Открыв коробочку и увидев, что в ней лежит, Алиса расплакалась. Потом она ненадолго вышла из комнаты, чтобы прийти в себя. Вернувшись, она поцеловала Ферриса и сказала, что любит его, но потом положила кольцо обратно в коробочку и вернула ее ему:

— Я не могу принять это от тебя сейчас, Роджер. Пока я не знаю, кто ты такой на самом деле.

Вашингтон

Феррис позвонил в штаб-квартиру ЦРУ на следующий после Рождества день. Праздник он провел с Алисой. Это был день, наполненный тишиной. Долгие паузы, фразы, начатые, но не законченные. Что мужчина может сказать женщине, которая отвергла его предложение пожениться? Что женщина может сказать мужчине, который, как она знает, ей лжет? Как мужчина может объяснить то, что, если он попытается сказать правду, все станет намного хуже? «Во имя доброты я не могу быть добрым», — писал когда-то Бертольд Брехт. Во имя правды Феррис не мог сказать правды. Алиса пыталась поддержать праздничное настроение, приготовила индейку, которую как-то ухитрилась найти на городском рынке, ходила в красном колпаке Санта-Клауса, пока Феррис не попросил ее снять его. А потом ему на мобильный позвонил Хофман. Он никогда так не делал. И сейчас он снова сказал Феррису, что надо отправляться домой, и как можно быстрее. Сейчас Феррису было легче уехать, чем остаться. Ему хотелось верить, что Алиса будет в большей безопасности, если его не будет рядом с ней.

Когда он прибыл в Вашингтон, там валил густой снег. Машины, ехавшие по Паркуэй, нещадно мотало из стороны в сторону, и даже въезд в штаб-квартиру ЦРУ был покрыт слоем льда. Феррис загнал взятую в аренду машину в сугроб на Северной стоянке (которую администрация Управления, с ее любовью к цветовым кодам, назвала «Зеленой») и отправился в крысиную нору Хофмана, набитую высокотехнологичной аппаратурой. Теперь у него был собственный пропуск с биометрической идентификацией, которым он и воспользовался, проходя через двери и лифты, чтобы спуститься в Минсмит-парк, место, которого официально не существовало. Шеф был в еще большем, чем обычно, возбуждении. Его лицо было пунцово-красным, и Феррис сначала подумал, что Хофман перебрал на праздники, но оказалось, что он накачал себя чем-то другим.

— Хо-хо-хо, — сказал Хофман. — Счастливого Рождества.

— Очень смешно, — ответил Феррис, еще не отошедший от смены часовых поясов после долгого перелета. — Хорошо бы, чтоб так оно и было.

— Хорошо? Наверное, да. Пришел черед, сказал Морж, поговорить о многом: ботинках, кораблях и сургуче, о короле и капусте. О том, как море закипает, о том, как свиньи летают. Как сказал несравненный Льюис Кэрролл.

Иисусе, подумал Феррис, он окончательно свихнулся.

— Если быть точным, мой друг, я процитировал «Алису в Зазеркалье», — добавил Хофман. — Именно туда мы и отправляемся, в Зазеркалье. И проводником нашим станет мистер Гарри Микер.

Лицо Ферриса осветила улыбка, достойная кэрролловского Моржа. Время настало. Хофман взял его за руку и повел по коридору, мимо столов, за которыми сидели аналитики и оперативники, управляя своими джихадистскими сайтами и выслеживая свои цели по всему миру. Они дошли до стеклянных дверей на противоположном конце зала, которые, как помнил Феррис, всегда оставались закрытыми. Хофман приложил свой пропуск к сканеру, вложил ключ-карту в щель замка, и дверь открылась. Они пошли дальше, по темному коридору, потом свернули направо и открыли еще одну дверь.

Внутри помещения был мороз, в буквальном смысле слова. Откуда-то вышел Азхар. На нем была теплая куртка и перчатки, чтобы не замерзнуть. Слабое освещение имело странный оттенок, в его свете все было видно, словно сквозь ледяную пластинку. Феррис пошел вслед за Хофманом. На столе лежало тело мужчины, твердое, как бревно. Серая кожа, обтягивающая кости на лице, оттенком напоминала парафин. Он был одет в обычную одежду — широкие брюки со стрелкой и белую рубашку.

— Вот твой парень, — сказал Хофман.

