Ракким коснулся ее руки, но женщина мгновенно ее отдернула.

— Мне нужна его помощь.

— В этой ситуации Джон никому помочь не может. — Аннабел продолжала расправляться с салфеткой.

— Позволь мне судить. Когда именно он уехал?

— Двенадцать суток, двадцать два часа и десять минут назад, — сказала Лиэнн. — Именно.

— Этот безобразный рыжий придурок хотел отправиться на рассвете, но Джон заставил его подождать. Сказал, что мы должны позавтракать вместе… как семья. — Аннабел смахнула покатившуюся по щеке слезу.

— Рыжий придурок — это Грейвенхольц? — уточнил Ракким.

Женщина кивнула.

— Да, кажется, его зовут Грейвенхольц.

Значит, Полковник послал за Мозби заместителя.

— Я читал о нем.

— Что бы ты о нем ни читал, все равно не поймешь, какой это мерзкий тип, — сказала Аннабел.

— Грейвенхольц оставил здесь людей. — Ракким кивнул в сторону амбара. — Их всего четверо?

— Всего?! — переспросила Лиэнн.

Ее мать посмотрела в глаза бывшему фидаину.

— Да, всего четверо. Значит, для тебя это почти ничего?

Ракким бросил взгляд на улицу. Скоро наступит рассвет.

— Я приношу им завтрак в восемь тридцать, — сказала Аннабел. — Чтобы они не заходили в дом.

— Это не мешает лейтенанту подглядывать за мной через окно, — буркнула Лиэнн.

— Зато помешала кастрюля горячей овсянки, — произнесла ее мать.

— Я испугалась, что лейтенант маму убьет, но он, судя по всему, не решился, — добавила дочь. — Он убил нашу собаку.

Ракким видел маленький могильный холмик на опушке.

— Вам не следует так бояться этого лейтенанта…

Услышав шаги, он мгновенно прижался к стене рядом с боковым входом, но потом разглядел в темноте знакомое круглое лицо. Раздался стук. Невероятно! Бывший фидаин распахнул дверь и втащил гостя в дом.

— Осторожно, — пробормотал толстяк.

— Это Лео, — представил Ракким.

Тот, налившись краской, помахал рукой.

— Привет.

Старшая хозяйка пристально уставилась на него. Младшая помахала в ответ.

— Эти люди как-то общаются с Грейвенхольцем? — спросил Ракким.

— Я не знаю, — пожала плечами Аннабел.

— Два раза в день, — сообщила Лиэнн. — В восемь утра и восемь вечера.

— Ты засекала время?

Девушка кивнула.

— У них есть какой-то специальный зашифрованный китайский телефон, который обеспечивает отличную связь. Почти без помех. Лейтенант никому не разрешает им пользоваться, но Пруит как-то раз подсмотрел код доступа.

— Я же просила тебя не общаться с этим Пруитом.

— Мама, Пру совсем не похож на других. — Лиэнн следила за Лео.

Толстяк пересек кухню и, задрав голову, остановился под тремя свисающими с потолка геометрическими телами.

— Пру? — переспросила Аннабел.

Телефон годился не только для обеспечения Полковнику связи с оставленными здесь людьми. С его помощью Ракким мог бы подслушивать разговоры самого диктатора. Аппарат следовало непременно добыть. С ним отпадала необходимость действовать вслепую.

— Как выглядит этот Пру?

— Высокий, светловолосый, со щенячьими глазами, — ответила Лиэнн. — Он тоже ненавидит Грейвенхольца. Говорит, что все его ненавидят, что всем из-за него очень плохо. Кроме лейтенанта.

— Ты уверена? — уточнил бывший фидаин. — Они говорили об этом при тебе?

— Постоянно, — заверила девушка. — Лейтенант все время кого-то бьет или издевается над маленькой бородкой Тома Типтона. Называет его Козел Граф [22]и грозит ее когда-нибудь ночью отрезать.

— Я могу взломать код, если вас это интересует, — вставил Лео, краем глаза наблюдая за Лиэнн. — Для меня это не проблема.

— Да, и железный лом ты гнешь голыми руками, — съязвил Ракким.

— Это для такого, как ты, взломать код то же самое, что согнуть лом. — Юноша коснулся пальцами ошейника. — Я не придурок, — пояснил он специально для Лиэнн.

— Не имеет значения, — произнесла девушка.

