Но самым прекрасным строением был величественный Уайтклиффский замок, расположившийся на самой высокой горе. Глядя на него, Солон испытывал не благоговение, а совсем иное чувство, сродни священному ужасу.

«Кайде, любимая, неужели ты все еще меня ненавидишь?» — подумал он.

После того как Хали и те, кто отдал ей душу, перебили всех в Ревущих Ветрах, Солону там было нечего делать. Его друг Фейр ушел за несколько дней до того, как стало известно об опасности. Когда командир гарнизона не послушал Дориана, предостерегавшего о приходе Хали, сам Дориан исчез, и Солон остался в одиночестве. Он вдруг обнаружил, что его здесь ничто не удерживает. Из-за предсказания Дориана он не был дома более десяти лет. Солон служил Регнусу Джайру, как предписывало предсказание, и потерпел неудачу. Теперь Регнус умер. Солон прослужил ему десять лет лишь для того, чтобы его освободили от обязанностей накануне убийства Регнуса. Кайде сейчас стала императрицей сетцев, и приезд Солона, скорее всего, ее не обрадует. Что ж, если Кайде его убьет — тем лучше.

Он трудился вместе с матросами. Разумеется, Солон мог заплатить за путешествие на корабле, но ни один уважающий себя сетец не станет отсиживаться в каюте, когда другие поднимают паруса, пусть и на громоздкой модайской посудине. Сетцы предпочитают небольшие легкие суда. Конечно, сетским купцам приходится совершать в два раза больше рейсов, зато и делают они это в два раза быстрее. Сетский корабль оседлывает штормовую волну, а не проходит сквозь нее, словно крестьянский плуг. Однако сетские моряки привыкли к капризам океана и беззаветно любят его и одновременно боятся.

Когда корабль бросил якорь в бухте, из каюты вышел капитан-модаец. Он только что подкрасил глаза и брови. Солон считал, что такая дань моде придает черноволосым модайцам зловещий вид. Однако капитан был человеком любезным и обходительным. Он передал Солону деньги за работу и, прежде чем отправиться к начальнику порта, который прибыл взять пошлину за стоянку судна и проверить груз, пригласил в любое время присоединиться к его команде.

Начальник порта вскарабкался по веревочной лестнице на палубу с ловкостью человека, который проделывает эту процедуру не менее десяти раз на дню. Как большинство сетцев, он не надевал туники до самой зимы, и кожа от постоянного пребывания на солнце приобрела темно-оливковый оттенок. У начальника порта был выступающий вперед нос и карие глаза. В ухе красовалась серьга в форме восьмерки, что говорило о принадлежности к клану Хобаши. Два серебряных кольца на правой скуле и серьга в ухе соединялись двумя серебряными цепочками. Стало быть, этот человек является помощником начальника порта.

Помощник не сказал и пары слов, когда заметил Солона и оборвал речь на половине фразы. Солон, обнаженный по пояс, как и остальные члены команды, не был таким загорелым, как большинство сетцев. Однако, несмотря на светлую кожу и белые волосы, выросшие взамен черной шевелюры, в нем можно было безошибочно узнать сетца. Кольца, свидетельствующие о принадлежности к какому-либо клану, отсутствовали. Помощник начальника порта мгновенно выхватил длинный нож. В Сете существует только две группы людей, которые не носят колец.

— Как твое имя, безродный?

Модайский капитан онемел от ужаса. Он никогда раньше не бывал в Сете и не знал обычаев этой страны. Именно поэтому выбор Солона пал на его судно.

Помощник начальника порта схватил Солона за подбородок и стал изучать его щеки и уши, сначала с левой, а потом и с правой стороны. Осмотр привел его в полное замешательство. Отсутствовали не только шрамы в тех местах, из которых вырвали кольца клана, но не было и отверстий, в которые эти кольца полагалось вставить.

— Разве ты не сетец? — спросил он у Солона по-сетски.

— Я — сетец, — признался Солон на безупречном старом сетском наречии.

Помощник отдернул руку от лица Солона, словно обжегся об огонь.

— Как же тебя называли?

— Солонариван Тофьюсин.

Один из модайских моряков выругался, а загорелое лицо помощника приобрело зеленый оттенок. Он понял, что все еще сжимает в руке длинный нож, и торопливо засунул его за пояс, как будто он жег пальцы.

