– Спасибо, Игорек, – слабым голосом сказал Алексей, когда его уносили к «скорой помощи». Он даже попробовал улыбнуться, но тут же от боли закусил нижнюю губу.
Врач сообщил начальнику цеха Всеволоду Анатольевичу Филиппову, что сломаны рука и, кажется, ребра. В общем, Листунов счастливо отделался, могло быть и хуже. Начальник при всех поблагодарил Игоря, заявив, что, если бы не он, Алексея раздавило бы. Просто из любопытства Игорь снова попробовал было поднять тяжеленный край кузова, но не смог даже оторвать от пола. Но ведь только что он несколько секунд, пока не подоспели остальные, почти на весу держал эту махину… Прибежала из кузовного цеха Катя Волкова. Она была в синей спецовке, на голове белая косынка, черный завиток волос, вырвавшийся на свободу, вился возле круглой щеки, в карих глазах мельтешили блестящие искорки.
– Мне сказали, что это ты спас Алешу?
Игорь устало отмахнулся:
– Я ближе всех был к нему.
– Я горжусь тобой! – шепнула она.
– Узнай, в какую больницу увезли Лешу, – сказал Игорь.
– Я тебя жду у проходной, – тихо произнесла она и, заправив прядь под платок, пошла в свой цех.
Он равнодушно смотрел ей вслед и ничего не испытывал. Даже похвала ее не обрадовала. Катя нравилась многим из цеха сборки, где работал Игорь, он знал, что ему завидуют.. Хотя он и не афишировал своих отношений с Катей Волковой – одной из лучших обивочниц кузовного цеха, ребята-то всё замечали. Зачем, спрашивается, нужно было ей прибегать сюда? И после работы могли бы поговорить. Если первое время он поджидал девушку за проходной и провожал до дома, то последние полгода Катя не давала ему прохода: доставала билеты в театры, кино, таскала в музеи. Редкое воскресенье он оставался одни. Даже взяла манеру заявляться к нему в общежитие. Из-за Кати Волковой у него вконец испортились отношения с Семеном Линдиным. Тогда в пригороде, где ребята праздновали день рождения Кати-Катерины и Игорь с ними познакомился, он подумал, что за ней ухаживает Алексей. Впрочем, тогда они были навеселе, и не поймешь, кто был с кем. Листунов ростом чуть пониже Игоря, плечистый, сероглазый, с густыми темными волосами, которые он зачесывал назад. На круглом лице выпирают скулы, подбородок чуть раздвоенный. Всегда веселый, готовый ответить шуткой. В цехе Листунова многие всерьез не принимали, считая за трепача. Алексею нравилось валять дурака, смешить людей, но, как Игорь заметил, он был далеко не прост. Как бы там ни было, но они сдружились.
Семен Линдин был полной противоположностью Листунова: короткое туловище с размаху поставлено на тонкие кривоватые ноги, лицо узкое, с длинным носом, большие желтоватые глаза смотрели на всех равнодушно, смеялся он редко, любил подтрунивать над другими, что, конечно, многим не нравилось.
Оказывается, это Семен Линдин был влюблен в Катю-Катерину, она сама об этом как-то со смехом поведала Игорю. Если сначала не только Алексей, но и Семен всячески помогали Игорю освоиться на огромном автомобильном заводе, то позже Линдин сделал Найденова главным объектом своих язвительных насмешек. Как только заметил, что Катя-Катерина взяла шефство над новичком. Кстати, и Маша Мешкова, член цехового комитета комсомола, опекала Игоря, Это она надоумила его не тянуть и подать заявление в комсомол, дала рекомендацию, вторую охотно написала Катя Волкова. Найденов было сунулся к Семену Линдину, но тот, скривив тонкие губы, заявил:
– Я тебя, Найденов, еще мало знаю…
– Надо вместе пуд соли съесть? – обиделся Игорь.
– Ты же хотел в университет? – продолжал Семен. – Собирался стать полиглотом… Не понимаю, чего ты полез в рабочие?
