Он одернул серый китель, придавая себе обычный идеальный вид.

— Молодых людей, особенно молодых женщин, очень легко увести с пути истинного, — произнес Полковник, глядя куда-то вдаль.

Проще всего было кивнуть, согласиться и уйти, но Ракким слишком сильно уважал его.

— Ты совершенно прав, но я сомневаюсь, что на свете есть мужчина или женщина, способные направить Бэби туда, куда она сама не хочет.

Полковник кивнул с печальной улыбкой.

— Да… я всегда любил ее за это. — Он развернулся на каблуках и зашагал по залу аэропорта.

Из Нэшвилла до Монреаля маршрут проходил по широкой дуге над Атлантикой на север и только потом — к границе Канады. Самолет летал всего раз в неделю, свободные места отсутствовали на несколько месяцев вперед, но Полковник кому-то позвонил и все уладил. Ракким и Лео имели фальшивые паспортные чипы граждан пояса и пару банковских карточек. Благодаря им перелет прошел без осложнений. Салон трещал по швам от бизнесменов, в основном иностранцев, изнывающих от нетерпения завладеть природными ресурсами северных штатов.

Как рассказывал Полковник, президент Библейского пояса сразу же после инаугурации бросился продавать концессии тем, кто предложил самую высокую цену, и, кроме того, непрерывно выставлял на аукционы лучшие земельные участки и права на разработку недр. Ходили слухи о превращении затопленного Нового Орлеана в достопримечательность для туристов. Особенно прибыльными клиентами в данной сфере считались молодожены из Японии. Ракким заявил, что это происходит потому, что президента выбирают раз в несколько лет и политики превращаются в близоруких шлюх. Пожизненное назначение ничуть не лучше, возразил Полковник и поинтересовался, что произойдет, когда умрет Кинсли. Что будет с республикой, если следующий президент окажется деспотом?

Поезд летел над направляющей. Ни шума, ни трения, ни загрязнения окружающей среды. По словам Сары, Канада всегда считалась младшим братом США, медленно развивающимся, слегка отсталым. Теперь она стала лидером в разработке прикладных технологий и исследований, чистой экологической сокровищницей, обеспечивающей гражданам высочайший уровень жизни благодаря несметным богатствам недр, нефтяным шельфам и газовым месторождениям. Ракким смотрел в окно на стада карибу, пасущихся в бескрайних просторах тундры.

Бывший фидаин ожидал в любой момент услышать тихий шепот: «А где благодарность, Рикки?» Может, ему оставалось только повернуть голову, и он бы непременно обнаружил перед собой Дарвина, озаренного лучами солнца с танцующими в них пылинками или возлежащего на откидной кровати? Но в купе кроме него лишь сопел толстяк. Несколько раз, ощутив присутствие ассасина, Ракким начинал думать о гигантском крабе, бегущем по дну в океанских глубинах. Он потер распятие на ладони. Вот в его реальности сомневаться точно не приходилось. Клеймо исчезало с каждым днем, но оставалось настоящим. Это действительно произошло с ним. Лео спрашивал, почему Ракким смог войти в церковь, а Малкольм Круз остался на пороге. Ответа бывший фидаин до сих пор не знал.

Под тихий звон колокольчика небольшая дверца в стене поднялась вверх. Он извлек поднос у автоматического официанта и поставил на стол. На обед предлагали говядину по-бургундски, булочки из дрожжевого теста и зеленый салат. Столовые приборы имели нормальный размер. Льняные салфетки украшал герб Канадских железных дорог. Ракким заказал для Лео упаковку ванильного молочного коктейля, на случай если юноша проснется, и земляничный солодовый коктейль для себя.

Подняв серебряную крышку с тарелки английского фарфора, он вдохнул ароматный пар.

Лео сел. Зевнул.

— Пахнет вкусно. — Он протер глаза. — Мы где?

Ракким положил вилку.

— В Канаде, только что проехали Калгари. Ты, мм, действительно проснулся?

— А что мы делаем в Канаде?

Наверное, подумал бывший фидаин, он снова ляжет и заснет.

— Почему ты так смотришь на меня? — Лео придвинул к себе тарелку с говядиной по-бургундски и взял вилку Раккима. — Да, ты уже сказал, что мы делаем в Канаде?

— Возвращаемся домой.

Толстяк пережевывал кусок говядины.

