— Мне, наверное, хватит, — покачала головой Анна. — Я захмелею.

Это старомодное выражение вызвало у Майка улыбку. — Вы станете душой собрания, — пообещал он.

— Я подготовила повестку дня.

— Вы будете бесподобны, — заверил он. И тут у него вырвалось нечто, похожее на слово «это», произнесенное ранее Анной. — Вы и сейчас бесподобны, — сказал он.

Анна покраснела, а Майк уставился на ее профиль.

Майк давно заметил, что эту женщину очень легко смутить. Он не знал, свидетельствует это о ее хрупкости или о ее силе. Когда Анна опять обернулась к нему, она попыталась улыбнуться, но Майк видел, каких усилий ей это стоит. Он был убежден, что если бы он исчез в этот самый момент, она убежала бы в свою спальню и разрыдалась.

Но он не понимал почему.

Майк не воспользовался шансом сделать очередной шаг к сближению. Вместо этого он занялся очередным пирожным, давая ей возможность взять себя в руки. Однако ее глаза покраснели, и он знал, что первый же взгляд в зеркало очень ее огорчит.

— Оуэн уехал выбирать овец? — спросил он, пытаясь вернуть разговор на твердую почву.

— Оуэн… — произнесла она и поджала губы.

Майк знал, что Анна не позволит себе оскорбительных выражений в адрес мужа. Другая женщина на ее месте непременно бы пожаловалась на недостаток внимания, отсутствие взаимопонимания и желания обсуждать разногласия, а то и полную неспособность замечать чувства жены. Но только не Анна.

— Он скоро вернется, — ответила она, и Майк понял, что она его предостерегает.

Майк кивнул. Он сел ровнее и поспешно отпил из своего бокала, всем своим видом демонстрируя намерение уйти.

— Мне пора, — произнес он.

Движение было таким быстрым, что Майк его почти не заметил. Она накрыла его руку своей ладонью.

Это первое прикосновение Майк воспринял не как удар тока, а как теплую волну, мгновенно распространившуюся по его телу.

Он посмотрел на их руки, встретившиеся в центре стола. Он знал, что это не приглашение, а констатация факта. Только вот какого?

Он почувствовал, как она сжала его пальцы, а затем отдернула руку.

— Вы так добры к нам, — произнесла она, прячась за эту фразу.

Он встал, и Анна поставила бокалы в раковину. Майк заметил, как тщательно она их моет. Он знал, что не успеет он переступить порог, как она так же тщательно вытрет их и поставит на место в шкаф, но понятия не имел, как она поступит с откупоренной бутылкой вина.

— Удачного вам вечера, — пожелал он, надевая пиджак.

— Спасибо.

— Я как-нибудь еще заскочу.

Анна отвернулась, якобы для того, чтобы сквозь открытую дверь еще раз рассмотреть ломящийся от закусок обеденный стол. Когда она опять обернулась к Майку, по ее лицу было заметно, что она приняла какое-то важное решение.

— Да, — кивнула она. — Надеюсь, что заскочите.

Ты встречаешься с сыном взглядом. От того, что ты успеваешь заметить в его глазах, у тебя по спине пробегает холодок.

— Роб, что случилось? — спрашиваешь ты.

Он закрывает глаза. Он не хочет отвечать на твой вопрос.

Позади тебя в приемную входит директор школы.

— Миссис Лейхт, — произносит он, и ты оборачиваешься.

Увидев твое лицо, он слегка вздрагивает. Ты не знаешь, что он там увидел.

Ты много раз встречалась с директором школы. И вы всегда говорили о Робе. Ты принимала комплименты. Вы болтали о баскетболе или учебе. Один и тот же разговор, повторявшийся каждые несколько месяцев.

— Роб, я хотел бы побеседовать с твоей мамой наедине, — заявляет директор. — Можешь посидеть здесь. Мы пройдем в мой кабинет.

Твой сын рад, что тебя с ним не будет. Он не хочет находиться с тобой в одной комнате. Ты кожей это чувствуешь.

— Вслед за директором школы ты входишь в его кабинет. Он садится за стол, и ты понимаешь, что тебе следует сесть на стул, стоящий напротив. Ты впервые обращаешь внимание на то, какие синие глаза у этого человека. Он невысок и худощав, и это тоже кажется странным. Ты всегда думала, что он выше ростом. Он носит очки, и ты видишь, что их пора протереть. Ты не понимаешь, почему вдруг начала обращать внимание на все эти детали именно сейчас, когда все твои мысли заняты совсем другим.

