— Почему не с Дандоло? — поинтересовался я.

Бонифаций бросил взгляд через плечо, одарив меня мерзкой снисходительной улыбочкой.

— Пытаешься уследить за нитью разговора?

— Дандоло мне казался важной фигурой. — Я пожал плечами.

— Так и есть, — бросил Бонифаций, — но он удалился на ночь на свою галеру и, скорее всего, ни о чем не узнает, пока дело не свершится. Меня больше волнуют воины, оставшиеся в лагере, и особенно один из них, который воспримет мое согласие принять корону как личное оскорбление. Я имею в виду молодого Балдуина. Ты поможешь нам, Грегор? Поможешь сохранить мир? Грегор, тебе нехорошо?

У Грегора был такой вид, словно его покинули последние силы.

— Клянусь жизнью, — ответил он глухо, не уточнив при этом, в чем именно он клянется, но от Бонифация эта подробность ускользнула.

Следующие несколько минут ушли на то, что Бонифаций благодарил его, назначал ему в помощь охранников, наставлял, как лучше всего подкатить к Балдуину. Ни я, ни Грегор не слышали ни слова из этих наставлений, так как мы оба не собирались их выполнять. Я притворился, что мне все наскучило; Грегор печально кивал и выглядел все более рассеянным. Несколько раз Бонифаций прерывал свою речь и интересовался, здоров ли он. Грегор утверждал, что с ним все в порядке, но с каждым разом голос его звучал все менее убедительно.

Наконец он начал откланиваться, временами кидая взгляды на выход, где стоял Клаудио и держал в руках его меч и кинжал. Грегор приклеился взглядом к своему мечу с какой-то ужасной, безутешной тоской.

— Мессир! — Я выронил из рук лиру и быстро вскочил. — Не отпускайте его.

Грегор окаменел. Бонифаций заморгал, глядя на меня.

— Что?

— Все это ложь, мессир, он подведет вас, если вы его отпустите, — сказал я. — Простите, что не заговорил раньше, просто пытался понять его затею. Ему платит Дандоло, мессир, который в последнее время начал вас в чем-то подозревать и пообещал Грегору жирный кусок, если он станет присматривать за вами и сообщать о каждом вашем шаге. Если вы сейчас его отпустите, он отправится прямиком к Дандоло и раскроет ему ваш план.

Грегор пришел в такой ужас от моего заявления, что Бонифаций сразу мне поверил.

— Грегор! — потрясенно воскликнул он.

— Мессир, это ложь, — неубедительно попытался оправдаться Грегор, но было слишком поздно.

— Нет, правда, — упорствовал я. — Бог свидетель, когда этот человек выйдет отсюда, он не сделает того, что обещал. Быть может, отправимся к Дандоло и спросим у него все напрямую?

— Конечно нет, придурок, — отрезал Бонифаций, после чего обратил весь свой гнев на Грегора. — Опровергни все это немедленно.

— Не могу, — заикаясь и краснея ответил Грегор. — Могу только дать слово.

— Этого мало, — сказал Бонифаций, — поскольку Дандоло, видимо, первым сделал заявление.

— Ничего подобного, мессир, этот плут врет.

— Не вру, — прошипел я. — Давайте спросим у Дандоло. Идемте же.

Я шагнул к выходу.

— Стой, идиот! — гаркнул Бонифаций, и мне пришлось остановиться довольно близко от Грегора, который мог бы меня схватить за шиворот.

— Предатель! — усмехнулся я.

Он бросился на меня, но мне удалось увернуться. Клаудио, стоявший за порогом, выронил оружие Грегора и, вбежав в шатер, повалил рыцаря. Тот даже не сопротивлялся.

Бонифаций подозрительно поглядывал то на него, то на меня.

— Клаудио, уведи куда-нибудь Грегора на минутку. И не позволяй никому сюда приближаться, даже другим охранникам. Хочу допросить этого типа с глазу на глаз.

Мы остались вдвоем. А оружие Грегора валялось на пороге.

— Садись, — сказал Бонифаций, имея в виду, чтобы я опустился на землю прямо там, где стоял. — Расскажи все, что знаешь.

На моем лице изобразились ужас и недоумение.

