Он дошел до двери и ступил на узкий балкон, с которого открывался вид на долину реки Инн. Стояла глубокая ночь, свежий морозный воздух помог развеять мучнистую дымку в голове. Он оперся на перила и стал похож на священника, готового к проповеди.

Снова и снова американец вспоминал невероятный брифинг Брауна. Второе пришествие, женщина, убийство, — нет, думал он, даже массовое убийство, санкционированное Папой, искажение Святого Писания, переписанная история, в те времена — обычное явление, учитывая, что летописей было не так много, — все, чтобы скрыть существование нового Мессии.

Браун был довольно искренен и очень убедителен, когда настаивал, что существование второй плащаницы малозначительно для верующих. Важен лишь символ воскрешения, спасения и веры в Бога. Люди не готовы… не могли, не приняли бы второго Мессию. Откровенное признание ее существования пошатнуло бы веру людей в Церковь и привело к дополнительным страданиям. Правда сделала бы их несчастными, но не свободными.

И конечно же подобные откровения послужат причиной разгула сектантства самых различных толков, что обязательно будет использовано Жириновским и его людьми для усиления своего влияния в России и за ее пределами. Последователи Жириновского — безумцы, скорее в духе Иди Амина, нежели Сталина, хотя и тот и другой погубили больше невинных людей, чем Гитлер. Всеобщее недовольство после падения коммунистического режима сделало Жириновского и его последователей бессменными претендентами на роль нового диктатора. И если кто-то из них все же дорвется до власти, кровавая баня станет лишь вопросом времени.

Американец вглядывался в темноту, ища ответов, но те были столь же неуловимы, как и падающие звезды, чьи росчерки виднелись в ночном небе. Его сознание, его разум, все, ради чего он жил, в один голос твердили, что он прав. Никакая правда не нужна, если она ведет к насилию, смерти и гражданской войне.

Но сердце отказывалось слушать.

Американец повернулся, зашел обратно в комнату и закрыл балконную дверь. Постоял, немного посмотрел на толстые папки, лежавшие на столе и даже на полу. Вся история Софии: протоколы допросов ее самой и крестьян из ее деревни, указы императора Константина, описание перемещений ларца с самыми сногсшибательными доказательствами, которые только можно было восстановить, вплоть до его исчезновения в баварском особняке в середине 30-х годов XX века.

Он потер уставшие глаза и посмотрел на часы. Уже за полночь, но спать еще не хотелось. Американец снова сел за стол, взял желтый блокнот и вернулся к записям. После убийства погребальный саван Софии и вся документация, удостоверяющая его подлинность, были помещены в большой золотой ларец, инкрустированный драгоценными камнями. Ларец закрыли золотой крышкой и запечатали расплавленным золотом, оставив оттиски императорской печати Константина и священной печати Папы Сильвестра I. Сам ларец был помещен в склеп под тем зданием, которое позже стало Базиликой Святого Петра, где и хранился в тайне семьсот лет.

Чудовищно, подумал американец, перечитывая записки, наверное, уже в тысячный раз. Будто смотришь старый фильм ужасов про археолога и его прекрасную ассистентку, которые вскрыли усыпальницу с мумией и проклятье из саркофага обрушилось на мир. Только теперь это древняя правда о Боге и убийстве, которая вернулась, чтобы терзать их. Американец вчитывался, пытаясь понять смысл этого кошмара.

Ларец и его реликвии лежали в тайнике, вокруг которого построили Базилику Святого Петра. Каждый Папа передавал тайну о плащанице Софии своему преемнику. Тайна ларца пережила разграбление Рима вестготами в 415 г. н. э. и вандалами в 455 г. н. э.

Но пережить политику и вырождение церкви не удалось. К концу первого тысячелетия существования христианской церкви Папы и их свиты своей невоздержанностью и развратом затмили тиранов периода становления Римской империи. Распутство, чревоугодие и алчность захлестнули Ватикан, соперничавший в извращенности с оргиями Калигулы. Тайна Страстей Софии сорвалась с языка одного из беспутных пьяных Пап. И это в большей степени, чем папское паскудство, подвигло духовенство к решительным действиям.

