— Если ты говоришь, что подружился с ангелом, я тебе верю. — Стивенсон усмехнулся и покачал головой. — А вот что ты убил ассасина…

— Я тоже поверил с трудом.

— Ангелы? — Лео презрительно фыркнул. — Единственный бог, которого я признаю, это бесконечная четкость математических доказательств.

— Юноша умен, но и глупости в нем достаточно, — заметил бывший фидаин.

— Я рад тебя видеть, Рикки. — Стивенсон прикусил губу. — Здесь жизнь превращается в полное дерьмо.

— Кажется, у тебя все нормально.

— Такого, как я, высади на необитаемом острове с голой задницей — через два года у него будет течь из крана холодная и горячая вода и стоять машинка, которая отсосет за пару ракушек. Не обо мне речь. Я говорю об остальных голодранцах. Если слишком многие влачат жалкое существование, проблемы возникают у всех.

Ракким краем глаза наблюдал, как Лео отвинчивает основание танка при помощи согнутой скрепки.

— Знаешь, что сделали мексиканцы? — подал голос Стивенсон.

— Я слышал, они заявляют претензии на землю.

— Претензии? — Хозяин магазина скривился. — Этот этап давно пройден. Шесть месяцев назад они отвели русло Рио-Гранде. Решили превратить пустыню в плодородные земли. А Южный Техас вот-вот пересохнет и его полностью унесет ветром. Губернатор на это только скулил и ныл. Президент вызвал мексиканского посла, так тот рассмеялся ему в лицо. — Он покачал головой. — Даже представить невозможно, чтобы подобное случилось раньше. До войны.

— Говоришь как моя жена.

— Значит, в твоей семье только у нее есть мозги.

Ракким обернулся. С улицы донесся многоголосый крик.

— Давай поднимемся на крышу. — Стивенсон направился к небольшой двери в углу кабинета. — Представление начинается.

Ржавые в предзакатном свете танки урчали в пятидесяти ярдах от «Маунт кармел», время от времени отрыгивая жирные облака выхлопных газов, когда водители увеличивали обороты дизелей. Их низкий гортанный рев почти заглушал звуки, доносившиеся из динамиков, установленных на грузовиках неподалеку.

— Шум стоял не одну неделю, — рассказывал Стивенсон. — Федералы привезли громкоговорители и давили на уши детям Давида круглые сутки в течение всей осады. Пятьдесят один день. Очевидно, их главный агент больше всего любил слушать визг забиваемых кроликов. — Хозяин магазина покачал головой. — Если Дэвид Кореш не был придурком в самом начале всего этого, к моменту, когда Рино бросила на них танки, он, несомненно, сбрендил.

Он провел гостей по узкой лестнице из кабинета на верхний этаж, потом они выбрались на плоскую крышу. Здесь открывался отличный вид на макет поместья «Маунт кармел», сколоченный из некрашеных фанерных щитов и увенчанный шпилем. Поместье напоминало не столько храм, сколько тюрьму, а полудюжина танков с пятидесятипятимиллиметровыми орудиями, наведенными на входную дверь, лишь усиливали впечатление. Сотни туристов толпились вокруг с прижатыми к ушам ладонями. Завороженный Лео замер у края крыши, продолжая не глядя разбирать игрушку.

Загрохотали гусеницы. Головная машина поползла вперед по плоской техасской земле, поднимая тучи пыли. Ствол проткнул тонкую стену фанерной цитадели. Саперы ФБР в черных комбинезонах зигзагами бросились к зданию, волоча за собою шланги, и принялись накачивать поместье судорожно-слезоточивым газом. Толпа разразилась свистом. Дети на трибунах заплакали, и матери поспешили унести их прочь.

Ракким почти не следил за осадой «Маунт кармел». Он уже видел реконструкцию и знал, чем все закончится. Стоит только маленькому человеку привлечь внимание большого — исход очевиден. Маленький человек может бороться, может даже проливать кровь, но рано или поздно на него все равно опустится сапог большого человека. Сара говорила, будто там все обстояло куда сложнее. По ее мнению, сам Кореш нес ответственность за произошедшую трагедию. Он мог сдаться. Подчиниться власти. Она, несомненно, рассуждала правильно. Проблема заключалась в том, что владелец «Маунт кармел» считал властью себя самого. Он даже был готов умереть, лишь бы доказать это. И многие жители пояса не сомневались в его правоте.

