по всему, выдался славный. Как вы смотрите на такой план: Нью-Йоркское историческое общество, дом Абигейл Адамс Смит, чашка чаю в Йельском клубе. — Она собиралась отделаться от него не позднее шести.

— Все это ужасно заманчиво, — отвечал он, — не считая того, что обидно таскаться по музеям в такую погоду, верно? И если ваш характер сходен с моим, то вам пришлось бы по душе проводить на воздухе всю неделю напролет. — И он предложил обзорную экскурсию вокруг Манхэттена. — Если только вы еще не бывали, — добавил он.

Диана облегченно рассмеялась. На эту экскурсию первым делом отправлялись все приезжие: провинциалы со Среднего Запада, европейцы с морских курортов. Никто из настоящих ньюйоркцев в жизни бы не признался в подобной слабости: это было равносильно попытке взобраться на голову статуе Свободы.

— Нет, не была. И буду рада побывать.

Часом позже они уже поднимались на борт «Хадсона», и искушенный в истории гид посвящал их в городские тайны, большинство которых оказались новостью для обоих.

Позднее они подкрепились картофельными чипсами и кофе, без умолку болтая обо всем: о колледже, опере, новеллах Генри Джеймса. Но главное — они по-прежнему оставались «публикой». Катер был переполнен туристами со всех концов света — Аврам удачно окрестил эту толпу «мишмош».

Он от души развлекался, пытаясь вообразить образ жизни соседних пассажиров. Вот это, решил он, профессор из Сорбонны, преподает антропологию. А малый с угольно-черными усами — американский торговец козьим сыром. Вот эта пожилая парочка справляет медовый месяц. Нет! Пожалуй, они вообще не женаты. Они сбежали от всех, расставшись с обеспеченной однообразной жизнью.

— И откуда же именно они сбежали? — поинтересовалась Диана.

— Из Билокси, штат Миссисипи! — последовал немедленный ответ. Юный философ предпочитал «экзотические» наименования городов в американской провинции и, оказывается, успел составить для себя целую коллекцию.

— А я? — рассмеялась Диана. — Что вы думаете обо мне?

— По поводу вас, — отвечал он, — я не желаю домысливать. Я предпочитаю узнать все из первых рук.

Какие-то из его вымыслов были смешными, какие-то серьезными, но ни один из них не содержал издевки.

— Ну же, не робейте и спросите, — подзадоривала его Диана. — И тогда выяснится, правда ли эта девушка выступала в шоу в «Валла-Валла»!

— Чтобы все испортить? — хохотал Аврам.

Он попросил ее сфотографировать себя на фоне горизонта, чтобы послать карточку домой. И без конца щелкал саму Диану.

К тому времени, как катер обогнул Баттери, опасения Дианы окончательно рассеялись. Аврам Гиттельсон не был ни сексуальным маньяком, ни мошенником. Судя по всему, он был не больше и не меньше чем тот, за кого она приняла его сначала: общительный студент, старающийся обзавестись друзьями. И к тому же незаурядная личность. Часто он казался ей старше своих двадцати шести лет, а в иные моменты поражал своей полной искренностью.

Увидев знакомые очертания Уолл-стрит, Диана показала на один из небоскребов:

— Вон в том белом здании и находится моя адвокатская фирма. Одна из самых известных в Нью-Йорке, — гордо добавила она.

— Вы любите свою работу?

— Еще как! — И она увлеченно принялась расписывать свою фирму, и босса, и коллег, и даже перипетии тяжбы «Симплекс» против «Харригана», Аврам слушал с интересом.

— Мне кажется, — заметил он, — что причиной тяжбы является желание «Симплекса» получить патент до их слияния.

— Совершенно верно! — воскликнула Диана в восторге от того, как легко он вникает в дело. — Конечно, мы требуем сначала получения патента, однако это весьма зыбкая почва. Я раскопала дело 1883 года, когда в сходных обстоятельствах оказалась фирма — только вы не смейтесь! — «Пневматические корсеты». Надеюсь, что его удастся преподнести как прецедент.