Литмир - Электронная Библиотека
A
A

— Я должен немедленно поговорить с Его величеством!

— Шведы? — спросил его адъютант.

— Нет, речь о другом, — ответил Сергей.

— О чем же? — загремел немного недовольный голос царя. Петр выглянул из палатки, подбородок его был наполовину выбрит и вымазан мыльной пеной, в руке была бритва, которой он ткнул в направлении Сергея: — Заходи, Тарлов!

Сергей, набрав в грудь воздуху, шагнул мимо адъютанта и проследовал в палатку за царем. Пока тот брился, стоя перед маленьким зеркалом, подвешенным к палаточной распорке, Сергей пытался подыскать слова.

— Так что ты хотел сказать, Тарлов? Давай быстрее, а то у меня нет времени, — поторопил его царь.

— Ваше величество, речь о Бахадуре. Я слышал, его схватили, — произнес Сергей срывающимся голосом.

Царь улыбнулся уголком рта.

— Это верно, мы схватили предателя и повесим его, — добавил он довольно.

Сергей то сжимал, то разжимал кулаки.

— Ваше величество, я прошу обратить внимание, что Бахадур последовал за Кирилиным не для того, чтобы совершить предательство, а потому, что я его обидел. Он сын степей и живет по иным законам, нежели мы, я ударил его, и в его глазах это было непростительно.

— Будь он честным парнем, он ответил бы тебе тем же, и этого было бы достаточно, вместо этого он вместе с другими предателями дезертировал к шведам. Вот это точно непростительно! — Голос царя звучал так, словно он вот-вот зайдется в припадке гнева, но Сергей не обратил на это никакого внимания и твердо произнес:

— Ваше величество, Бахадур спас вам жизнь! Это не в счет?

Царь вздрогнул от его решительного голоса и тут же выругался:

— Проклятье! Из-за тебя я порезался! — В ярости он отшвырнул бритву и поискал глазами что-нибудь, чем можно остановить кровь. Сергей заметил лежащий рядом платок и протянул царю.

Петр Алексеевич выхватил платок у него из рук.

— А теперь исчезни, дурак, пока я не приказал вздернуть тебя вместе с этим татарским предателем!

Сергей понял, что угроза нешуточная и он должен сдержаться. Сейчас он способен наорать на царя, как на слугу на постоялом дворе, который забыл почистить ему сапоги, а то и ударить его, но Бахадуру это не поможет. С тяжелым сердцем он круто повернулся и вышел из палатки, не отсалютовав и ничего не сказав.

Кицак стоял рядом с лошадью, словно тень, и только бросил короткий взгляд на лицо Сергея. Капитану не пришлось рассказывать о том, как прошла беседа с царем, — сдерживаться и приглушать голос было не в обычае Петра. О том, что царь разгневан, знали и часовые у палатки, и стоящие рядом офицеры, так что Сергей оказался мишенью для насмешливых взглядов. Несколько человек, завидовавших его доверительным отношениям с Меншиковым и Петром, злорадствовали, что он навлек на себя гнев их непредсказуемого государя.

Любой другой сейчас поплелся бы прочь с багровым от стыда лицом и поникшей головой, сделав вывод, что он ничем не может спасти Бахадура, но Сергей не думал отказываться от своих намерений. Он поманил Кицака за собой, чтобы поговорить с ним подальше от чужих ушей.

— Я не допущу, чтобы Бахадура повесили. Поскольку царь не готов проявить милость, мы его освободим.

Кицак смотрел на капитана так, словно тот на его глазах сходил с ума. Пока Сергей разговаривал с царем, он внимательно оглядел палатку, где томилась под арестом Сирин, и теперь мог привести дюжину доводов против попытки освобождения. Удвоенный караул у входа был только одной из них. Вокруг царской резиденции были разложены костры, и поскольку Сирин находилась внутри этого круга, ночью ее палатка была ярко освещена, а учитывая тройной круг охраны, это десятки глаз, наблюдающих за пленным. В такой ситуации попытка освобождения была явным самоубийством.

К своему собственному удивлению, Кицак согласно кивнул:

— Если ты собираешься освободить Бахадура, я с тобой!

