Лео провел пальцами по игрушечному танку. Таблички «РУКАМИ НЕ ТРОГАТЬ» для него словно не существовало. Толстяк ввел команду через расположенную на днище клавиатуру. Боевая машина громко залязгала. Гусеницы ее принялись вращаться, из пушки посыпались искры, в прохладном воздухе появились клубы дыма, а на башне заполоскался крошечный флаг с дьявольской пентаграммой.

К нему подошел сам Стивенсон в выцветших джинсах, ковбойской рубашке, украшенной блестками, и ковбойских сапогах. Как всегда сухопарый, с самодельной сигаретой во рту.

— Купить собираешься, придурок? — окликнул он Лео и тут заметил Раккима. — Ты?!

Бывший фидаин молча смотрел на него. Толстяк продолжал играть с танком.

— Точно ты. — С сигареты упал пепел. — Ты изменился, — добавил Стивенсон, внимательнее рассмотрев гостя. Взгляд его крошечных глаз был твердым, как камень.

— Может, это действие нового шведского ночного крема? — пожал плечами Ракким. — Он стягивает поры.

Стивенсон взмахом руки отослал охранника.

— Здесь ты мог бы купить гораздо дешевле. — Он щелкнул ногтем по значку на груди бывшего фидаина. — Три девяносто девять за штуку плюс билет на реконструкцию за полцены. Тебя надули, сынок.

— Как и любого отпускника.

Стивенсон хмыкнул.

— Ты никогда не был в отпуске. Как и я. — Владелец магазина взглянул на Лео. Толстяк вводил в танк очередную команду. — Поговорим у меня в кабинете. — Он поманил их в проход между витринами, коснулся ладонью пластины на стене, и перед ним распахнулась тяжелая дверь.

Стивенсону было около пятидесяти. Лицо его избороздили морщины из-за долгого пребывания на солнце, а сам он более всего напоминал тощего задиристого петуха, в чьем теле вместо мяса одни хрящи. Он расположился в мягком кожаном кресле за массивным дубовым столом. Одну из стен кабинета украшал потрепанный американский флаг с обгоревшими краями. Ракким сел напротив, вытянув ноги, Лео же принялся слоняться по помещению и буквально все пробовать на ощупь.

Хозяин разлил виски по хрустальным бокалам и протянул один бывшему фидаину. Затем бросил взгляд на юношу.

— Мелкий, хочешь газировки с сиропом?

Толстяк, ничего не ответив, остановился у флага. Положил руку на сердце. Не ту.

Стивенсон чокнулся с Раккимом.

— Жаль Рыжебородого. Такая потеря.

— Да. — Ракким сделал глоток. Жидкий огонь пробежал по горлу. Лео украдкой сунул в карман пульт дистанционного управления от танка. — Судя по всему, дела у тебя идут неплохо.

— Человек, не способный заработать на туристах, слишком глуп, чтобы дышать. Впрочем, не все так просто. — Стивенсон провел языком по резцам. От постоянного курения зубы его пожелтели не меньше пальцев. — У меня рядом с Сан-Антонио десять тысяч акров земли, которая вот-вот пересохнет, и контора по продаже автомобилей, где продавцов больше, чем клиентов. Подумываю заняться ссудами и сбережениями в Хьюстоне. С точки зрения легких денег банковское дело ничуть не хуже туризма. — Он шевельнул кадыком, делая большой глоток. — Если бы мусульмане отказались от собственной дури по поводу запрета на взимание процентов, то давно завоевали бы весь мир.

Ракким не спеша потягивал виски.

— Коран запрещает, этим все сказано.

— Приспосабливайся или умри. Эта истина годится не только для людей, но и для веры.

Хозяин магазина вытряхнул из пачки сигарету, набитую широколистным виргинским табаком, и исчез в клубах ароматного дыма. Очевидно, самокрутки он курил лишь при покупателях.

Стивенсон стал агентом Службы государственной безопасности сразу же после основания Исламской республики. Мало кому из неверных удавалось попасть в столь влиятельную структуру. Очевидно, Рыжебородый весьма ценил и уважал его. Исчез он около двадцати лет назад из-за проблем с главой самой большой мечети в Сиэтле. Дело совершенно не касалось вопросов веры. Стивенсон не верил ни в Иисуса на кресте, ни в гурий, дожидавшихся его среди райских садов. Он вообще ни во что не верил, если это нельзя попробовать на вкус или на ощупь. Имам приказал «черным халатам» схватить одну молодую женщину. Еврейку. Ее звали Эстер. То ли он сам положил на нее глаз, то ли кто-то донес. Как бы то ни было, она умерла, прежде чем Стивенсон сумел ее освободить. На следующий день имам и два его телохранителя оказались мертвы. Сам же агент-атеист словно в воду канул.

