Они посадили Ферриса на деревянный стул, положив поверх подлокотников большую неструганую доску, в которой были просверлены отверстия. Они примотали руки и ноги Ферриса к стулу толстым сантехническим скотчем и металлической проволокой, а потом положили его ладони на доску и привязали пальцы, по отдельности, так, что каждый стал целью. Когда они закончили, египтянин положил на доску между ладонями Ферриса большой металлический молоток.

— Добро пожаловать в Гуантанамо, — сказал он.

Они ушли, оставив Ферриса минут на двадцать. Судя по разговору в соседней комнате, они вышли поесть. Феррис почувствовал, как пальцы начинают пульсировать в ожидании боли. Воспользовался бы он сейчас ядом, будь он у него? Предстоящее страдание бессмысленно. Он пришел сюда, чтобы умереть, думая, что этим спасает Алису. Но ее не требовалось спасать, поскольку она не была в плену у «Аль-Каеды». Этим утром кто-то отдал его жизнь ни за что. Феррис вспомнил сцену из романа Андре Моруа, который он читал, когда учился в колледже. Двое французских партизан, убежденные коммунисты, должны были подвергнуться пыткам, и один из них, в порыве самоотверженного героизма, отдал спрятанную у него таблетку с ядом другому, более слабому. Он дал ее ему в руки, а тот уронил ее, и таблетка укатилась в щель в полу, не сослужив службу ни одному из них. Для Ферриса эта сцена всегда была воплощением бессмысленности смерти. До сегодняшнего дня.

Сулейман вошел в комнату вместе с египтянином и человеком в черной маске. Он сел на стул напротив Ферриса, а двое других стали по обе стороны от него. Сулейман надел перчатки, чтобы руки не скользили по молотку и их не забрызгало кровью.

— Мы не слишком умелы в этом, — сказал Сулейман, взяв в руку молоток и покачивая им. — У нас было не так много пленников, чтобы накопить опыт, но мы учимся у вас. Вы нас учите. Почему, пытая нас, американцы не понимают, что когда-нибудь мы будем точно так же пытать их? Должно быть, вы очень глупы. Нарушая правила войны, вы не ждете, что столкнетесь с тем же самым в полном объеме. Может, у вас не хватает воображения. Думаю, что да. Вы не можете представить себе, что вам что-то могут сделать, поэтому с легкостью делаете это по отношению к другим.

Он высоко поднял молоток и с силой стукнул по доске, рядом с правой рукой Ферриса. Феррис закричал, несмотря на то что молоток не коснулся его. Стоявшие по бокам расхохотались, но Сулейман промолчал.

— Тренировочный удар, — сказал он чуть погодя. — Вот так мы и поступим. У тебя десять пальцев. Я задам тебе десять вопросов, потом еще десять. Каждый раз, как ты солжешь, я буду ломать тебе по одному пальцу. Когда мы закончим с пальцами, мы перейдем к ногам, глазам, языку и зубам. Если от множества ударов молоток сломается, мы принесем другой.

— А если я скажу правду? — спросил Феррис.

— Но ты же лжец! — фыркнул Сулейман.

Он поднял молоток, на мгновение задержал его и с ужасной силой обрушил на мизинец правой руки Ферриса. Молоток попал в средний сустав, почти расплющив кость и кожу. Боль была столь нестерпимой, что Феррис дернулся всем телом. И закричал.

— Слишком громко, — сказал Сулейман. — Кто-нибудь услышит.

Он посмотрел на египтянина. Потом подошел к окну и задернул плотную занавеску.

— Кто нашел этот дом? Через окно соседей видно, даже отсюда. Плохое место. Перед тем как я займусь следующим пальцем, заткни ему рот кляпом, чтобы эти люди не услышали.

Египтянин кивнул.

Феррис продолжал стонать. Он посмотрел на расплющенный в блин мизинец. Скоро у него не будет пальцев, он никогда ничего не возьмет в руки, не прикоснется и не пощупает.

— Заткнись, пожалуйста, — сказал Сулейман. Стоны Ферриса перешли в тихий плач. — Спасибо. Теперь начнем. Я спрашиваю, ты отвечаешь. Ты лжешь, тогда спрашивает мистер Молоток. Понял?

Феррис прохрипел, соглашаясь.

— О'кей, первый вопрос. Кем был сотрудник ЦРУ Гарри Микер? И почему у него с собой были эти документы?