— Все? Я знаю только, что вы предводитель войска. Знаю, что Христос — наш Спаситель. Знаю, что Венеция — остров. Знаю…

— Хватит! — рявкнул Бонифаций, теряя терпение. — Расскажи мне то, что знаешь о якобы предательстве Грегора. И почему ты так долго ждал, прежде чем заговорить.

— А-а, — сказал я и задумался. — На какой вопрос отвечать сначала?

— На первый. Быстро.

— Ладно. Стало быть, так. Грегор уже знал, что горожане захотят сделать вас императором. Он сразу решил, что должен вас остановить. Он хотел убить вас, но я его отговорил.

— Откуда он обо всем узнал и почему ты с ним все это обсуждал?

— Не хочу об этом рассказывать, — ответил я. — А то испорчу сюрприз.

— Какой сюрприз?

— Сюрприз, связанный с Дандоло.

— Какой сюрприз, связанный с Дандоло, глупая ты скотина? — не выдержал Бонифаций. — Отвечай немедленно, или я сверну тебе шею.

— А такой, что, если даже вы избавитесь от Грегора, Дандоло все равно узнает, что вы вступили в переговоры с варяжской гвардией.

Бонифаций слегка побледнел.

— И как он об этом узнает? — сердито спросил он.

— Я сам ему расскажу. Прямо сейчас.

Я выбежал из шатра, прихватив с собой кинжал Грегора. Вряд ли мне была бы от него какая-то польза, но самое разумное, что может сделать беглец поневоле, — схватить первое попавшееся под руку оружие.

Когда Бонифаций крикнул: «Охрана!» — я был уже за порогом. Но мне не хотелось окончательно исчезнуть. Уже на бегу подумал о Джамиле, ибо до меня дошло, что в моем плане упущены из виду два момента, которые она сразу бы заметила. Предполагалось, что Бонифаций самолично пустится преследовать меня — это было маловероятно, поэтому я испытал огромное облегчение, когда увидел, что оказался прав. При нем был собственный меч, но он все равно не отставал далеко, несмотря на мою относительную молодость и проворство.

— Кто ты такой? — прокричал он, пока мы мчались по проходу между палатками, в которых ворочались с боку на бок воины, не в силах уснуть из страха перед завтрашней атакой.

— Всего лишь друг, — бросил я через плечо.

— Ты чей человек? — попробовал он еще раз закинуть удочку.

На самом деле он не хотел меня убивать, хотел всего лишь стать моим хозяином. Несмотря на потрясение, он успел смекнуть, что у кого-то служит чертовски хитрый маленький шпион, и он захотел переманить этого шпиона. А потом прозвучал давно ожидаемый мною вопрос:

— Зачем тебе понадобилось посадить Грегора под замок?

Я помедлил с ответом. Мы достигли границы ломбардской территории лагеря и оказались среди германцев. Здесь располагался небольшой отряд графа Бертольда фон Катценелленбогена. Самое подходящее место.

Мне не был лично знаком никто из этих рыцарей, зато все они узнали лютниста, который часто играл у костров; узнали и Бонифация. А самое важное — они сразу поняли, что я от него удираю. Германцы — хорошие воины. Все без исключения кинулись на мою поимку. Я позволил троим схватить меня и повалить на грязную солому возле какого-то строения, хотя сам продолжал извиваться, как дождевой червь, разрезанный на кусочки. Через минуту надо мной навис Бонифаций.

Разумеется, он не мог говорить свободно, так как теперь мы были не одни.

— Кто этот мошенник? — гаркнул он.

Наступило неловкое молчание. Затем кто-то осмелился предположить:

— Он таскается за Грегором Майнцским, мессир.

Открытие повергло маркиза в изумление, что меня немало порадовало. Выходит, я дурачил этого человека больше года.

— И как давно? — запинаясь, спросил Бонифаций. — Он ведь даже не германец.

Опять повисла пауза, после которой прозвучал нерешительный ответ:

— С тех пор как мы покинули Венецию, мессир. Это какой-то бродяга, которого епископ Конрад доверил заботам Грегора.

Бонифаций заморгал и наконец-то внимательно вгляделся в мое лицо.

— Сумасшедший, который сделал вид, что пытается меня убить? — буркнул он.

— К вашим услугам, — прохрипел я, не в силах вдохнуть полной грудью, на которой расселся светловолосый громила.

Из своего шатра выплыл с важным видом граф фон Катценелленбоген, но, увидев, что здесь имеются чины повыше, тут же ретировался к себе.