Ракким наткнулся на него во время своей первой разведывательной операции на территории пояса. Пропавший сидел за прилавком скромного киоска неподалеку от поместья «Маунт кармел». Они не сговариваясь сохранили инкогнито друг друга, хотя воин-тень оценивался властями южных штатов в миллион долларов, а «черные халаты» за поимку убийцы имама до сих пор сулили меру золота, равную его весу, и благословение великого муллы в придачу. Наверное, обоим хватало и денег, и благословений. В их вторую встречу Ракким передал Стивенсону микроснимки могилы Эстер. Воинствующие фундаменталисты намеревались бросить ее тело в яму с остальными убитыми, но тут вмешался Рыжебородый. Глава Службы безопасности распорядился похоронить женщину на кладбище для неверных и сам оплатил маленькое мраморное надгробие. Их общение не прервалось и после того, как Ракким ушел в отставку, сделавшись отступником. Он помогал сбежать из республики людям, совершившим различные преступления: подозреваемым в колдовстве женщинам, евреям, гомосексуалистам и тем, кто решился отречься от истинной веры. Бывший фидаин переправлял их через границу на территорию пояса, а бывший агент СГБ обеспечивал безопасность. За свои услуги они не брали ни цента.

Стивенсон кивнул на Лео.

— Здорово придумал с ошейником.

— На этот раз мне не обойтись без головолома.

— Это меня уже не касается. — Хозяин магазина сделал глоток виски. — Люди с мозгами всегда пользуются спросом. Не имеет значения, здесь или у тебя. Умных вечно не хватает. Правда, иногда большой ум грозит не менее большими неприятностями. Даже в лучшие времена было опасно задавать слишком много вопросов, а сейчас времена определенно не самые лучшие. Эй, может, уберешь свои грязные лапы от моих вещей?

Толстяк вздрогнул, выронив шар с видом затопленного Нового Орлеана. Стеклянная сфера покатилась по столу и непременно бы упала, если бы Ракким вовремя не поймал ее.

— Что тебе нужно от меня? — спросил Стивенсон.

— Мне нужно отвезти его в Теннесси, и я хотел бы узнать обстановку. В Г-бурге все тот же диктатор? Не помню, как там его звали. Он еще делал опиум для южноамериканцев.

— Его звали Бейтс, но он умер. Как и все его войска. — Хозяин магазина покрутил стакан с виски. — Люди ушли из Гатлинбурга, ни души не осталось. Новый хозяин командует подонками, которых назвал АКС — Армией конца света. Двинутые на всю голову. Живут в лесу, словно дикари.

— А чего они добиваются? Хотят взять под контроль торговлю наркотиками?

— Ни хрена подобного. Сожгли весь мак вместе с фермерами, которые его выращивали. Поджарили на кострах, точно кукурузные початки. Их главного зовут Малкольм Круз. Пастор Малкольм Круз. Настоящий возрожденный, безумный как сортирная крыса. — Стивенсон сделал еще глоток. — Я слышал, Круз сумел пережить ночь в Стоун-Хиллс и у него в качестве доказательства есть клеймо.

Ракким даже не стал скрывать удивление.

— Думаю, нам следует устроить так, чтобы все эти мессии сошлись в кулачном бою. Закрыть и твоих, и моих в стальной клетке, а тому, кто выйдет живым, вручить венец сотворения мира, — предложил он.

Стивенсон расхохотался.

— Странно слышать от тебя такие слова.

— Несколько лет назад я убил человека. Фидаина-ассасина. — Гость покачал головой. — После этого я стал каким-то другим.

— Ты убил ассасина?! — Бывший агент Службы безопасности пристально посмотрел на него поверх стакана. — Сам?

— Нет. Мне помогли.

— Так и думал. Должно быть, вам понадобился целый ударный отряд.

— Мне помог ангел. Он был так близко, что я чувствовал прикосновение его крыльев. Невозможно представить ничего более мягкого… — Ракким смутился и замолчал. — Ты мне веришь?