— Итак, — Стивенсон повернулся к нему, — зачем ты сюда приперся? У таких, как ты, есть куда более удобные способы разузнать, что творится в Теннесси. Без моей консультации.

— Может, мне захотелось пообщаться с тобой.

— Да, а я занимаюсь улучшением жизни человечества, — усмехнулся Стивенсон. — Ну?

Ракким разглядывал поле битвы.

— Мне нужна твоя тысячедолларовая монета.

— А почему не левое предсердие?

— Завладеть твоим сердцем в мои планы не входит. Меня интересует лишь твое золото.

— Но она — гордость моей коллекции.

— Потому и нужна.

Незадолго до начала Гражданской войны Монетный двор США отчеканил несколько образцов тысячедолларовых монет, однако в оборот они так и не поступили. Большую их часть отправили в Форт-Нокс, где хранился золотой запас страны. Когда армия Библейского пояса захватила форт, сейфы оказались пустыми. Южане не обнаружили ни одной золотой монеты и ни единого слитка. Поиски исчезнувших сокровищ продолжались уже три десятка лет.

— Зря проговорился, что она у меня есть, — вздохнул Стивенсон. — Сам виноват… — (Хозяин магазина, прищурившись, взглянул на Раккима.) — Понял, молчу. — Он подтянул джинсы. — Моя золотая монета тебе не поможет. Могла бы помочь, если б там все еще верховодил Бейтс. Он всегда был алчным мерзавцем. Но, как я уже говорил, этот Малкольм Круз не совсем нормальный. Деньги для него ничто. Только рай и ад имеют значение.

— Тебе вовсе не обязательно выглядеть таким довольным.

— Согласен, но зачем подавлять душевные порывы.

Внизу показалась знакомая пара техасских рейнджеров.

Они без малейших усилий продвигались через скопище людей, потягивая из бутылок пиво. Стетсоны по-прежнему парили над толпой, а их владельцы совершенно не обращали внимания на прохожих, спешивших убраться с дороги. Какой-то мужчина недостаточно быстро оттащил в сторону двоих малышей и тут же растянулся в пыли, сбитый с ног увесистым пинком. Дети во все глаза таращились вслед блюстителям порядка, пока отец не встал и не захромал прочь, подхватив их на руки.

— Рейнджеры весь год получали жалованье с задержками, а работа легче не стала, — пояснил Стивенсон. — Они теряют контроль над границей, теряют контроль над собой. Неудивительно, что они срывают злость на гражданах.

— Ты имеешь в виду граждан, которых они поклялись защищать?

— Ага, тех самых.

Черный и белый приподняли стетсоны, поравнявшись с двумя смазливыми девушками в миниатюрных шортах.

— Держись от этой пары подальше, — посоветовал Стивенсон. — Старайся даже в глаза не смотреть.

— Мне не нужны неприятности.

Хозяин магазина внимательно уставился на Раккима.

— Теперь я в этом не уверен.

Бывший фидаин ощутил на себе взгляд Стивенсона, однако продолжил наблюдать за инсценировкой осады. Пламя горящей церкви отражалось в его зрачках.

— В чем дело? — спросил он.

— В тебе. Есть что-то… не могу понять что. Ты изменился.

Губы Раккима тронула легкая улыбка.

— Я женился. Стал отцом. Это накладывает свой отпечаток.

— Речь не об этом. — Стивенсон задумался. — Чуть раньше, когда я спросил, зачем ты приехал, мне вдруг подумалось: а если ты здесь, чтобы убить меня?

— Чего? Что за бред?

— Старею, наверное. Последнее время в голову лезут разные дурные мысли… Твоя жена… у тебя с ней все нормально?

— Достаточно нормально.

— Достаточно нормально — значит, хорошо. — Стивенсон сунул руки в карманы. — Я часто вспоминаю Эстер… пытаюсь представить, как мы могли жить вместе. Столько лет прошло, пора бы все забыть, а я часто просыпаюсь по утрам и тянусь к ней. — Он откашлялся. — Крепко обними Сару, когда вернешься домой. Крепко обними и долго не отпускай.

— Так и сделаю.

Хозяин магазина бросил взгляд на танк, модернизированный Лео. Игрушка вертелась на одной гусенице, издавая собачий лай.