Литмир - Электронная Библиотека
A
A

— Добро пожаловать в мои владения, — дружелюбно приветствовал ее Макс неожиданно сильным голосом. Телохранитель подкатил кресло к Зое. Вблизи Макс оказался усохшим старцем, чьи голубые глаза сверкали, как ледник на солнце. Хозяин протянул дрожащую руку. — Весьма польщен, что вы смогли так быстро откликнуться на мое приглашение.

Его рука была сухой, невесомой и такой бесплотной, будто жизнь уже покинула эту часть тела.

— Для меня это большая честь, — искренне ответила Зоя.

Лицо Макса осталось неподвижным, но глаза сверкнули одобрением.

— Пожалуй, к делу! — сказал Макс и кивнул телохранителю. — Времени осталось немного, а столько еще незавершенных дел. — Телохранитель подкатил кресло через гостиную, отделанную темными деревянными панелями, к книжным стеллажам. Зоя пошла за ними, но замерла на почтительном расстоянии за их спинами на персидском ковре ручной работы, как только телохранитель отодвинул секцию книжных полок, за которыми оказалась потайная дверь. Охранник опустился на одно колено перед панелью на уровне кресла и замер на мгновение, будто бы лишний раз повторяя про себя верную комбинацию.

Мелодичный звон наполнил комнату, когда охранник набрал код системы безопасности. У Зои от напряжения вспотели ладони. Она распрямила пальцы и, стараясь выглядеть естественно, сделала вид, что тщательно разглаживает складки на длинной серой плиссированной юбке. Затем огляделась и прислушалась — струнная симфония в ее голове звучала все громче, когда она переводила взгляд с одного шедевра на другой.

Она постаралась сосредоточиться на том, что увидела сегодня. Делать записи было нельзя. Макс прекрасно понимал, насколько сногсшибательно действует его коллекция шедевров, и пожелал, чтобы Зоя рассматривала ее в первую очередь как произведения искусства, без предвзятости профессионального подхода. Далеко не первый клиент Зои пытался повлиять на объективность ее оценки, и она была готова к такому повороту. Пока телохранитель занимался панелью системы безопасности, а Макс смотрел в другую сторону, она потихоньку проверила, что диктофон во внутреннем кармане блейзера все еще работает. Не первый раз ей пытались пустить пыль в глаза, но впервые это кому-то удалось.

Зоя любила искусство с той страстью, которая позволила сделать увлечение профессией. Но хотя она обрела счастье в окружении самых исторически значимых и прекрасных произведений мирового искусства, ее заветной мечтой было найти спрятанное сокровище: обнаружить сокрытый по сию пору с древнейших времен шедевр, который практически невозможно оценить.

А теперь это сокровище само нашло ее.

Менее двух суток назад ей позвонил Вилли Макс; извинившись, когда Зоя напомнила, что в Лос-Анджелесе сейчас, черт возьми, глухая ночь, он сказал, что звонит не просто так.

— Я умираю, — бесцветным голосом произнес он, — гораздо быстрее, чем прочие люди. Времени у меня практически не осталось, и мне нужно было вам позвонить, пока я не передумал или… — Очевидное осталось невысказанным.

Зоя никогда не слышала об этом человеке и уже готова была бросить трубку, решив, что это телефонный хулиган. Однако его рафинированный английский с легким властным оттенком немецкого и несомненная искренность заставляли ее, борясь со сном, выслушать человека.

— Я желал бы лично подготовить необходимые мероприятия касательно моего наследства, — сказал Макс. Наследства. Не коллекции. Только сейчас, вспоминая эти слова, Зоя начала понимать их действительный смысл.

Сон окончательно улетучился, когда Макс предложил ей за услуги сумму, почти в десять раз превышающую ее обычный гонорар, — если она немедленно все бросит и прилетит в Цюрих.

— Я слышал, что вы лучший в мире историк искусств и антикварный брокер, — сказал Макс. — И честный… честный. Я желаю, чтобы с моей коллекцией поступили честно… праведно. — Повисла долгая пауза. У Зои даже пронеслась мысль, что старика прямо у телефона хватил удар, но вскоре она услышала, как он зашелся в приступе кашля. — Я прочел все ваши публикации, — наконец продолжил он, — даже книги… и, — он снова ненадолго закашлялся, — и все статьи о вас… Уверен, вы все поймете. Совершенно необходимо понять.

