Он поднял меня со стула. Я прижала ладони к его груди. Не для того, чтобы оттолкнуть его. Мне просто хотелось к нему прикоснуться. Он поцеловал меня. Я прижалась к нему.

— Ты рискуешь всем, — сказал он.

— Ты это уже говорил вчера.

— Я говорю это опять.

— Не надо.

— Что не надо?

— Не надо меня отговаривать.

Он поцеловал меня еще раз.

— Нас никто не застанет? — спросил он.

— Оуэн уехал, а Сайлас на тренировке, — ответила я.

Теперь я знаю, что эти шесть слов стали самыми предательскими в моей жизни. Они указывали на то, что я все продумала заранее. Все спланировала. Сама во всем призналась. Сама себя изобличила.

Он запустил пальцы в мои волосы и приподнял их, удивляясь их тяжести. Он положил руку на мою грудь. Я запрокинула голову, и он поцеловал меня в шею.

Я отстранилась от него, перебросила волосы на грудь и начала пальцами расчесывать их, думая о том, что еще можно все прекратить, остановить.

Именно тогда все и началось.

Я поднималась по лестнице, чувствуя, как юбка касается моих обнаженных ног. Я заранее закрыла дверь в комнату, которая тогда была нашей общей спальней. Но я забыла закрыть дверь в комнату Сайласа. Возможно, он заметил незастеленную постель Сайласа, плакат с фотографией Джеймса Ле Брона [22]на стене. Я провела его в спальню для гостей. Он окинул взглядом двойную кровать под цветастым стеганым одеялом, туалетный столик, накрытый кружевной салфеткой, которую связала еще моя мама. В зеркале над туалетным столиком я увидела свое отражение. Я расправила плечи, прошла к двери и плотно прикрыла ее.

Я сняла юбку и свитер и осталась в белой комбинации, впервые увидев на его лице жгучее желание. На моем лице наверняка было написано то же самое. Я подошла к кровати, а он начал раздеваться.

«Ты мне понравилась с первого взгляда», — сказал он по телефону.

Оказавшись под одеялом, мы потянулись друг к другу. На мне все еще была комбинация, а на нем трусы. Я прижалась лицом к его плечу, чтобы скрыть свое смущение. Наши ноги переплелись, как будто мы были давно женаты. Вначале все происходило очень медленно. Он спустил бретельку комбинации с моего плеча и начал играть с моим соском. Вспыхнувшее во мне возбуждение было резким и сильным. Он коснулся меня между ног, затем лег сверху, продолжая меня ласкать, а я потянулась к нему. Кажется, он задохнулся. А может, это было совсем в другой день. Иногда задыхалась я, когда он неожиданно входил в меня. С ним было легко. Со мной было легко.

Позже, когда он лежал в пограничном состоянии между сном и бодрствованием, обхватив руками мое полуодетое тело, я натягивала на его плечи одеяло. Иногда в комнате было холодно. Так прошли сентябрь, октябрь, ноябрь, наступил День Благодарения, потом декабрь, а потом январь. В окно спальни я видела ветки деревьев, они постепенно сбрасывали листву, а после на них лег снег. В углу стояла швейная машина, принадлежавшая еще моей маме. Я постоянно думала о времени. Я была женой и матерью, остро осознающей, что скоро должны вернуться вы с Сайласом. Каждый раз, приводя его в комнату для гостей, я знала, что он должен уехать прежде, чем перед домом появится твоя машина или машина Сайласа. Я выпроваживала его заранее, чтобы успеть застелить постель и принять душ. Я мылась очень осторожно, стараясь не намочить волосы и не вызвать твое удивление тем, что мне вздумалось принимать душ в столь необычное время.

Мое вероломство не имело границ. Желание боролось с осознанием собственной лживости и неизменно побеждало. Я иногда думала о его жене, но ни разу не задала ему ни единого вопроса. Я не хотела, чтобы он произносил ее имя. В конце концов, нам пришлось бы заговорить о тебе и его жене, но наше время истекло. Время подставило нам ножку и наказало нас.

