— Именно это я и говорю.

— Значит, ситуация — пат.

Лео грыз бедро, хрустя поджаристой корочкой.

— Презираю пат. На него соглашаются только бесхарактерные гроссмейстеры, которые боятся проиграть. Насмешка над игрой. Жаль, конечно, что тебе не удалось сохранить изотоп. Не хочу тебя обидеть.

Ракким посмотрел на часы. На следующей остановке надо было позвонить Саре, чтобы она могла сообщить хорошие новости президенту.

— А как насчет мистера Мозби? — поинтересовался Лео.

— Ему пришлось туго, но он в порядке…

— Я не об этом. Я хочу знать, что он думает обо мне. Я произвел на него впечатление? — Он облизал пальцы. Кусочек мяса прилип к губе в углу рта. — Я намерен просить руки его дочери, поэтому надеюсь, что произвел на него благоприятное впечатление.

— О да. Он был просто… потрясен.

Лео усмехнулся, закивал.

— Такое со мной часто бывает.

Ракким смотрел на него.

— Лео, ты в порядке?

— Даже лучше. — Толстяк рыгнул и потянулся к тарелке. — В лагере Полковника я слышал, как пара ребят… они говорили, что лучший афродизиак — это сырое яйцо, взбитое в слегка теплой кока-коле. — Он помахал крылышком. — Думаю, лучше использовать оплодотворенное яйцо в тепловатой кока-коле. Потом следует съесть сырую устрицу, запить ее яйцом с колой — и вперед. Правда, они не знали слова «афродизиак». Они назвали это «вороненым стояком», но…

— Мальчик, в афродизиаке ты нуждаешься меньше всего на свете.

— А я не о себе говорю. — Лео зажал крылышко между зубами и одним плавным движением снял все мясо. — Я имел в виду тебя. Я даже не достиг своего сексуального пика, а тебе уже больше тридцати лет. — Он жевал с открытым ртом. — Фидаин или не фидаин, все равно ты уже катишься под уклон.

Ракким улыбнулся.

— Всего одно яйцо в коле?

— Больше ничего не требуется. По словам тех ребят. — Лео посмотрел в окно на проносившиеся мимо голые скалы. — Я подумал о Бэби. Она… она просто сногсшибательная женщина.

Ракким вспомнил ее, стоявшую в вертолете рядом с Грейвенхольцем. Она махала рукой, и на лице ее застыло победоносное выражение.

— Думаю, ты ей понравился, — сказал Лео. — И она тоже тебе понравилась. — Он принялся рисовать пальцем на стекле замысловатые геометрические фигуры. — Я многое замечаю, Рикки. Люди думают, что я не замечаю, но они не правы.

— Бэби очень красивая. Как кобра. И я не хотел бы оказаться в постели ни с одной из них.

Лео покачал головой, продолжив выводить многогранники, похожие на склеенные Лиэнн из бумаги.

— Проблема не в том, что заметил я. Проблема в том, что заметила она.

Ракким молчал. Поезд несся милю за милей, со свистом рассекая воздух.

— Лео?

— Угу.

— Что произойдет, когда китайцы поймут, что сердечники памяти бесполезны?

— На это потребуется некоторое время. — Толстяк добавил мелкие детали к уже нарисованной на стекле фигуре.

— А когда поймут?

Лео посмотрел на Раккима.

— Вероятно, они рассердятся на Бэби и мистера Грейвенхольца.

— Определенно рассердятся, но это их не остановит. Данные, которые им нужны, у тебя в голове. Теперь главный игрок — ты.

— Ты что, только понял?

— Не вижу причин радоваться. Ты в большой опасности.

— Я не боюсь.

— Значит, Лео, ты не так умен, как думаешь.

Грейвенхольц ненавидел Майами. Уже три дня он ждал встречи с послом Китая в Нуэво-Флориде Фонгом, а Бэби до сих пор не сообщила, когда она состоится.

Влажная жара душила. Все говорили на дурацкой смеси испанского и английского, причем с неимоверной скоростью. Он успевал разобрать лишь одно слово из трех. Да пошли они. Лестер прекрасно понимал: рыжеволосый человек, обгорающий, но не способный загореть, принадлежит здесь к самой низкой касте. У них даже представители белой расы имели кожу коричневую, точно скорлупа кокосового ореха. Именно они бросали на него самые пренебрежительные взгляды. С трудом верилось, будто штат когда-то принадлежал США. Наглядный пример, как бывает, если позволить людям помыкать собой. А Бэби чувствовала себя словно дома и говорила ничуть не хуже местных жителей. Странно для девчонки, выросшей в Диксоне, штат Теннесси. Впрочем, удивляться не приходилось. Все связанное с ней оказывалось другим, не таким, как он себе представлял. Полковник вряд ли бы поверил, но Лестер сам видел доказательство.

