Битва была настолько ожесточенной, что почти все караульные бросили свои посты, и ей легко удалось выбраться за ограду. Снова и снова Сирин оборачивалась и смотрела на бастион, где в дыму была легко различима высокая фигура царя — его выдержка и стойкость вселяли смелость в ее сердце.
Шведы надвигались стальной стеной, однако Петр действовал с невероятным хладнокровием — можно было подумать, что он находится на учебном плацу. Опытный полководец, он давно уже понял то, чего все еще не желал признавать Карл: численность шведов была недостаточной, а их потери от огня русских пушек и мушкетов слишком велики, чтобы войско оказалось способным на прорыв.
— Стрелять изо всех сил! — закричал он канонирам и гренадерам и громко рассмеялся, когда перед ним появился Меншиков в раззолоченном платье.
— Шведу, который тебя возьмет в плен, этого золота хватит на всю жизнь, — ухмыльнулся он, взглянув на сверкающие алмазы, украшающие наряд придворного.
Меншиков нарочито поднял правую бровь, демонстрируя недовольство:
— Я, Ваше величество, одеваюсь не для того, чтобы меня грабили, я надел это платье только для того, чтобы принять капитуляцию шведских генералов как благородный человек.
Царь отлично знал, чьим сыном на самом деле был Меншиков, и при слове «благородный» не удержался от смеха.
Сирин увидела брешь между правым крылом шведов и лесом у Яковцов и со всех ног бросилась к передовым шанцам, сначала она хотела отыскать Златогривого, но побоялась сгубить своего любимца и решила оставить его. Теперь ей оставалось только бежать: у нее над ухом свистели осколки и рикошеты, порой приходилось ползти на четвереньках, чтобы ее не задело. Один раз кто-то из шведов взял ее на мушку, и она припустила со всех ног, чтобы достигнуть пары деревьев — неплохого, на ее взгляд, укрытия. Когда она влетела в расщелину между стволами, ее внезапное появление испугало русского гренадера, ведшего отсюда огонь по шведам. В последний момент он отвел ствол мушкета, и выстрел ушел в небо.
— Ты видел капитана Тарлова? — спросила Сирин, пока он хлопал глазами, не в силах вымолвить ни слова. Солдат помотал головой, но тут из подлеска высунулся другой, махнув рукой себе за спину.
— Тарлов и его «степные черти» там, в переднем шанце, но туда не пройти, шведы окружили позицию.
Едва он произнес эти слова, как Сирин опрометью кинулась в рощу, перепрыгнула через возвышающийся перед ней окоп и, не откликаясь на крики солдат за спиной, помчалась дальше. Она видела шведов поблизости, однако большей частью они неподвижно лежали или же пытались доползти до своих рядов; время от времени раздавались стоны и хрипы раненых. Никто не смотрел на бегущего мимо татарина, который достиг наконец передового, все еще обороняемого шанца.
Сергей со своими людьми оборонял левый конец воздвигнутого из древесных стволов вала. Гора трупов перед его позицией говорила о том, что он отбил не одну атаку. С ним, по всей видимости, все было в порядке: он по-прежнему бодро командовал своим людям произвести залп.
Сирин бросилась к нему и обняла:
— Как я рада, что с тобой ничего не случилось!
В первый момент Сергей вздрогнул от неожиданности, словно увидел привидение, выронил саблю и схватил ее в охапку, словно желал убедиться, что она и в самом деле его жена, из плоти и крови.
— Бахадур! Нет, Си… Татьяна! Господи, какой черт тебя принес? Тебя же могли убить! — он яростно тряс ее за плечи.
Она бессильно повисла в его руках, а потом снова рассмеялась.
— Хвала Аллаху, тебе все же не все равно, что со мной случится!
Сергей снова прижал ее к себе и поцеловал:
— Лежи и не шевелись, пока все не кончится, а потом я так надеру тебе задницу, что три дня сидеть не сможешь! — заявил он.
Рядом вынырнул Кицак и оскалил почерневшее от пороховой копоти лицо.
— Наконец-то ты понял, как надо обходиться с татаркой, чтобы она ела из твоих рук. Но смотри, будь осторожен, эта женщина может дать сдачи.
— Беспокойся лучше о враге, а не о том, что мне делать с моей женой, — парировал Сергей.