В 1045 году Папа Григорий VI подкупил своего предшественника Бенедикта IX, чтобы тот оставил престол до срока. Однако отречение вызвало более чем серьезный разлад во внутрицерковных отношениях. Одна из фракций убедила Бенедикта IX отозвать отречение, и на троне Святого Петра оказались двое. Попытки уговорить кого-то из них отказаться от папства ни к чему не привели, и Церковь нашла компромиссное решение — избрать нового Папу, Сильвестра III, чтобы сместить обоих. Однако Сильвестр III в качестве Папы не устраивал ни одну из групп, и к концу 1045 года третий Папа вступил в борьбу за сердца и умы христианского мира — ну и заодно за богатство и церковную власть.

Пока трое Пап этак бились друг с другом, наиболее дальновидные служители Божьи перепрятали ларец Страстей Софии и другие бесценные реликвии подальше в тайники, укрытые в подземных лабиринтах Ватикана, чтобы их никто не присвоил или не попытался использовать против соперников.

Те же самые слуги Божьи отправили эмиссаров к императору Священной Римской империи Генриху III с просьбой о поддержке. В 1046 году Генрих III сместил всех троих Пап, посадив на трон четвертого — Климента II. Поддержкой императору служила его армия. Неустойчивое равновесие поддерживалось около десяти лет до смерти Генриха III в 1056 году. Наследником престола стал Генрих IV, которому на момент смерти отца исполнилось шесть лет.

Американец закрыл глаза и помассировал пальцами переносицу. Какого дьявола после всего этого Папы могли претендовать на непогрешимость? В Ватикане правили бал стяжательство, алчность и жажда власти — а также скотоложство, некрофилия, оргии, что заставили бы покраснеть Нерона с Калигулой. Не было ни одного греха, к которому не примерились бы Папы. Верить, будто они непогрешимы, — все равно что считать, будто все это богоугодно.

Открыв глаза, американец вернулся к записям. Слова поплыли перед глазами. Он понемногу засыпал.

В 1061 году умер Папа Николай II и его преемником стал Александр II. Тот моментально снискал себе непопулярность у епископов Генриха IV и в результате крючкотворства — все Папы в то время должны были получить одобрение на престол от императора — Императорский Синод в Базеле объявил избрание Александра II недействительным и назначил собственного Папу, Гонория II.

Юный император, которому уже исполнилось одиннадцать лет, начал расходиться во мнениях с советниками из духовенства, и чтобы епископам и дальше удавалось добиваться своего, в 1062 году архиепископ Кёльнский Анно похитил мальчика и начал править от его имени.

Парень подрос, превратился в толкового юношу, в 1066-м насильная опека над ним закончилась, и он единолично правил империей в гармонии с церковным Римом около десяти лет. Но в 1076 году немецкие епископы, прибравшие к рукам двор Генриха, снова поссорились с Римом. Они отказались признать избрание Григория VII Папой, и на Имперском Синоде в Вормсе объявили его низложенным. В ответ на это Григорий VII отлучил Генриха IV и весь германский епископат от церкви. Лишившись святой поддержки, правление Генриха оказалось перед угрозой крестьянских восстаний, гражданской войны и потери империи. Юный император смирился, покаялся и в 1077-м был возвращен Папой Григорием VII в лоно церкви. Однако покаяние Генриха оказалось показным — по наущению германских епископов он так лишь выигрывал время. Год спустя Генрих со своим епископатом вновь объявляет Григория VII низложенным, а законным — собственного Папу, Климента III. Григорий VII в ярости вновь отлучил Генриха IV с его епископами от церкви и освятил мантией императора Священной Римской империи противника Генриха — Рудольфа Швабского. В 1079 году войска Генриха IV разбили Рудольфа Швабского и вторглись в Италию. Через четыре года войска Генриха после непродолжительной осады вторглись в Рим, и Генрих IV объявил Григория VII низложенным. Усадив на папский престол Климента III, Генрих покинул Рим, прихватив с собой среди прочих военных трофеев большой золотой ларец, украшенный драгоценными камнями.