— Он не существует, — сказал Феррис. — Остановитесь! Прошу, остановитесь! — закричал он, увидев, как Сулейман поднимает молоток. — Это правда. Гарри Микер — подделка. Мы нашли труп. Мы собрали всё воедино, чтобы это выглядело так, будто он — сотрудник ЦРУ, отправившийся к своему агенту в «Аль-Каеде».

— Но у него было послание для меня, у этого Гарри Микера.

— Да, но оно тоже поддельное. Чтобы люди «Аль-Каеды» подумали, что вы работаете на нас.

—  Уалла!

Это был мощный, гортанный вопль гнева. Лицо Сулеймана побагровело, и он рефлекторно взмахнул молотком и ударил по следующему пальцу. Не в полную силу, похоже, он попытался в последнее мгновение остановить удар, поняв, что Феррису еще не заткнули рот. Феррис закричал, от боли и страха. И не смог остановиться.

— Давай кляп! — приказал Сулейман.

Египтянин схватил кляп и заткнул Феррису рот. Человек в черной маске уже начал было заклеивать ему рот скотчем, когда услышал шум в соседней комнате и резко дернул головой. Они все развернулись, когда внизу послышались автоматные очереди. Может, я умру быстро, пронеслось в голове у Ферриса.

Все произошло мгновенно, но это мгновение, казалось, растянулось во времени. Звон разбитого стекла, вспышка света, ослепившая Ферриса, грохот ломаемых дверей, крики и автоматные очереди. Комната наполнилась дымом, и все закашляли, хватая ртом воздух. Феррис услышал, как в комнату кто-то вломился. Ослепленный вспышкой Сулейман, выкрикивая проклятия, попытался пробиться к окну, но вошедшие повалили его и двоих других на пол, выкручивая им руки. Внизу продолжали грохотать автоматные очереди, но секунд через пятнадцать огонь стих. Все охранники были мертвы. Дым начал рассеиваться, и к Феррису постепенно вернулось зрение. Сулейман лежал на полу, связанный и с кляпом во рту. Люди в черной форме засунули его в большой мешок и вынесли за дверь. Другие проделали то же самое с двумя подручными Сулеймана: засунули в мешки и унесли.

Через мгновение после того, как всех троих террористов из «Аль-Каеды» вынесли из комнаты, кто-то подошел к Феррису. Он тоже был одет в черное, как ниндзя, но, похоже, это был врач. Аккуратно обрезав путы на пальцах Ферриса, он принялся осматривать сломанные пальцы.

— Мизинец вы потеряли, — сказал он. — А вот безымянный палец мы попробуем спасти.

Он говорил по-английски, но с арабским акцентом, понял Феррис. Сначала он думал, что попадет из одного ада в другой — из лап «Аль-Каеды» в сирийскую тюрьму. Врач протер кисть руки Ферриса салфеткой со спиртом и воткнул иглу, делая подкожный укол. Через пару секунд Феррис почувствовал, что голова у него плывет, а потом потерял сознание.

Триполи

Феррис очнулся на больничной кровати с металлическим ограждением, как у колыбели, застеленной белоснежными накрахмаленными простынями. Он не знал, в тюрьме он или в госпитале. Посмотрев на правую руку, он увидел, что на один палец наложена шина, а мизинца у него нет. Очевидно, его ампутировали. Он попытался пошевелиться, но оказалось, что поверх его груди натянут кожаный ремень. Повернув голову, он увидел на больничном столике у кровати вазу с огромным букетом цветов. Вдохнув их аромат, он наконец решил, что вряд ли это тюрьма, если здесь стоят цветы.

Минут через десять пришла медсестра. Стоя у входа, она с кем-то говорила по-арабски. Повернув голову, Феррис увидел, что в коридоре стоит темнокожий охранник. Где бы я ни был, подумал он, я все еще среди арабов. Когда медсестра увидела, что он проснулся, она отстегнула кожаный ремень и помогла ему сесть. Спросила, удобно ли ему. Да, ответил Феррис, Она проверила шину на сломанном пальце и повязку на обрубке ампутированного пальца и сказала, что он быстро поправляется.

— Вас кое-кто хочет увидеть, если вы, конечно, достаточно хорошо себя чувствуете для этого, — сказала она.

Она помогла Феррису встать. Оказывается, он мог ходить по комнате сам. Потом медсестра дала ему одежду. Посмотрев на нее, он понял, что это его собственная одежда, из шкафа в спальне его квартиры в Аммане. Интересно, но непонятно, что это значит.