Испытывающей сильную нехватку кислорода.

Джек думает, что в прошлый раз, когда он взял Тедди в оборот, он сожалел об этом целых двенадцать лет.

Что ж, думает он, может, и теперь мне предстоит двенадцать лет об этом сожалеть.

— Совсем как когда-то, помнишь, Тедди? — говорит Джек.

— Пошел ты!

— Ты был на задании сегодня утром, — говорит Джек.

— Нет.

Джек давит на дверь гаража. Сильно давит. Кажется, голова Тедди вот-вот отделится от туловища.

— Ладно, был! — выкрикивает Тедди. — Но это неофициальноепризнание. Меня подрядили.

Джек слегка отпускает дверь.

— Кто тебя послал?

Тедди плотно сжимает челюсти.

Джек надавливает. Повторяет вопрос:

— Кто тебя послал?

— Двое русских.

— Ты же прихвостень Кэззи. А он армянин, — говорит Джек. — При чем тут русские?

— Они его купили. Подмяли под себя.

— Ники Вэйл, — говорит Джек.

— Что «Ники Вэйл»?

— Ты знаешь его.

— Слыхом не слыхивал ни о каком Ники Вэйле.

Джек опять надавливает на дверь.

—  Ники Вэйл?

— Имя я слышал, — говорит Тедди. — И разговоры о нем. Большой человек он вроде. Над всеми хозяин. Capo de tutti Capi. [30]Крестный отец, мать его. Кэззи говорил, что он был в отъезде, а теперь вернулся.

— Это ты его дом поджег?

— Нет.

Но Тедди усмехается. Насколько это возможно с шеей, придавленной двухсотфунтовой гаражной дверью.

— Что тебя так веселит, Тедди Кул?

Тедди теперь уже смеется в открытую:

— Мы уделали тебя, дубина, твоя «Жизнь и пожар в Калифорнии» нам теперь подметки лижет!

— Ты рылся в моих бумагах, — говорит Джек. — Кто провел тебя в компанию?

— Да откуда мне знать?

— Сандра Хансен? ОСР?

— ОСР… Микки Маус… Откуда мне знать-то?

— Том Кейси?

— Не знаю.

Джек давит на дверь.

— Не знаю я! — хрипит Тедди. — Хоть выдави мне все мозги, разбросай их по гаражу так, чтоб потом санитарной инспекции мыть гараж пришлось, — все равно не знаю! Кто-тода провел, потому что уе…ли мы тебя, ищейка шерифская. Армяне, русские, да кто угодно, уе…ли тебя, Джек!

— А Сколлинса ты поджег? — спрашивает Джек.

— Может, и я, — говорит Тедди. — Да тебе-то что до этого? Ты угодишь в тюрьму еще до меня.

— Узнаю старика Тедди Кула, — говорит Джек. — Подбросить намоченные в керосине тряпки и зажженную спичку. Ты все такой же, Тедди, никак не вырастешь, не повзрослеешь. И мы с тобой все в той же позиции — ты хнычешь, а я тебя колошмачу!

Джек чуть отпускает дверь.

— Кто отдал приказ убить того старика, Тедди?

— Какого еще старика?

— Порфирио Гусмана, двенадцать лет назад.

— А-а, тот старый хрен! — Он глядит на Джека и улыбается. — Кэззи сказал, что ему это его босс велел. Вот Кэззи и поручил это мне. И ничего ты тут поделать не можешь, ищейка шерифская.

Сложность в том, что Тедди Кул прав. Насрать, не имея говна, затруднительно.

У тебя имеется свидетель, что в ночь пожара Ники возил туда-сюда мебель. Тот же свидетель утверждает, что Ники, вопреки его записанному показанию, на месте пожара присутствовал.

Но если воспользоваться этим свидетелем, они его убьют.

Déjà vu. [31]

Имеются остатки подделок.

Ага, образцы тоже были. А что с ними стало?

Ты знаешь того, кто изготовил подделки.

Все это сгорело.

Хорошо. Имеются два пропавших вьетнамца, управлявшие фургоном с мебелью. Имеется попытка покушения на полицейского, расследовавшего дело о пропавших вьетнамцах.

И нет ничего, чтобы увязать это с Ники Вэйлом.

Джек оглядывает внутренность гаража и замечает канистру с бензином. Выливает на пол содержимое канистры под вопли Тедди. Последние капли Джек брызгает на голову Тедди. Несколько капель просачиваются вниз через дверь.

Джек садится на корточки возле Тедди:

— Что сделал Ники с мебелью?

— Какой еще мебелью?