— Спасибо, что сразу приехали, — говорит директор

Ты повторяешь вопрос, который только что задала сыну.

— Что случилось?

Директор спрашивает, не хочешь ли ты воды, и ты отвечаешь: да. Он протягивает руку назад и снимает с полки бутылку «Поланд Спрингс». У тебя трясутся руки, и ты понимаешь, что он это видит. Нервным жестом ты заправляешь волосы за уши и замечаешь, что в одном ухе нет серьги. Ты проверяешь второе ухо. Серьга на месте. Ты думаешь (очень быстро, потому что ты вообще не можешь позволить себе об этом думать), что серьга, должно быть, в машине.

— Мы с Робом обсудили случившееся, — говорит человек напротив.

Ты резко втягиваешь ртом воздух.

— По телефону вы мне сказали, что Роб обвиняется в грубом нарушении правил школы, и что это нарушение носит… сексуальный характер. Его исключили из школы?

— Исключат, — говорит человек напротив.

Ты резко вскидываешь голову, как будто не расслышав.

Директор кивает.

Исключат. Это слово пулей впивается в твой мозг, нанося ему серьезные повреждения.

— Что он сделал? — спрашиваешь ты.

— Это очень непросто, миссис Лейхт.

— Эллен.

Директор несколько мгновений молча изучает тебя. Он ерзает на стуле. Ты замечаешь, что сидишь на самом краешке сиденья.

— Ваш сын причастен к действиям сексуального характера с несовершеннолетней девушкой, — наконец произносит он.

Ты реагируешь с секундным опозданием.

— Что? — переспрашиваешь ты.

Директор молчит.

— Я не понимаю, — говоришь ты. И ты и в самом деле ие понимаешь. Ты не в состоянии представить себе, о чем он говорит.

— Он занимался… сексом… с четырнадцатилетней девочкой. Если я не ошибаюсь, Робу уже исполнилось восемнадцать?

Ты медленно киваешь, пытаясь воспринять услышанное.

— Это основание для исключения? — спрашиваешь ты.

— Боюсь, что да, — отвечает директор. Похоже, он неприятно удивлен. Он хочет что-то добавить. Ты ждешь, но он молчит.

— О боже! — говоришь ты.

Директор берет ручку и начинает постукивать по стопке бумаги.

— Вы уверены, что это был Роб? — спрашиваешь ты.

— Да, — говорит он.

— Откуда вы знаете, что эта девочка — я так понимаю, у нее есть имя — эта четырнадцатилетняя девочка и мой сын… занимались… этим?

— Это было снято на видеокамеру, — неохотно сообщает директор. — Кассета с видеозаписью попала мне в руки. Вот как я об этом узнал.

Ты прижимаешь кулак к груди.

— Кассета? — спрашиваешь ты.

— Да.

— Мой сын и эта девочка… Вы посмотрели запись?

— Да, посмотрел.

— Она?.. — Ты хочешь задать вопрос, но не знаешь, как его сформулировать.

— Там все очень наглядно, — кивает он.

Ты прижимаешь пальцы к губам, как будто это твои недостойные действия сняли на кассету и показали все окружающим.

Директор ожидает. У него на лбу выступила испарина «Ему тоже трудно, — думаешь ты. — И даже очень».

— Сколько людей видели кассету? — спрашиваешь ты

Он опять ерзает на стуле, как будто ему не хочется даже думать над этим вопросом.

— Трудно сказать, — осторожно отвечает он. — Четверо сотрудников. Мы еще не знаем, какое распространение кассета получила среди студентов, но у нас есть основания полагать, что кое-кто ее видел.

Ты молчишь.

— В этом инциденте участвовало несколько человек, — нарушает молчание директор, нанося тебе новый удар. — А точнее, пятеро.

— Пятеро?

— Трое парней, в их числе ваш сын, и девушка. И еще был человек с камерой. Его личность еще не установлена.

Ты не веришь своим ушам.

— Так это… это была… оргия? — спрашиваешь ты. На слове оргия твой голос предательски дрожит.