Толстяк легонько коснулся геометрических тел, заставив их раскачиваться и отскакивать друг от друга.

— Кто это сделал? — спросил он.

— Я, — ответила Лиэнн.

— А ты сможешь сказать, как они называются? — поинтересовался Лео.

— А ты?

Юноша дотронулся до самого большого многогранника.

— Гигантский додекаэдр. — Он шевельнул пальцем остроконечную конструкцию. — Большой икосаэдр, который иногда называют телом Пуансо. — Толстяк раскрутил третье сооружение с еще большим количеством вершин, напоминавшее звезду на рождественской елке. — Звездчатый додекаэдр.

Лиэнн провела рукой по волосам. Фыркнула.

— Два из трех, неплохо.

— Прошу прощения? — поднял бровь Лео.

— Сосчитай пятиугольные грани. — Девушка подошла к нему. — Ну, сосчитай.

— Ты понимаешь, о чем она говорит? — поинтересовался Ракким у Аннабел.

— Понимала, пока ей не исполнилось десять.

Лео покрутил многогранник в руках. Посмотрел на Лиэнн.

— Этого не может быть.

— Для тебя, возможно.

— Четырнадцать граней вместо двенадцати? Пять пятиугольников соединяются в каждой вершине? Как… тебе это удалось?

— Я назвала его дербиширской звездой. В честь одного древнего математика.

Толстяк смотрел на девушку, и его щеки покрывались румянцем.

— О многострадальный Иисус! — воскликнул Ракким. — Это любовь.

Он аккуратно поднял лежавшую рядом с лейтенантом пневматическую винтовку и сунул ее под кучу соломы, где уже покоились две такие же, изъятые у других бойцов. Труднее всех оказалось разоружить спящего на улице часового. Он использовал оружие в качестве подушки. Ракким слегка пощекотал его. Солдат перевернулся и вздохнул, пробормотав женское имя, а бывший фидаин в тот же самый момент забрал ружье. Самым мускулистым в четверке и самым старшим по возрасту был лейтенант. Ему, несомненно, довелось пройти боевое крещение. От полученного ожога один его глаз даже опух и закрылся. Аннабел умела угощать горячей овсянкой.

Командир маленького отряда зашевелился. Ракким вздохнул. Сам виноват. Никогда не смотри на человека слишком долго, если хочешь оставаться незамеченным. Пусть лейтенант дрых в луже собственного пота, исходя телесными запахами, он все равно оставался хорошим воином. Грейвенхольц умел подбирать людей. Ракким сел рядом на корточки, наблюдая за ним. Ладно, подождем.

Парень открыл глаза.

Бывший фидаин послал ему воздушный поцелуй.

— Подъем!

Лейтенант потянулся за оружием, не нашел и вскочил на ноги. Очень быстро и ловко.

Ракким ударил его по горлу. Хрип командира разбудил двоих солдат. Они увидели незнакомца, стоявшего с руками в карманах.

— Доброе утро, ребята, — сказал он. — Подойдите ближе, нужно поговорить.

Бойцы медленно поднялись на ноги. Феррис, коренастый тупица с затуманенным взором, и Пруит, худощавый, скорее даже хрупкий. Они со смущенным видом пытались найти взглядами оружие. В амбар ввалился часовой с взъерошенными волосами и замер, увидев Раккима.

— Заходи, Том, — пригласил бывший фидаин. Он включил видеозапись, сделанную портативной камерой всего несколько минут назад. — Жаль, я не увижу лица Грейвенхольца, когда он будет это смотреть.

Они дружно повернули головы к изображению, засветившемуся на стене под топорами, цепями и водолазным снаряжением. Вся четверка храпела в глубоком сне, изредка почесываясь возле сваленного на землю оружия.

— Прошу вас, сэр. — Первым заговорил Том. — Не показывайте это Грейвенхольцу. Это не по-христиански.

— Он попросил проверить, как вы выполняете свои обязанности, — ответил Ракким. — Будет не по-христиански скрывать от него правду.

— Я ни в чем не виноват, — заявил Феррис.

— Один за всех, и все за одного, — пожал плечами бывший фидаин.

— Что это значит? — не понял Феррис.

— Это значит, что отвечать будем вместе. — Пруит старался сохранять спокойствие. — Если кто-нибудь из нас облажался, значит, облажались все.