Феррис дотронулся до холодной бледной кожи. Совершенно мертвый человек. Он впервые столкнулся с ним воочию, с тех пор как подал Хофману идею этой операции. У него возникло странное ощущение того, что он сам убил этого человека. Феррис вспомнил потрепанную книжку, «Человек, которого никогда не было». Операция британской разведки, откуда он и взял эту идею. Шестьдесят пять лет назад труп имел имя майора королевской морской пехоты Уильяма Мартина. Его выбросило волнами на берег в Испании. Тогда это сработало, но немцы были глупее, чем Сулейман.

— Я обожаю этого парня, — сказал Хофман, потрепав тело по холодной как лед щеке. — Именно такой оперативник, как мне нужно. Отправляется туда, куда его пошлют, не спорит. Держит рот закрытым, всегда.

Но Ферриса не занимала эта болтовня. Глядя на окоченевшее безжизненное тело, он размышлял. Сработает ли это, сможет ли система зеркал, которую они собрали, отразить свет в нужном направлении.

Слишком долго находиться в одной комнате с телом было холодно, и Хофман с Феррисом ушли в соседнюю, оставив Азхара присматривать за трупом. На столе в комнате стоял открытый металлический чемоданчик, слегка помятый и потерявший цвет от долгого использования. К его ручке была присоединена металлическая цепочка, заканчивавшаяся толстым браслетом, похожим на наручник. Рядом лежала стопка папок с бумагами. Хофман стоял во главе стола.

— Пришло время насадить на крючок приманку. Это твоя идея, Роджер. Что должно быть в этом чемоданчике, как думаешь? Что должен был бы выдающийся оперативник ЦРУ, Гарри Микер, нести с собой, когда его застрелят во время попытки встретиться со связным из «Аль-Каеды»? Давай обдумаем процедуру.

Феррис закрыл глаза, пытаясь перенестись в мир вымысла, который они с таким трудом создали.

— Он несет с собой послание Сулейману, — сказал Феррис. — Это главный детонатор. Послание Сулейману, из ЦРУ. Когда это увидят другие, они подумают, что Сулейман с нами связан. Оно готово?

Хофман кивнул:

— Послание Сулейману, которое он должен передать через связного в Пакистане.

— Гарри попросит Сулеймана помочь разобраться с новой угрозой, — продолжил Феррис. — С Омаром Садики, на которого Гарри собрал целое досье.

— Точно, — сказал Хофман. — Садики нарушил границы. Сулейман просто уничтожал европейцев, а этот новый человек убивает американцев, на авиабазе в Турции. Поэтому Гарри и решил выйти на контакт со своим сверхсекретным помощником в «Аль-Каеде». Он хочет, чтобы Сулейман пресек действия новой группы отщепенцев, которую возглавляет Садики. Которая не подконтрольна Сулейману.

Феррис восхищенно покачал головой:

— Остается только надеяться, что они поверят в то, что мы настолько хитры. И умны.

— Конечно, поверят. Они считают нас суперменами, потому так и ненавидят.

— Бумаги готовы? — спросил Феррис.

— Угу, но я хотел бы, чтобы ты их просмотрел, прежде чем мы зарядим эту торпеду.

Феррис принялся просматривать папки, потом снова взял в руки одну из них. Он достал нечеткую фотографию, на которой была заснята встреча Садики с Булентом Фархадом в Анкаре.

— Вот эта точно понадобится. Она доказывает, что перед самым взрывом в Инкирлике Садики встречался с человеком из «Аль-Каеды», живущим в Турции. Если бы Управление завело реальное досье на Садики, это стало бы его главным экспонатом.

— В портфель, — сказал Хофман, перекладывая фотографию. — Что еще?

Феррис взял следующую фотографию, из другой папки. На ней был запечатлен Садики в момент встречи в Абу-Даби с юристом, который когда-то участвовал в операциях «Аль-Каеды» по переводу денег.

— Это нам тоже понадобится. Для Гарри это доказательство того, что Садики переправлял деньги, необходимые для организации взрыва в Инкирлике.

— Естественно. Что еще?

Феррис достал документ на бланке ФБР, датированный днем взрыва. В нем были данные анализа пластиковой взрывчатки, использованной в Инкирлике, в сравнении с данными о взрывчатке, использованной при взрывах в Гонконг-Шанхайском банке и в 2003 году при атаке на консульство Израиля в Стамбуле.