Игорь знал: это из-за Кати. Посмотрел бы на себя в зеркало и поискал бы девушку по себе. Так нет, на Машу Мешкову и не смотрит, подавай ему красавицу!.. Если уж на то пошло, инициативу проявляла сама Волкова. Он вспомнил, как приехал в Москву…
Огромный город понравился ему. Сначала он хотел устроиться рабочим на строительстве метрополитена – объявления висели повсюду, но, поразмыслив, решил, что смену трубить в шахте под землей – это не для него. Черт с ними, с заманчивыми заработками! На земле жить и видеть небо как-то приятнее… И тогда он вспомнил про компанию, с которой повстречался у заветной березы, позвонил Алексею Листунову, потом Кате-Катсринс… Если Алексей с трудом вспомнил его, то девушка явно обрадовалась звонку. После нескольких встреч – Игорь тогда жил у родственницы своей детдомовской учительницы на улице Чайковского – Катя сама заговорила о том, что ему хорошо бы поступить на ЗИС, мол, она в кузовном цехе профсоюзная активистка и постарается все уладить… Московский автомобильный завод имени Сталина, бывший АМО, был одним из крупнейших предприятий в столице, в него брали в основном с московской пропиской. Девушка устроила Игоря в лучшем общежитии для молодых рабочих. Нашлось свободное место в комнате, где жил и Семен Линдин.
Вместо техникума Игорь поступил на курсы английского языка при школе рабочей молодежи, в которую он записался. Решил, что лучше все-таки закончить десятилетку, получить аттестат зрелости, а потом можно попытаться и в институт. Английский язык его привлекал, недаром в свидетельстве за семилетку по иностранному языку стояла пятерка.
Его приняли учеником слесаря-сборщика в огромный цех сборки. Первое время он не мог опомниться от грандиозности завода: высоченные светлые цеха, длинный конвейер, сложные станки, запах лака и новой обивки.
Через три месяца присвоили разряд, через полгода другой, а теперь он автослесарь четвертого разряда и зарабатывает около двух тысяч рублей в месяц. Начальник цеха сборки Филиппов на производственном собрании отметил Найденова в числе лучших рабочих. Завод нравился Игорю, да и работа была интересной: научился быстро собирать моторы, особенно нравилось запускать только что сошедший с конвейера двигатель. Первый хлопок, затем нарастающий рокот – это как крик новорожденного ребенка… Так однажды выразился начальник цеха. Много таких мощных новеньких «детей» прошло через руки Найденова.
В школе тоже все шло своим чередом. С первой же зарплаты он накупил учебников, словарей и в свободное время с удовольствием изучал английский язык. Иногда он в цехе произносил несколько понравившихся фраз по-английски. Рабочие с удивлением смотрели на него, однако в их взглядах сквозило уважение, что приятно щекотало самолюбие Игоря.
Через несколько месяцев мог с трудом читать, а вот разговаривать пока не мог. С учительницей на курсах старался изъясняться по-английски, но стоило где-нибудь на стороне раскрыть рот, как язык становился неповоротливым, а фразы получались корявыми… Несколько раз приходил к гостинице «Националь», шатался в вестибюле, прислушивался к английской речи, но понимал иностранцев плохо. Или они быстро произносили слова, или само произношение отличалось от учебной речи.
Они зашли с Катей в кафе на Петровке. Как всегда, здесь было много народа, за их столиком сидела пожилая пара, впрочем, занятые едой и разговорами, никто друг на друга не обращал внимания. Игорь уже давно заметил, что в этом кафе бывает много женщин, в других такого не замечал. По-видимому, неподалеку было какое-то учреждение, женщины и девушки заказывали сосиски с лимонадом.
Катя была в легком габардиновом пальто, на голове синий берет, лицо ее порозовело. Мужчины с соседних столов украдкой бросали на нес взгляды. Игорю было приятно, что на его девушку обращают внимание. Хотя на стене виднелась табличка «Не курить!», все курили, вытащил пачку папирос и Игорь. Получив первую зарплату, он вместе с Алексеем Листуновым и Семеном Линдиным «обмыл» се. Почувствовав себя наконец-то мужчиной, Найденов перестал уклоняться от выпивок в компаниях. Для себя сделал вывод: бутылка здорово помогает сблизиться с людьми, даст возможность найти с любым общий язык. Меру он знал, никогда не перепивал и голову не терял. Взял за правило на другой день не опохмеляться.
– Когда сказали, что в сборке кузовом слесаря накрыло, у меня даже в глазах потемнело, – рассказывала девушка. – Бегу туда, света белого не вижу, а вдруг, думаю, ты?
