Это что, предупреждение?

— Спасибо, — ответил Феррис. — Очень приятно, но я могу сам присмотреть за собой.

— Как хочешь, дорогой. Я тебе верю. Даже после того, что случилось с моим человеком из Берлина, бедным Мустафой Карами. Я просто знаю, что в этом нет твоей вины. Но буду честным. Одна из причин, по которым я хотел, чтобы ты вернулся, — мое беспокойство насчет мистера Хофмана. Вот ему я не доверяю.

— Не спрашивайте меня ни о чем. Хофман никому не говорит, что он на самом деле замышляет, в том числе и мне.

— О, сомневаюсь, сомневаюсь. Ты его парень. Как вы это называете? «Любимчик», вот. Подозреваю, что тебе достаточно много известно о мистере Эдварде Хофмане и его планах. А я больше не хочу так обжигаться, понимаешь? Это меня и беспокоит. Я слышу шаги Эда. Его дыхание. Но не вижу его самого. Боюсь, мне это начинает надоедать.

— Ничем не могу помочь, извините. Ничего не вижу, ничего не слышу. Вы знаете правила игры.

— Да-да, не беспокойся. Я не пытаюсь «вербовать» тебя. Я не столь груб, как твой предшественник, Фрэнсис Элдерсон, чтобы пытаться завербовать сотрудника дружественной разведслужбы. Пожалуйста, не пугайся. Мне просто надо кое-что понять. Мы не такие тупые, какими нас считает мистер Хофман. Честное слово. Не повторяй его ошибки.

— Я знаю, что вы не глупые. По правде, я испытываю к вам глубочайшее уважение. Вы мой учитель, устазХани.

— Просто чудесно, — сказал иорданец. — Я никогда не забуду этого знака нашей дружбы. В этой части света дружба значит очень много. Ты же это знаешь. Ты же настоящий араб. Или, по крайней мере, нам приятно так думать.

Этим же утром Феррис приехал в посольство и принялся за расчистку своего стола от накопившихся бумаг и сообщений. Внезапно секретарша нараспашку открыла дверь и спросила его, слышал ли он новости из Саудовской Аравии. Феррис помотал головой.

— Только что взорвались две бомбы, в Рияде. Одна рядом с «Фор сизонс», другая — около местного филиала Гонконг-Шанхайского банка.

— Вот дерьмо, — сказал Феррис, качая головой. — Сколько людей погибло?

— Они не говорят. Новости только начали поступать.

Феррис одновременно включил Си-эн-эн и свой защищенный компьютер. Как обычно, телевидение в данный момент времени было более надежным источником информации, чем внутренняя сеть ЦРУ. Он позвонил Хани, который вернулся в свой офис на пару минут раньше него. Иорданец сказал, что он уже отдал приказ изолировать все важнейшие объекты в стране. К американскому посольству уже была направлена дополнительная охрана, как и к другим потенциальным целям в Аммане.

Следом Феррис позвонил Алисе. Сначала попытался найти ее по рабочему телефону, но ее не было на месте, поэтому позвонил на мобильный. Судя по шуму ветра, она была где-то вне помещения. Он рассказал ей о новостях из Рияда.

Она молчала пару секунд.

— Это, судя по всему, будет продолжаться, еще и еще, — наконец сказала она. — Ты ведь понимаешь, да? Милан, Франкфурт, Рияд, Афганистан, Ирак, Западный берег реки Иордан. Мы не остановимся, не остановятся и они.

— Ты где? — спросил Феррис.

— За городом, в одном из лагерей палестинских беженцев. Пытаюсь достать им новые компьютеры для школы.

— Думаю, тебе лучше поехать домой или хотя бы в офис. Я беспокоюсь за тебя.

— Со мной все будет в порядке. Сегодня не опаснее, чем в другие дни. И здесь есть много людей, которые защитят меня.

Она помолчала.

— Знаешь, Роджер, сегодня просто такой день, когда я не имею права прятаться. Я должна быть с людьми, чтобы показать им, что не все мы сумасшедшие, что я — их друг и меня так просто не запугаешь. Ведь ты это понимаешь, правда?

Вот за что я люблю ее, подумал Феррис.

— Я понимаю. Просто тревожусь за тебя и ничего с этим не могу поделать. Я люблю тебя.

— Я тоже люблю тебя, — медленно сказала она. — Заезжай за мной вечером. Я приготовлю ужин. Можем переночевать у тебя, если тебе так комфортнее. Я даже дам тебе подержаться за пульт телевизора. Как?

