В шатре собрались епископы, Алексей, Дандоло, Бонифаций и около пятидесяти баронов, включая Балдуина, — все они кого-то ждали. Только я начал играть, как ввели Грегора, одетого для пущей выразительности в наряд пилигрима — длинную рубаху и сандалии.

Грегор опешил при виде такой толпы: пребывая в уверенности, что направляется на личную беседу с Балдуином о скорейшем отправлении в Святую землю, он и оделся соответствующим образом, но здесь, перед лицом всей этой знати, его наряд внезапно превратился в шутовской. Особенно смехотворно он смотрелся в обществе Алексея, который оделся роскошнее обычного и был в новой паре пурпурных туфель. Мальчишка постоянно поправлял корону, но не потому, что нервничал, а из желания привлечь к ней внимание всех присутствующих.

Видимо, кроме Грегора, никого больше не ждали, ибо стоило ему появиться, как Балдуин кивнул и призвал собравшихся к порядку. Грегор стоял как громом пораженный.

— У меня есть предложение, — объявил его величество, начиная совет.

— Насчет выплаты нам долга? — поинтересовался Дандоло.

— Да, — высокомерно ответил Алексей так, словно вернул оскорбление дожу. — Более того, я готов заплатить вам гораздо больше первоначально обещанной суммы.

— Каким образом? Святынями? — выкрикнул я из своего угла, делая вид, что глупо пошутил.

Алексей бросил на меня злобный взгляд.

— Заткнись! — сказал он. — У тебя нет права говорить в моем присутствии. Фацио, если он еще раз подаст голос, вели его выпороть.

Бароны начали переглядываться: одни — с подозрением, другие — с надеждой.

— Вероятно, вам следует прояснить, каким образом вы намерены заплатить уже существующий долг, прежде чем усугублять его, — резонно заметил Балдуин. — До нас дошли слухи, что ваша сокровищница пуста.

— Мы только что выплатили вам огромную сумму, — сказал Алексей. — Естественно, сейчас мы ограничены в средствах. Но наши с вами цели не противоречат друг другу, поэтому вот мое предложение: мы заплатим венецианцам еще за один год службы под вашим началом при условии, что вы останетесь с нами здесь, в Византии, всю осень и зиму, вплоть до марта.

— Решительно нет! — одновременно раздалось несколько голосов; остальные выразились менее внятно, но с тем же гневом.

Грегор ничего не сказал, а только сердито сверкал глазами на Бонифация, который усердно делал вид, что не замечает взглядов родственника. Так вот какое яйцо так терпеливо высиживал маркиз. Этот человек абсолютно не торопился достигнуть конца путешествия. Как и в Задаре, он, должно быть, захотел, чтобы Грегор присутствовал на совещании, из желания обуздать его раньше других вожаков. Я подозревал, что на этот раз ему придется гораздо труднее.

Алексей поднял руку в нетерпеливом жесте — более величественного поступка я у него не замечал.

— Не перебивайте! — велел он баронам. — Выслушайте сначала предложение, прежде чем отказаться от него! Вы отправитесь с нами в глубь материка, во Фракию, чтобы окончательно лишить узурпатора остатков власти, а также завоевать провинции, оставшиеся равнодушными к нашей коронации. Но самое главное — собрать дань с тех дальних районов в качестве доказательства, что они принимают нас как императора. Выручка позволит не только оплатить все, что мы вам должны, но и покрыть расходы на пребывание венецианцев у вас на службе еще на год. Кое-кто из вас останется здесь, будет наблюдать за восстановлением города и получать выплаты от моего отца Исаака по непогашенному долгу, по мере того как он будет собирать налоги с горожан.

— Каким образом он будет это делать, ваше величество? Грабить церкви? — сурово поинтересовался епископ Конрад.

Алексей кинул взгляд в ту сторону, откуда раздался голос, но даже не удосужился уточнить, кто это сказал.

— Я не понимаю, какое отношение имеют к вам наши способы добывания средств, ведь мы пока не католики. Как только мы обратим в иную веру патриарха, вот тогда и шумите от его имени. А до тех пор христиане этого города для вас все равно что еретики, ваша забота об их святынях кажется неуместной. Если бы речь шла о синагоге или мечети, вы бы тоже протестовали?