Я слышу, как твой грузовик подъезжает к дому. Ты войдешь, увидишь на столе распечатанный конверт и быстро его спрячешь. Я слышу твои шаги на заднем крыльце, открываю рот и изо всех сил кусаю подушку. Запихиваю подушку поглубже в рот, чтобы ты не услышал моего крика.

Наверное, он тогда задремал. Он уже не меньше десяти раз побывал в доме Анны с тех пор, как они впервые занялись любовью. Иногда ему казалось, что дни их свиданий — это самые важные дни в его жизни. Да, он задремал, поскольку помнит, что его как будто подбросило. Его разбудил какой-то странный звук.

— Майк, — произнесла Анна.

Это был всего лишь тихий звон, какой могут издать, например, ключи, брошенные в пепельницу, но Анна в его объятиях испуганно напряглась. Затем он услышал, как открылась дверца холодильника.

Майк подумал, что любой, кому приходилось иметь дело с подростками, легко может представить эту сцену. Парнишка, не обратив ни малейшего внимания на машину директора школы перед домом, вваливается в кухню и привычным жестом роняет ключи в стеклянную вазочку. Он открывает холодильник в поисках коробки с молоком или соком, потому что сразу после тренировки ему очень хочется пить. И хотя сегодня тренировка закончилась раньше обычного из-за собрания, на которое пришлось убежать тренеру, жажда от этого не стала меньше. Возможно, парень собирается принять душ и умчаться на свидание со своей девушкой. Возможно, он решил пообедать в столовой с друзьями. Даже не задумываясь о том, где могут быть его мать и директор школы (скорее всего, сидят в гостиной и шелестят какими-нибудь документами), юноша взбегает по лестнице, энергично преодолевая по две крутые ступеньки за один шаг.

Майк в ужасе слушал, как Сайлас мочится в туалете. Затем в раковину потекла вода. Наверное, он решил смыть пот с лица. Майк представил себе, как он стоит там, в блестящих баскетбольных шортах и хлопковой футболке. Может, он запрыгнет в ванну, чтобы принять душ? В этом случае Майк успеет проскочить мимо ванной. Или же Сайлас лишь на одну минутку забежал в дом и скоро уедет.

Он так и не понял, что выдало его присутствие. Возможно, закрытая дверь в гостевую спальню.

— Мам? — нерешительно позвал Сайлас.

Анна уже натянула комбинацию, поспешно надела свитер и чуть ли не впрыгнула в юбку. Майк заметил, что она забыла о туфлях.

Она вышла из комнаты, быстро захлопнув за собой дверь. Однако в узкую щель Майк успел заметить встревоженное и бледное лицо ее сына.

Голос Сайласа был очень громким. Анна старалась разрядить обстановку. Сайлас задавал вопросы. Анна, как могла, отвечала на них. Сайлас перешел на крик. Анна попыталась проявить твердость.

— Ты трахаешься с этим козлом?! — раздался вопль Сайласа. — Ты трахаешься с этим козлом?!

Хлопнула дверь. Но почти мгновенно она распахнулась опять, ручка с треском врезалась в стену.

— Черт! Черт! Черт! — Крик Сайласа стихал, пока он спускался по лестнице, а затем на мгновение смолк за дверью. Теперь он доносился со двора через тонкое стекло гостевой спальни. Хлопнула дверца машины, низко взревел двигатель, с сухим стуком вылетела щебенка из-под колес, и Сайлас умчался прочь.

Майк быстро оделся и вышел на площадку. Дверь в спальню Квинни была закрыта. Быть может, Майку только послышался плач Анны. Скорее всего, она сидит на краю супружеской постели, плотно прижав ладони к кружевному покрывалу. Она замерла и почти не дышит.