— Черт, куда это я спички задевал?

—  Ни о какой такой мебели, черт тебя дери, я ничего не знаю!

Тедди не врет. Он слишком напуган, чтобы врать.

— Дай мне что-нибудь, Тедди, — говорит Джек. — Что-нибудь, чем бы я смог воспользоваться.

Тедди думает. Джек видит, что он взвешивает, что страшнее. На одной чаше весов его страх перед Ники Вэйлом, на другой — страх сгореть заживо. Джек знает, что сумеет победить Тедди, потому что пламя грозит Тедди уже сейчас, а Ники — это пока что абстракция, а в абстракциях он не силен.

— «Вествью», — говорит Тедди.

— Что?

— Вот что я могу тебе дать, — говорит Тедди. — Я слышал, как Кэззи упоминал какое-то «Вествью». Что-то, чем они с Ники Вэйлом вместе заправляли.

Джек нажимает кнопку, и дверь гаража распахивается.

Там стоят приятели Тедди с оружием и целятся в него. Три автомата, два револьвера и «глок».

— Хорошая идея, — говорит Джек. — Давайте устроим стрельбы. И поджарим на огне Тедди Кула!

—  Бросьте пушки! Бросьте пушки! — вопит Тедди.

И Джек проходит сквозь выстроившуюся цепочку к своей машине. Садится, опускает стекло и говорит:

— Он пищал, как целка, пел, как птицы поют. Что вам сказать, друзья? Эта «сука» все еще моя.

Он включает двигатель и трогает.

Гадая, что за штука такая это «Вествью».

Ники глядит через стол на Пола Гордона, нюхающего свой капучино, дабы удостовериться, что он с мускатным орехом, а не с корицей.

Покончив с этим важным исследованием, Гордон поднимает глаза на Ники, как бы говоря: «Вот теперь я могу и поговорить с тобой».

Ники, со своей стороны, хотелось бы поскорее покончить с этими демонстрациями горделивой самоуверенности.

— Готовы? — спрашивает он.

— Весь внимание.

— Завтра утром, — говорит Ники, — Том Кейси позвонит с предложением выплатить пятьдесят миллионов долларов и уладить дело.

Гордона охватывает волнение. Даже в самых смелых своих мечтах он не мог предположить, что «Жизнь и пожар в Калифорнии» согласятся на пятьдесят миллионов. Он рассчитывал, что они выторгуют цену пониже. Очень не к месту такая предусмотрительность со стороны компании.

— Не беспокойтесь, — говорит он. — Я отвергну это предложение. Найду предлог.

Ники качает головой:

— Нет, вы его примете.

Гордон бледнеет:

— Но план был другой!

— А сейчас он изменился.

— Какого черта! — возмущается Гордон. — Я сотни таких процессов выиграл. У меня свои люди в полиции, в суде. Вы не можете это все похерить!

Ники пожимает плечами.

Гордон переходит на визг:

— Да что это вам вдруг взбрело в голову, Ники?! На Джеке Уэйде мы сможем выехать на сотни миллионов прибыли! Не соглашайтесь на столь мизерную сумму!

— Джек Уэйд свое дело сделал, — говорит Ники. — Уэйда надо исключить из игры.

И Гордон понимает.

— Ах ты, сукин сын, — говорит он. — Так ты свою игру затеял!

— Примите предложение, — говорит Ники. — И получите ваш гонорар.

— Черта с два! — говорит Гордон. — Мы вынесем все это в суд. Мы их всех потащим в суд!

— В таком случае, — говорит Ники, — вы уволены.

Гордон смеется:

— Ты не можешь меня уволить, надутый ты осел, выскочка, дерьмо из сточной канавы! Без меня они слопают тебя как миленького! Ты что, решил, что сможешь тягаться с «Жизнью и пожаром в Калифорнии», с Томом Кейси без меня?!

В целом да, думает Ники, предполагаю, что смогу с ним тягаться. Даже уверен в этом.

Он встает. И произносит:

— Вы уволены.

Гордон вылетает за дверь.

Бежит по коридору вслед за Ники с криком:

— Думаете, у вас единственного в этом городе крепкий кулак?! Это явам нужен, а не вы мне. Да захоти я, так через пять минут сюда Виктор Трачев явится! Может быть, хоть у него есть голова на плечах и он умеет загадывать на два хода вперед! Или я Кэззи Азмекяна привлеку. Уж он-то не постесняется с этим разобраться. Не позволит тебе все поломать, надутый осел, скользкая мразь с европейских задворок. Не можешь ты меня уволить!