— А если я не хочу возвращаться домой?

Ракким положил ладонь на его руку, остановив вилку на полпути ко рту.

— Лео, ты отдаешь себе отчет в том, что произошло?

Тот покачал головой.

— Я отдаю себе отчет в том, что еду на поезде по Канаде и страшно, страшно голодный.

Ракким позволил Лео есть дальше, и юноша жадно проглотил всю говядину, даже собрал с тарелки соус кусочком булочки из дрожжевого теста. Вино и салат остались нетронутыми.

— А еще я отдаю себе отчет в том, что очень умный. — Лео достал из термоса ванильный молочный коктейль и вставил в стакан соломинку. — Гораздо умнее всех, готов поспорить.

— Ты спал три дня, — сказал Ракким.

Отложив соломинку, юноша принялся выбирать коктейль ложкой.

— Не спал, а обрабатывал информацию. Большая разница. — Он собрал пальцем с тарелки оставшиеся крошки, отправил их в рот. — А где изотоп гафния?

— Контейнер? Его больше нет.

— Не контейнер, а изотоп. — Лео посмотрел на автоматического официанта. — Можешь заказать что-нибудь поесть?

— Все пропало. И контейнер, и все, что в нем находилось.

Лео опрокинул бокал с вином, но, кажется, не заметил.

— Плохо.

Ракким накрыл лужу вина салфеткой.

— Я знаю.

— Не знаешь. — Лео быстро заморгал. — Без… без изотопа гафния вся… вся информация, которая была на компьютерных сердечниках, бесполезна. Понадобятся годы, чтобы получить…

— Все гораздо хуже. Бэби и Грейвенхольц забрали контейнер. Вероятно, продали его китайцам. У них есть все…

— Нет, не все. — Лео встал и пригладил ладонью взъерошенные волосы. — Хочу писать.

Ракким уже собирался постучать в дверь, поинтересоваться, все ли в порядке, но толстяк наконец покинул туалет, наклонился к официанту и пролистал меню.

— Что значит «не все»?

— Ты пробовал жареных цыплят? Когда-то я их так любил, что… Эй! Перестань меня трясти!

— Я задал вопрос.

Лео потер руку.

— Ты должен относиться ко мне с большим уважением.

Он ввел заказ. Компьютер, пискнув, вывел сообщение «ИЗВИНИТЕ. НЕТ В НАЛИЧИИ». Лео фыркнул и взломал доступ к главному пульту управления. Его пальцы забегали по сенсорному экрану. «ЗАКАЗ ПРИНЯТ». Он повернулся к Раккиму.

— Да-да, я заслуживаю уважения. Я выполнил свою работу.

— Напоминаю: я сказал, что контейнер у Бэби и Грейвенхольца. — Ракким покрутил вилку между пальцами. — А ты сказал, что у них «не все». — Он выпрямил фаланги, и вилка согнулась пополам. — Поэтому, Лео, настал момент, когда тебе придется напрячь свой гениальный мозг, посмотреть мне в глаза и пояснить, что ты, мать твою, имеешь в виду.

— Конечно. — Юноша кивнул. — И не надо постоянно демонстрировать свое превосходство. О’кей, о’кей. Изотоп у Бэби и Грейвенхольца, это является огромной потерей для нас, согласен, но без данных, которые были записаны в сердечниках, они не смогут сделать гафниевую бомбу. С таким же успехом можно попробовать сделать бомбу из подстилки для кошек.

— Я же сказал, что сердечники у них.

— Прошу тебя, выпрями. — Лео протянул вилку Раккиму. — Сердечники у них, а информация — нет. — Он просиял. — Во время загрузки я изменил все имеющие критическое значение формулы. Данные так перепутаны, что они никогда не смогут их распутать.

Зазвенел автоматический официант.

— Ты… ты зашифровал данные, пока их скачивал?

— Не совсем зашифровал. На самом деле обеспечил безопасность на порядок выше, но если хочешь, да. — Лео впился зубами в жареную цыплячью ножку. — Я очень способный. Даже отец не понимает насколько.

— Твои способности выразились в том, что ты три дня провалялся в коме?

Толстяк вытер жир с подбородка.

— Ну, я не идеален. Пока.

Ракким внимательно смотрел на него.

— Значит, ничья. Без изотопа мы не можем использовать информацию, которая хранится у тебя в голове, а изотоп бесполезен без информации.