Лодка мягко стукнулась боком о пристань, и Микнер легко выпрыгнул из нее.

— Помогите ей. Хотя мне и говорили, что она весьма изобретательна.

И убивает без колебаний, подумалось Виктору.

— Да пребудет с вами Бог, Виктор. Похоже, вам понадобится Его помощь.

— От Него никакого толку.

Губы священника тронула улыбка. Он покачал головой.

— Когда-то я тоже так думал. Но ошибался.

Виктор был язычником, как и Зовастина. Но не по религиозным или моральным убеждениям. Просто его меньше всего интересовало, что будет с ним после смерти.

— И вот еще что, — снова заговорил Микнер. — В соборе Кассиопея упомянула человека по имени Эли Ланд. Американцы хотят знать, жив ли он.

Снова это имя. Сначала оно прозвучало от женщины, теперь — из Вашингтона.

— Был жив. Но теперь я уже ничего не знаю.

Малоун недоуменно покрутил головой.

— У вас есть свой человек в ближайшем окружении Зовастиной. В таком случае зачем вам мы?

— Мы не имеем права засветить его, — ответил Дэвис. — Ты об этом знала? — спросил он Стефани.

— Нет, — сказала она. — Узнала только недавно.

— Из Микнера вышел превосходный связной, — сообщил Дэвис. — Мы не знали, как пойдут здесь дела, но, когда Зовастина велела Виктору взять его в качестве заложника, все получилось как нельзя лучше. Нам нужно, чтобы Виктор помог Кассиопее.

— Так кто же он, этот Виктор?

— Наш агент. ЦРУ завербовало его много лет назад. Ценное приобретение.

— По доброй воле пошел или по принуждению?

Малоун знал, что ЦРУ частенько использовало для вербовки новых агентов шантаж.

— По принуждению, — помявшись, ответил Дэвис.

— Это плохо.

— В прошлом году мы восстановили с ним связь. Он показал себя весьма полезным кадром.

— Вряд ли ему можно полностью доверять. Вы не представляете, сколько раз меня подводили двойные агенты. Они форменные шлюхи.

— Как я уже сказал, до сегодняшнего дня он был весьма полезен.

Слова Дэвиса не произвели впечатления на Малоуна.

— Сразу видно, что вы играете в эти игры недавно.

— Достаточно давно, чтобы знать, что иногда приходится рисковать.

— Между риском и глупостью — дистанция в один шаг.

— Коттон, — заговорила Стефани, — мне сообщили, что именно Виктор навел нас на Винченти.

— А Наоми все равно убили. И это дополнительный повод не доверять ему.

Малоун положил бумагу с находящейся в ней золотой фольгой на копировальный аппарат и взял у Стефани нож, а затем приложил медальон к торцу свечи. Монета была неровной, выщербленной от времени, но ее диаметр почти совпадал с диаметром свечи. Чтобы добиться полного совпадения, понадобилось снять буквально миллиметровый слой воска.

Произведя эту операцию, Малоун передал свечу Стефани и осторожно развернул бумагу. Ладони у него были влажными, и это его удивило. Аккуратно взяв рулончик фольги большим и указательным пальцами, он отделил край и приложил его к свече, которую крепко держала Стефани, а затем очень медленно принялся разматывать хрупкую золотую пленку.

По мере того, как он по спирали наматывал фольгу на свечу, появлялись все новые буквы. Наконец содержание послания сложилось воедино. Шесть греческих букв. ΚΛΙΜΑΞ.

— Отличный способ послать сообщение, чтобы его не сумел прочитать непосвященный — как тогда, так и сейчас. Это ждало, чтобы его прочли, две тысячи триста лет.

— Фольга словно прилипла к свече, и Малоун понял, что предупреждение Птолемея — есть лишь один шанс на успех — было не пустым звуком. Теперь, если бы кто-то попытался развернуть фольгу, она рассыпалась бы на мелкие кусочки.

— А теперь давайте найдем компьютер, — сказал Малоун.

Винченти был доволен тем, что полностью контролирует ситуацию.

— Вы умная женщина и, безусловно, хотите жить. Но много ли вам известно о жизни?

Он не ждал от Карин Вальде ответа.