Макс будто почувствовал, что она все еще в замешательстве, и решил подстегнуть интерес, упомянув о дополнительном гонораре для ее мужа, ибо часть коллекции составляли экспонаты, которые нуждались в оценке специалиста по религиозным манускриптам и реликвиям, а это, как легко выявили бы исследования Макса, не сильная ее сторона. Поэтому Зоя часто работала в паре с мужем, профессором философии и сравнительного религиоведения Калифорнийского университета в Лос-Анджелесе. Сет Риджуэй занимался крайне благодатным периодом развития религии — примерно от 500 года до нашей эры до 700 года нашей эры.

Протяжный гудок отключенной системы безопасности вывел ее из задумчивости. Зоя смотрела, как охранник открывает дверь. Макс вроде бы оживился и с большим трудом выпрямился в кресле-каталке.

— После вас, моя дорогая, — галантно пригласил он. Зоя перевела взгляд на телохранителя — тот слегка поклонился тоже.

Мгновение спустя Зоя вошла внутрь и оглянулась. Стены уходили вверх футов, наверное, на сорок — матово-белые, чтобы внимание не отвлекалось от того, что находится в комнате. Она, как и прочие в доме, являла собой нечто среднее между складом и музеем — переполнена произведениями искусства настолько, что невозможно остановить взгляд на чем-то одном. Когда Зоя присмотрелась к тому, что ее окружает, по ее коже будто пробежали электрические разряды изумления. Легендарный Вермеер — о нем лишь упоминалось в письмах художника, но его еще никто никогда не видел.

Мощные аккорды оркестра ее души не давали расслышать робкий шепот профессиональной объективности. Зоя раскрыла сердце бесподобной красоте искусства и той музыки, которую оно рождало в ней.

Она подошла ближе к полотну Вермеера и почти растворилась в его объемных тенях. Немыслимая глубина и перспектива картины позволяла физически ощущать себя в ней. С трудом оторвавшись от Вермеера, Зоя обнаружила, что рассматривает кодекс Леонардо, который никем не был описан и, насколько она знала, даже нигде не упоминался. Она медленно поворачивалась и, не веря своим глазам, узнавала неизвестного ранее Ван Гога, Пикассо, считавшегося уничтоженным, Библию Гутенберга и Тору из дворца царя Соломона.

Как сомнамбула, Зоя шла по этой сокровищнице. Книжные раритеты рядами стояли на полках из красного дерева, стеклянная витрина была набита бесценными свитками и древними манускриптами. Мистические скрижали, найденные в пещерах и руинах бедуинами — ночными ворами, торговавшими этим товаром на черном рынке за сотни лет до открытия «Свитков Мертвого моря».

Зоя понимала: любой из этих шедевров сам по себе стал бы центральным экспонатом любого крупного музея. Но все вместе? У нее кружилась голова. В каждой ее мысли звучала симфония.

Обшарив жадным взглядом полку за полкой по всему периметру комнаты, она снова встретилась глазами с Максом: его лицо буквально светилось от того, какое впечатление произвели его сокровища на эксперта, широко известного своей невозмутимостью.

— Не знаю, что и сказать. — Зоя с трудом подыскивала слова. Ее щеки горели, она тщетно пыталась вернуть самообладание.

— Полагаю, словами это не выразить, — произнес Макс. Его голова тряслась, когда он попытался взглянуть на Зою снизу вверх. Чтобы ему было проще, она села напротив, на софу Миса ван дер Роэ, [1]и постаралась справиться с перегрузкой впечатлений.

Макс приподнял голову, кивком отпустил телохранителя, и тот ушел, закрыв за собой дверь.

— Как вы уже, конечно, догадались, это не просто коллекция. Это и есть мое наследство, — начал Макс, умещая короткие фразы в паузах между долгими хрипами глубоких вдохов. — И я просил бы вас помочь мне искупить вину за него.

Зоя недоуменно взглянула на него. Макс довольно долго сидел, прикрыв глаза, а затем продолжил:

вернуться

1

Людвиг Мис ван дер Роэ (1886–1969) — архитектор немецкого происхождения, в 1930–1933 гг. возглавлял школу строительства и художественного конструирования «Баухаус». — Здесь и далее прим. переводчика.

2
{"b":"144228","o":1}