— Реликвии всегда священны, независимо от того, в чьих руках они находятся, ваше величество, — возразил Конрад.

— Священны… и ценны, — парировал Алексей.

— Они бесценны, — поправил императора Конрад, — как и реликварии, в которых они находятся. Церковь не потерпит…

— Церкви не придется больше ничего терпеть, — не дал ему договорить Алексей. — Мы владеем целой империей, так что не испытываем недостатка в податях. Нет необходимости и дальше обирать церкви. К марту мы заплатим все, что вам должны. И потом у вас будет время отправиться в Святую землю и продолжить свою миссию с набитыми добром сундуками и лишними помощниками. А вот теперь попробуйте сказать, что вас это не устраивает.

— Нас это совершенно не устраивает, — прогудел с германским акцентом баритон из середины толпы. — Мы не желаем проводить здесь лишних семь дней, не говоря уже о семи месяцах. Мы желаем отправиться в Святую землю немедленно.

— Грегор! — резко осадил его Бонифаций, когда под пологом шатра прозвучало единодушное одобрение.

Тут мне стало интересно, в какую еще неприятность собирается вляпаться Грегор. Мне было все равно, как поступит армия, но из всех мнений я предпочитал выслушать мнение Грегора, поэтому решил не вмешиваться. Пусть лучше он взорвется, чем будет гнить под давлением Бонифация.

— Ваше величество, мы пришли сюда с верой, что избавляем страну от тирана своим героическим поступком, но теперь мы знаем, что нам здесь не рады, — продолжил Грегор. — Провести всю зиму в палатках в качестве нежеланных гостей Византии — перспектива, не имеющая ничего общего с нашей истинной миссией и клятвами.

— Грегор, — снова произнес Бонифаций и поднялся, — у нас нет выбора.

Он собирался начать монолог, оправдывающий присутствие зятя на этом высоком собрании, но Грегор не дал ему возможности.

— Ваша светлость! — проорал Грегор, и все, даже те, кто минуту назад соглашался с ним, поспешили отойти в сторону. — Опять мы в той же ситуации! В третий раз подряд! Вы говорили эти слова перед тем, как мы свернули в Задар, потом еще раз, когда мы отправились в Византию, а теперь вы вновь их повторяете, говоря, что нам придется околачиваться здесь целых семь месяцев! Почему у нас никогда нет выбора? Неужели Господь испытывает нас исключительно одним образом, требуя, чтобы мы совершали такие постыдные деяния? Почему бы вместо этого не подумать, что Господь так выражает свое недовольство нами. Тем более что сам Папа испытывает то же самое недовольство. — Он оглядел присутствующих диким взглядом. — Хоть кто-нибудь из вас понимает, что Папа запретил нападать на Византию?

Он поверил мне! Наконец-то он поверил мне!

— В третий раз, — с каменным выражением подтвердил Бонифаций. — Да, Грегор, в третий раз у нас нет выбора. Скажи, как нам перевезти войско в Иерусалим до конца следующего месяца, когда истекает договоренность с венецианцами? Скажи, как мне возглавлять такую кампанию?

Он не приказывал своему подчиненному, а уговаривал его, как обычно, а Грегор, как обычно, перебил его, начав всерьез отвечать.

— Легко. Просто отправляйтесь в Святую землю. Возьмите курс на Египет, как и планировалось. Господь будет на нашей стороне, и мы получим там столько добра, что сможем рассчитаться к тому времени с венецианцами за всю их продолжительную службу.

— Выходит, венецианцам следует взять наши слова на веру? — язвительно уточнил Бонифаций.

— Это паломничество, мессир! — возмутился Грегор. — Все здесь берется на веру! В этом и заключается смысл паломничества! Как бы там ни было, — быстро добавил он, — вы ведь уже взяли на веру, что император Алексей заплатит все долги! Если выбирать между Богом и Алексеем, то я не вижу причин, почему Алексей заслуживает большего доверия.

Мне понравилось последнее заявление; Алексею — нет.

— Как ты смеешь! — возопил он.