— Наука учит нас тому, что, в сущности, есть только два вида: бактерия и все остальное. В чем разница? Бактерия характеризуется отсутствием окруженного оболочкой клеточного ядра, ее ДНК занимает в клетке вполне определенное место — зону, называемую нуклеотидом, в то время как у всех остальных организмов ДНК находится в окруженном оболочкой ядре. В семидесятых годах микробиолог Карл Вёзе открыл третий тип жизни. Он назвал его «археи». Это что-то вроде помеси бактерии и всего остального. Когда их впервые обнаружили, они жили в самой враждебной среде, которую только можно себе представить, — в Мертвом море, в горячих источниках, в многомильных глубинах океана, в Антарктике, в бедных кислородом болотах. Мы полагали, что этими экстремальными областями и ограничивается ареал обитания архей, но в последние двадцать лет археи были обнаружены повсюду.

— Те бактерии, которые вы обнаружили в горах… Они убивают вирус?

— Напрочь! Причем это касается и ВИЧ-один, и ВИЧ-два, и ВИО, и любой другой цепочки этого вируса, включая новую, получившую распространение в Юго-Восточной Азии. Бактерия имеет белковую начинку, которая уничтожает белки, содержащие ВИЧ. Они разоряют вирус точно так же, как тот разоряет пораженные им клетки. Быстро и безжалостно. Главный фокус заключается в том, чтобы не позволить иммунной системе организма уничтожить археи раньше, чем они уничтожат вирус иммунодефицита. — Винченти ткнул пальцем в сторону Карин. — С людьми вроде вас, у которых от иммунной системы уже практически ничего не осталось, это не проблема, у них просто не хватит лейкоцитов, чтобы убить новую бактерию, оказавшуюся в организме. Но у людей, в организме которых ВИЧ только что поселился, иммунная система которых еще функционирует в полную силу, белые кровяные тельца убивают бактерию прежде, чем она доберется до вируса.

— Вы нашли способ воспрепятствовать этому?

Винченти кивнул.

— Бактериям не страшен пищеварительный процесс человека, они выживают в желудочном соке. Именно поэтому старый знахарь заставлял людей жевать их. Вот только он ошибочно думал, что целебные свойства заключены в растении. Я не только жевал листья, я пил воду, в которой, как потом выяснилось, содержались те самые бактерии. Поэтому, если в моем организме в тот момент и был вирус иммунодефицита, они позаботились о нем. Впоследствии я понял, что дозу лучше контролировать, вводя бактерии в организм с помощью инъекций. В этом случае проще вычислить процентное соотношение. На ранней стадии ВИЧ-инфекции, когда иммунная система еще сильна, необходимо больше бактерий. На поздних стадиях, когда уровень лейкоцитов близок к нулю, их нужно меньше.

— Именно поэтому для тех клинических испытаний вам понадобились больные, у которых болезнь была в различных стадиях?

— Умница!

— Значит, человек, написавший докладную записку, которую вы мне прочитали, ошибался, думая, что токсичность вас не интересует?

— Я был буквально одержим проблемой токсичности. Мне было необходимо выяснить, какой объем бактерий необходим для излечения различных стадий ВИЧ-инфекции. Сама по себе бактерия безвредна, и это великое дело. Вы можете проглотить миллиарды этих бактерий — и с вами ничего не произойдет.

— И вы использовали тех иракцев как подопытных животных?

— Подумаешь! Мне это было необходимо, чтобы выяснить, работают ли археи. Более того, я усовершенствовал эту бактерию, подарив ей более прочную оболочку, повысив тем самым ее эффективность, благодаря чему она может пожирать вирус в течение более долгого времени. Удивительная вещь: со временем архея «линяет», сбрасывает свою оболочку и поглощается иммунной системой, как и любой другой циркуляторный — то есть распространяющийся по кровеносной системе — возбудитель. Как я уже сказал, она вычищает вирус из организма. Он исчезает, а вместе с ним и архея. Вам попросту не нужно слишком много бактерий, иначе иммунная система будет перегружена. Но в целом все просто: это лекарство от одного из самых страшных вирусов на планете. И — никаких побочных эффектов.