Три дня назад Ройс посадил китайский вертолет в центре Эверглейдс, где указала Бэби, и не успели его лопасти остановиться, из зарослей карликовых пальм вынырнули азиаты со штурмовыми винтовками.

Ройс уже собрался пошинковать их «гатлингами» на рагу, но Бэби похлопала его по руке и сказала: «Не волнуйся, это люди Фонга». Дикс и Каннингэм успокоились, а Грейвенхольц кипел от ярости. Это что же, теперь ему до посольства придется целую вечность трястись в фургоне? А еще он опасался занести здесь в раны какую-нибудь заразу. Плевать на посла и его страх вызвать дипломатический скандал, Лестера посадка в чертовом болоте категорически не устраивала. Он почесал покрытые коростой порезы на спине и боку, потрогал забинтованное Бэби ухо. Ракким его едва не отхватил. Если на небесах есть Бог, а лично Грейвенхольц сильно сомневался в данном утверждении, Он обязан предоставить ему еще один шанс сойтись с этим парнем лицом к лицу. Лестер не даст себе сразу разгуляться в полную силу. Пусть Рикки страдает. Сначала он выбьет ему зубы, потом превратит в желе кости и лишь тогда займется жизненно важными органами.

Во время перелета из лагеря Полковника даже у него пару раз очко со страху играло. «Муссон» шел, едва не цепляя верхушки деревьев, земля внизу так и мелькала. Дикс постоянно блевал, а Ройс и Каннингэм хохотали и орали: «Давай еще разок!» Бэби попросила не издеваться над ним, перебинтовала ему руку, рассказывала, что все у него заживет. Врала, конечно, — выпущенная с земли пуля оторвала Диксу два пальца. Когда они сели пополнить запас горючего в каком-то маленьком аэропорту в Джорджии, Каннингэм решил возместить ему убытки. Он грохнул заправщика и снял с него сапоги. Хорошие, ручной работы и все такое, но Дикс потом без конца ныл и жаловался, будто они ему жмут. Некоторым вообще невозможно угодить.

В вертолете пахло блевотиной, Ройс и Каннингэм смолили вонючие сигары, но электроника и система «стелс» сработали идеально. Они пересекли границу с Нуэво-Флоридой совершенно незаметно для радаров. Отличный перелет. До посадки на болоте.

Бэби с блестевшей от пота шеей спрыгнула прямо в меч-траву и крикнула Грейвенхольцу, чтобы он вытаскивал контейнер. Лестер было велел ей не дергаться, подождать, пока он все кругом проверит, но даже рта раскрыть не успел. Она обернулась и посмотрела так, словно приглашала трахнуть. Грейвенхольц схватил графитовый цилиндр и спрыгнул в болото, продемонстрировав в очередной раз мускулатуру.

Ройс медлил, положив руки на гашетки, однако азиаты, забросив винтовки за спины, приволокли из зарослей сумки-термосы с ледяным пивом. Дикс и Каннингэм, восторженно завопив, бросились к выпивке. Ройс тоже расстегнул ремни пилотского кресла и последовал за ними, на ходу отбиваясь от налетевших москитов.

— Ты иди вперед, а я догоню, — сказала Бэби Грейвенхольцу.

Краем глаза Лестер увидел, как взметнулась ее рука, и в следующий момент она застрелила Ройса, Дикса и Каннингэма. Бах, бах, бах — словно мух прихлопнула. Девчонка убрала пистолет, схватила его за запястье и поцеловала в губы.

— Здорово-то как! — сказала она. — С самой Алабамы не терпелось от них избавиться.

Грейвенхольц замер, не зная, как поступить дальше. Ройса, Дикса и Каннингэма он знал еще со времен пограничной войны. Настоящие гордые южане, не ведавшие ни страха, ни жалости. Но сейчас Лестер сам торчал непонятно где, в окружении дюжины вооруженных мужчин. Впрочем, с ними он проблем не видел. А вот Бэби мурлыкала так, будто Грейвенхольц находился в ней по самые яйца. Словно в тот дождливый день, когда они окончательно скрепили свой союз. Он ловко поймал брошенную азиатом банку ледяного пива.