Дело не в том, напомнил он себе, где ему жить или умереть. Он — изгнанник, а в степи человек без племени пропадет. Когда война закончится, у него не останется ничего, кроме лошади, сабли и добычи, да и ту он уже частью растратил. Не было такого места, куда Кицак мог бы вернуться, он не верил обещаниям Канга, что племя примет его и других скитальцев. Калмык со своими сторонниками сам был изгнан из орды, а потому вполне могло случиться так, что соплеменники отнимут у него и его соратников добычу и выгонят в степь без лошадей и оружия.

Умереть он мог и здесь, но с сознанием того, что он сделал все для этой удивительно мужественной девочки.

Погруженный в собственные планы, Сергей не заметил внутренней борьбы Кицака. Он протянул татарину руку:

— И мы это с тобой сделаем!

В глубине души Сергей сознавал, что шансы на успех ничтожно малы, но был готов пойти на жертву. По крайней мере, он покажет Бахадуру, которого любил и ценил больше любого другого человека, что у него есть друг, готовый умереть за него.

5

Сергей разыскал нескольких знакомых якобы для того, чтобы вспомнить старую дружбу, на самом деле ему нужно было разведать стоянки отдельных частей армии, мимо которых нужно будет просочиться во время бегства. Кицак тем временем бесцельно слонялся по лагерю, а потом уселся недалеко от входа и задумался, результат получался все тот же: он еще больший дурак, чем Сергей. Капитана явно ведет чувство к Сирин, которое он сам еще не понимает, и потому не в состоянии мыслить ясно, а вот он, Кицак, с открытыми глазами идет навстречу судьбе. Много раз у татарина возникало желание вскочить на коня и бросить эту затею, но у него не было цели, к которой стоило бы стремиться.

Пока Кицак сидел и предавался размышлениям, споря сам с собой, мимо быстро проехала карета, не остановившись перед часовыми. Один из солдат выругался и вскинул мушкет, но другой оттолкнул ствол:

— Идиот! Это карета, матушки Екатерины, в нее стрелять собрался?

Солдат выронил ружье и всплеснул руками:

— Нет, конечно! Я и в самом деле не узнал карету.

— Так смотри получше, чтобы следующий раз отдать честь, когда ее увидишь! — заключил его товарищ и вернулся на пост.

Кицак был недоволен, что этот короткий разговор отвлек его от размышлений. Но он вдруг вспомнил, как Ваня, который долгими летними вечерами у костра любил болтать обо всем на свете, говорил, что ближайшая подруга «тайной царицы», как называли Екатерину солдаты, проявляла к Бахадуру особый интерес. Он пока не знал, как это может помочь, но встал и пошел за каретой, чтобы посмотреть, нет ли там той женщины.

Кучер остановил лошадей у царской палатки. Из кареты вышла уже немолодая женщина в темном платье. Сошедшая следом Екатерина показалась Кицаку усталой и озабоченной.

— Марфа Алексеевна, дай сначала мне поговорить с Петром. Я больше могу сделать для Бахадура, чем ты!

Татарин ошеломленно смотрел на женщину, с которой говорила Екатерина: сходство с матерью Сирин было так велико, что он на миг поверил, что видит перед собой покойницу.

К Екатерине подошел один из адъютантов царя и отсалютовал:

— Простите, матушка, что стал невольным свидетелем вашего разговора, но я считаю, что вы зря намереваетесь разговаривать с нашим батюшкой царем об этом татарине. Капитан Тарлов сегодня утром пытался сделать это и очень разгневал царя.

Голос офицера был приглушенным — в его положении было небезопасно что-то указывать такой женщине, как Екатерина. Но страх перед царским гневом был еще больше, и вспышку ярости царя он воспринял чуть ли не на свой счет.

— Пожалуйста, не делайте этого, матушка. Даже ангелы Божьи не смогут спасти молодого татарина, поверьте мне! — просил он Екатерину.

— Я не хочу, чтобы Бахадура казнили! В конце концов, он мой пле… он так молод! — сказала Марфа.

Екатерина обняла ее за плечи:

— Успокойся, матушка. Пока перед нами маячит битва со шведами, с Петром не поговоришь. После победы он станет милостивее. — Ее голос показывал, что она не обольщала себя надеждами. Екатерина влияла на Петра Алексеевича во многом, но не во всем, к тому же царь был очень упрям, и при этом очень-очень памятлив.

93
{"b":"148582","o":1}