— Мне бы хотелось еще раз напомнить кое-что, пока мы не вошли в тоннель, — сказал Гюнтер. — Для начала не забывайте, что здесь повсюду закопаны противопехотные мины. На планах указано лишь их приблизительное расположение — кроме входа в хранилище с сейфом. Там они поставлены очень плотно. — Он посмотрел на крупного, коротко стриженного мужчину за пятьдесят, который помог поймать Страттона прошлой ночью. — Именно по этой причине Рихард пойдет впереди с металлоискателем. Надеюсь, детонаторы заржавели, но мы не можем быть в этом уверены… Помните, — предостерег их Гюнтер, — мы никогда не были в самой шахте Хаберсам. Нам нужны были планы, которые вы достали из банковского сейфа, чтобы убедиться, что мы не сделаем того, что может привести к нашей гибели или, что хуже, повредит Страсти. И из-за различий в нацистских планах шахт и схемах компании мы не знаем точно, в какую часть шахты Хаберсам выведет нас этот проход.
— Это значит, что наш прогноз, к каким ловушкам мы выйдем, может оказаться ошибочным? — спросила Зоя. Гюнтер кивнул:
— Но мне кажется, я знаю, где мы выйдем.
— Молю Господа, чтобы вы были правы, — сказал отец Морген. Потом, уже у всей группы, он спросил: — Вы не хотите помолиться, прежде чем мы войдем?
Все кивнули. Сет вспомнил старую поговорку о том, что в окопах атеистов не бывает. Он отделился от группы.
Морген начал читать двадцать второй псалом:
— Господь — Пастырь мой; я ни в чем не буду нуждаться. Он покоит меня на злачных пажитях и водит меня к водам тихим, подкрепляет душу мою, направляет меня на стези правды ради имени Своего.
Она покоит,тихо думала Зоя. Она водит; Она подкрепляет; Ради Ее имени.
Пока священник читал псалом, голос его окреп и стал громче:
— Если я пойду и долиною смертной тени, не убоюсь зла, потому что Ты со мной; Твой жезл и Твой посох — они успокаивают меня. Ты приготовил предо мною трапезу в виду врагов моих; умастил елеем голову мою; чаша моя преисполнена. Так благость и милость да сопровождают меня во все дни жизни моей, и я пребуду в доме Господнем многие дни.
В тускло освещенном коридоре под горой все, кроме Сета, тихо пробормотали «аминь». Он промолчал.
Потом, взяв темный горный каравай грубого помола и флягу с водой, Морген преломил хлеб и причастил всех. Сет не подошел. После этого все молча поели. Потом, как парашютисты у зоны высадки, они задумались о бренности бытия. Сет и Зоя стояли обнявшись. Он чувствовал ее тепло и ее любовь и хотел вернуть себе ту духовную уверенность, что нынче подводила его.
Наконец без дальнейших колебаний — они обсудили все столько раз, что еще один диспут был бы ненужной проволочкой, — Рихард Штер вступил в проход. За ним шли Гюнтер, потом Сет, Зоя, отец Морген и, наконец, Джордж Страттон.
— Я люблю тебя, — сказала Зоя Сету, когда он сделал первый шаг.
— Я тоже тебя люблю, малышка, — ответил он и поцеловал ее. После чего неохотно повернулся и пошел за нескладной, но крепкой фигурой Гюнтера по узкому коридору. Они шли меньше минуты, когда коридор вдруг наполнился шумом текущей воды.
— Что это? — спросил Сет.
— Подземный поток, — ответил Гюнтер, не замедляя шага. — Я слышу его уже много лет. Раньше он меня пугал. — Он помолчал, словно подыскивая нужные слова. — Теперь он кажется мне старым другом.
Риджуэю этот шум и дрожь под ногами мнились не такими дружелюбными — грохот нарастал. Воздух в тоннеле будто потрескивал от избытка эмоций — в основном страха, — которые связали всех и, похоже, толкали вперед все сильнее. Они шли еще десять минут, когда фонарик Ричарда наконец осветил белую стену в конце прохода. В середине стены была дыра размером с кулак.
— Это самый конец! — закричал Гюнтер. Рев воды теперь был таким громким, что приходилось орать, иначе за два фута его было не слышно. — Толщина всего дюймов шесть. — Когда подтянулась оставшаяся часть партии, Гюнтер попросил Сета отвязать от его рюкзака саперную лопатку.
Сет наклонился к ремням — и тут закричал Рихард. Сет поднял голову. Австриец, казалось, вдвое уменьшился ростом. Повернувшись к остальным, он тянул к ним руки.