— Думаю, вам лучше пройти со мной… ваша светлость.

— Что происходит? — поинтересовался капитан.

Ему никто не ответил. Солон прыгнул в гребную шлюпку вместе с помощником, матрос, который выругался, пробормотал:

— Тофьюсины правили в течение пяти столетий.

«Неправильно. Всего четыреста семьдесят семь лет».

— Правили? А сейчас уже не правят? — спросил капитан сдавленным голосом. Усаживаясь в шлюпку, Солон не мог сдержать улыбки.

— Нет, капитан. Последний из их рода умер десять лет назад. Но если этот человек и правда из Тофьюсинов, быть большому скандалу.

«Вот тут ты попал в точку», — подумал про себя Солон.

— Клянусь кровью Хали! — воскликнул Пэрик и решительно зашагал по мосту, направляясь к Дориану. — Ты произвел неизгладимое впечатление. Кто ты?

Его взгляд скользнул по Дженин, но надолго не задержался.

— Все хорошо, — прошептал Дориан, обращаясь к Дженин, хотя прекрасно понимал, что хорошего в их положении мало.

Он уничтожил нескольких мальчиков-подростков, которые недооценили его возможности, однако Пэрик Урсуул находится в расцвете нерастраченных сил, а за спиной у него стоят шесть закаленных в сражениях вюрдмайстеров.

Один из вюрдмайстеров что-то зашептал Пэрику на ухо, и тот настороженно выпрямился.

— Нет, не может быть! Неужели Дориан?

Они двинулись навстречу друг другу, так как Дориан не хотел, чтобы Пэрик беспрепятственно перешел через мост. На лице сводного брата играла самодовольная ухмылка, и, глядя на нее, Дориан почувствовал непреодолимое желание стереть его в порошок. Ни к кому в мире он не испытывал такой ненависти и презрения.

— Да, я — Дориан, — с вызовом ответил он.

Господи, ну за какие грехи на его голову свалился Пэрик с шестью вюрдмайстерами? Ведь Дориан всего лишь хотел уйти с миром. Он поднял голову и увидел проплывающие по небу холодные, ко всему безучастные черные облака.

— А мы-то думали, что ты давно умер, братец, — насмешливо заметил Пэрик. — Ну ничего, эту ошибку можно быстро исправить.

Дориан призвал на помощь вир и талант,чтобы разорвать заклинания и смести вюрдмайстеров с моста. Одновременно он принялся расшатывать магические опоры в надежде, что мост обрушится в пропасть.

Его атаку тут же отбили. Даже имея в руках магический усилитель, Дориан не мог противостоять семерым вюрдмайстерам.

— Ах, братец, братец, — с издевкой в голосе напомнил Пэрик, — этот мост никогда не сбросит в пропасть настоящего Урсуула. — Он рассмеялся, и, казалось, вмурованные в Лаксбридж черепа хохочут вместе с ним, а их глаза светятся магическим огнем. — Да уж, если кому из сыновей Гэрота и грозит опасность, так это тебе, Дориан, ученик мага.

— Именно на это я и рассчитываю, — спокойно откликнулся Дориан, делая шаг вперед и с помощью таланталегко высвобождая ногу из башмака.

В следующий момент его босая нога ступила на мост.

Мост сразу же почувствовал присутствие мага и ответил ослепительной вспышкой, а потом обрушился.

Пэрик с диким криком рухнул вниз вместе с черепами, которые уже не смеялись. Этелинг и вюрдмайстеры улетали все дальше и дальше в бездну. Они призвали на помощь вир, стараясь зацепиться за находившиеся в отдалении стены, но заколдованные стены не подчинялись магическим силам. Вюрдмайстеры скрылись из виду в густых и зловонных испарениях на дне пропасти. Дориан в течение нескольких секунд ощущал действие их магии, чувствовал, с каким отчаянием они пытаются спастись, а потом все сразу затихло.

Лаксбридж восстанавливался у них на глазах. Дориан снова вставил ногу в башмак со свинцовой стелькой и опробовал его на мосту, который засверкал зеленым светом и стал прозрачным. Дориан израсходовал слишком много таланта,и произошло это совсем недавно, вот почему защиты, которую обеспечивала тонкая свинцовая пластинка, оказалось недостаточно. Дориан еще раз вызвал вир и направил его под мост, чтобы придать устойчивость.