— Лучше, — ответил Феррис, улыбаясь.

Он понимал, что она права. Сегодня именно такой день, когда она должна быть вместе со своими друзьями-арабами, до последнего, но тут никогда не угадаешь, когда надо уйти, прежде чем будет поздно. Он снова принялся смотреть программу Си-эн-эн и сетевые сообщения в защищенном компьютере. Остаток дня он провел, рассылая по всему миру всякие сообщения, делая вид, что он занят чем-то нужным. К вечеру стало известно, что в отеле погибли девятнадцать человек и еще дюжина возле банка. В такие дни ты действуешь по накатанной, автоматически выполняя положенные действия, давно отложившиеся в твоем мозгу.

Мысли об Алисе продолжали беспокоить Ферриса, но сейчас он был словно на «американских горках» в фазе спуска. Томительный и скрежещущий подъем в гору закончился, теперь всем правили сила тяжести и момент инерции. Алиса, конечно, может любезничать со всеми палестинцами на этой планете, но она не остановит таких людей, как Сулейман. А Феррис твердо намеревался сделать это. Добраться до его потрохов и вен. Уничтожить его изнутри. Иначе все это никогда не кончится.

Бейрут, Амман

Когда Омар Садики приехал на встречу с Феррисом в отель «Финикия» в Бейруте, он выглядел чрезвычайно робким. Отель, сохранивший свой показной блеск среди руин былого величия Бейрута, впечатлил его. Иорданец пытался не улыбаться, но его рот сам растягивался все шире и шире, и мозоль от молитвенных поклонов на лбу сжалась в маленькое красное пятнышко. Феррис не понимал, почему это он себя так странно ведет, пока не увидел договор подряда. «Аль Фаджер» установила сумму подряда едва ли не вдвое дороже первоначальной цифры, предложенной Феррисом. Можно себе только представить, какой откат пойдет в карманы администраторов «Аль Фаджер» в Аммане от застройщиков из Абу-Даби. Неудивительно, что Садики ухмылялся так, будто хотел заставить собеседника жрать дерьмо. У него есть возможность отпугнуть неверных. Феррис на мгновение задумался, как должен среагировать на такую ситуацию Брэд Скэнлон. Проведя пальцами по кончикам бутафорских усов, он сделал вид, что обдумывает ситуацию.

Он отвел Садики на террасу и усадил его в чугунное кресло. Отсюда открывался чудесный вид на бухту Бейрута, Джуни и скалистый склон горы Ливан. Стояла поздняя осень, но солнце светило очень ярко, воздух был сухой и свежий, такой, что можно было разглядеть даже вершину горы, а на следы бомб, десятилетиями засыпавших эту землю, смотреть не хотелось. Феррис заказал в номер кофе и принялся за переговоры об оценках стоимости и подрядах. Поглядев на числа в бумагах Садики, он покачал головой и вынул калькулятор, сделав вид, что производит собственные расчеты, поглядывая в блокнот. Проверив все, он снял очки в массивной черной оправе и потер глаза.

— Это слишком дорого, — сказал он. — Мой шеф такого не утвердит.

— Помилуйте, мистер Скэнлон. Работая с «Аль Фаджер», вы будете уверены, что все будет сделано по высшему классу. Именно поэтому у нас такая хорошая репутация. Вследствие высокого качества работы. Ведь вы обратились к нам по этой причине, правда?

— Послушайте, Омар, друг мой. Безусловно, мы хотим получить наилучший результат, но мы не строим дворец. Вы же понимаете, мы — банк, нам следует аккуратно обращаться с деньгами, иначе люди перестанут доверять нам. Как я уже сказал, даже если лично я приму эти условия, их ни за что не утвердит мое начальство. Иначе этот филиал станет самым дорогим учреждением Юнибанка во всем мире. Нам следует договориться о более низкой цене.

Садики кивнул, и Феррис понял, что поступил правильно. Безусловно, первоначальная цена завышена. Здешняя жизнь — базар. И если американцы настолько тупы, чтобы сразу заплатить огромные деньги, зачем их останавливать?

— В рамках любого проекта можно добиться снижения цены, сэр. Мы можем попросить некоторых наших подрядчиков в Абу-Даби пересмотреть цены. Вы дали нам слишком мало времени, поэтому расчеты весьма приблизительны. На какую сумму вы рассчитывали, берясь за этот проект?