— Помогите мне! — отчаянно кричал Рихард. Гюнтер тут же отбросил в сторону рюкзак, упал на живот и пополз к Рихарду, который теперь стал ростом с большого плюшевого медведя.
Сету потребовалось несколько мгновений, чтобы понять, что Рихард вовсе не уменьшился, а провалился сквозь пол. Он размахивал руками и кричал, а сам погружался все глубже. Утрамбованная соль вокруг него потемнела от воды. Конденсат наполнил прохладный воздух тоннеля туманом.
Гюнтер медленно полз к нему, разбросав руки и ноги в стороны. Было неизвестно, какая площадь пола повреждена. Сет быстро сбросил рюкзак и на животе тоже пополз вперед, чтобы схватить Гюнтера за лодыжки.
Впереди на поверхности оставалась лишь голова Рихарда. Он пытался ухватиться за руку Гюнтера. Куски пола ломались и исчезали под ним. Сет почувствовал, что Гюнтер потянулся вперед и схватил старого австрийца. В следующую секунду Гюнтер закричал Сету:
— Тащи! Тащи нас обоих! Быстро!
Напрягшись изо всех сил, Сет пополз назад, борясь с течением подземной реки. Сдвинуться с места удалось на дюйм.
— Давай. — Он почувствовал, как сильные руки вцепились в его ремень. Это Страттон протиснулся мимо Зои и Моргена. Они продвинулись на фут, на полтора фута, когда в тоннеле раздался пронзительный крик. Сет и Страттон рывком почувствовали, что натяжение исчезло. Рихард вскрикнул последний раз и исчез в мокрой темной дыре.
Они сидели на полу. Потрясение было слишком велико. Зоя протиснулась к Сету и обняла его. В тоннеле раздались рыдания Гюнтера. Ганс Морген двинулся к нему, чтобы успокоить.
— Ты не виноват, Гюнтер, — сказал священник, положив руку на плечо старого друга.
— Но я его отпустил, — возразил Гюнтер. — Я держал его и не смог удержать. — Он начал всхлипывать.
— Ты сделал все, что мог, — сказал Морген.
Сет, Зоя и Страттон сидели молча минут десять, пока Страттон не махнул им, предлагая вернуться в огромный зал, через который они прошли. Гюнтер и Морген уже их ждали, держа две длинные доски.
Страттон и Сет затащили их в узкий проход, а Зоя ушла с Моргеном и Гюнтером к тому штабелю, который они обогнули на пути сюда.
— Надо спешить, — сказал Гюнтер. — Теперь вода прорвалась сюда, и неизвестно, сколько ей потребуется, чтобы размыть края. Она может поглотить наш мостик.
Гюнтер провел их по мосту, а потом быстро разбил оставшуюся стену, которую сам некогда оставил в конце коридора. Он работал с исступлением человека, который наказывает сам себя. Когда отверстие в стене расширилось, Гюнтер заглянул в него, как моряк в иллюминатор, описывая фонариком широкие дуги, изучая тоннель. Потом всмотрелся в план из черного чемоданчика. Еще раз просунул голову в дыру, чтобы привязать его к местности. Наконец повернулся к остальным и расстелил карту на полу. Сет, Зоя, Морген и Страттон толпились вокруг нее, тоже пытаясь что-нибудь разглядеть.
— Мы здесь. — Гюнтер показал точку на карте около места схождения двух тоннелей. — Я думал, мы выйдем… — Он провел грязным пальцем по карте до точки в дюйме от предыдущей. — Вот здесь. — Теперь в его голосе была гордость, несколько пригасившая скорбь. — Мы примерно в пятидесяти футах оттуда. Но это не важно, раз мы знаем, где находимся.
Он сложил план и закончил расширять отверстие, чтобы они смогли проникнуть в тоннель шахты Хаберсам.
Оказавшись внутри, он велел всем идти поодиночке, с интервалом не меньше двадцати ярдов. Только Сет с Зоей нарушили это правило. Металлоискатель пропал вместе с Рихардом. Поэтому Гюнтеру пришлось сверяться с подробными планами шахты, чтобы понимать, где стоят противопехотные мины. Он аккуратно измерял пройденное расстояние стофутовой рулеткой, которую тянул за собой. Другой конец рулетки он поручил держать отцу Моргену, хоть тот и протестовал против такого относительно безопасного задания. Зое он велел бросать на пол угольную пыль, чтобы отмечать их путь: так им будет проще возвращаться.