Улыбка Кицака стала еще шире, и он показал на шанец.
— Об этом больше не надо беспокоиться! Смотри сам, шведы отходят!
Сирин лежала у ног Сергея, одновременно смеясь и плача от счастья, но, услышав Кицака, живо вскочила на ноги и так же растерянно, как и ее муж, выглянула наружу. Линия наступления шведов во многих местах была разорвана, солдаты остановились. Кое-кто из них стал отступать, за ними следовали и другие — сначала маленькими группками, потом бегство стало массовым. Ошеломленные внезапным успехом защитники преследовали отходящих шведов. Тут же начала отступать и гвардия шведского короля, до сих пор обращавшая в бегство любого врага.
Сначала русские сочли это военной хитростью, стреляя вдогонку так быстро, как только позволяло им оружие, но затем стало понятно, что отступление шведов превращается в неуправляемое бегство. Этого Сергей никак не мог взять в толк.
— Так не бывает! Так мы бежали под Нарвой! Мы действительно разбили шведов!
Так оно и было. Хотя шведские офицеры все еще кричали и отдавали приказы, им никак не удавалось удержать войска на месте и тем более выстроить их для новой атаки, в особенности потому, что русская кавалерия, до той поры стоявшая в резерве, пришла в движение и начала преследование шведов, бежавших к лагерю. Сергей хотел приказать своим людям сесть в седла и броситься за врагом, но тут заиграли сбор.
Царь покинул лагерь и прошел через шанцы, благодаря солдат, остановивших своей стойкостью и мужеством бригаду Рооса и помешавших ей атаковать главный лагерь. Увидев Сергея, он подошел ближе, оглядел капитана и перевел взгляд на ухмыляющиеся лица степняков.
Один из офицеров, весь бой неотлучно находившийся на шанце возле полевого орудия, подошел к царю и коротко доложил обстановку:
— Без капитана Тарлова и его людей мы не удержали бы позицию.
Петр Алексеевич с улыбкой обнял Сергея:
— Чертов ты сын, парень. Меншиков за тебя не ручался. — Затем он увидел Сирин и наморщил лоб: — Ты что, таскаешь жену сражаться вместе с собой? — голос его прозвучал так гневно, что Сирин вскинула голову и подняла руки, пытаясь защититься.
— Нет, Ваше величество, я сама прибежала сюда. Не могла я больше дожидаться в лагере!
— Ты и впрямь стала наполовину мальчишкой! Остается только надеяться, что Катюшка умнее тебя, — царь слегка потрепал Сирин по щеке и собрался уже уходить, когда Сергей вдруг увидел неподалеку шведа: до сих пор лежавший, как мертвый, он внезапно вскочил, сжимая в руках мушкет. Дуло его было наведено на царя, но когда швед спустил курок, послышался только металлический щелчок, он тотчас отбросил оружие и потянулся за другим. Но еще прежде, чем он успел вскинуть мушкет, раздалась команда Сергея. Степняки разом вскинули карабины и дали залп. Швед рухнул навзничь, будто сбитый исполинским кулаком, и больше не шевелился.
Сергей взял пистолет и подошел к нему, но предосторожность оказалась излишней — человек был мертв.
Это был Кирилин, одетый в драгунский мундир, предатель надеялся довести до конца то, что не удалось его наемным убийцам. Сергей вздрогнул, увидев, что и в смерти на лице Кирилина застыла гримаса ненависти, и перекрестился в надежде, что Бог будет милостив к этому человеку.
Когда он возвратился к царю, тот проницательно поглядел ему в глаза.
— Кто это был? Татарин или денщик Кирилина?
— Сам Кирилин, — ответил ему Сергей.
— Предателем меньше! — Петр Алексеевич еще раз хлопнул Сергея по плечу и продолжил объезжать поле битвы.
Сергей глубоко вздохнул и, как он надеялся, строго посмотрел на Сирин.
Она смотрела на него сияющими глазами.
— Я тобой горжусь!
— Но не так, как я горд тобой, — он честно намеревался устроить Сирин выволочку и сказать ей, что своей игрой в переодевания она снова выставила его дураком и что теперь нет никакой надобности так глупо ставить свою жизнь под угрозу. Вместо этого он прижал ее к себе и страстно поцеловал, потом несколько секунд молчал, боясь расплакаться, как ребенок.
