И Линдси ей тоже не нравился.
Она показала на экран.
— Приготовьте к отъезду и ее. Немедленно.
— Вы считаете это разумным решением?
— Предоставьте мне беспокоиться на этот счет.
Мужчина усмехнулся.
— Хотите поразвлечься?
— Желаете отправиться со мной и посмотреть?
— Нет, благодарю вас, я предпочитаю оставаться здесь, по китайскую сторону границы.
— Будь я на вашем месте, я бы тоже осталась здесь.
19
Дания
Малоун по-прежнему держал пистолет на изготовку, а Торвальдсен тем временем заканчивал переговоры с Виктором.
— Мы могли бы произвести обмен здесь же, — предложил он. — Завтра.
— Вы не похожи на человека, который нуждается в деньгах, — заметил Виктор.
— Денег много не бывает.
Малоуну стоило труда не улыбнуться. Его друг-датчанин тратил миллионы евро на свои прихоти, и Малоун частенько задумывался: не является ли одной из них он сам. Два года назад Торвальдсен не поленился самолично прилететь в Атланту и подарил Малоуну шанс изменить свою жизнь — переехать в Копенгаген. Шанс, которым Малоун воспользовался и с тех пор ни разу не пожалел об этом.
— Мне вот что интересно, — заговорил Виктор. — Качество поддельного медальона просто поразительно. Кто его сделал?
— Талантливый мастер, который гордится своей работой.
— Передайте ему мои комплименты.
— Часть ваших евро получит именно он. — Торвальдсен сделал паузу. — У меня тоже есть вопрос. Будете ли вы гоняться за оставшимися здесь, в Европе, медальонами?
— А вы как думаете?
— И за тем, что находится в Самарканде?
Виктор не ответил, но намек Торвальдсена наверняка дошел до его сознания: «Мне многое известно о ваших делишках».
Виктор встал, собираясь уходить.
— Я позвоню вам завтра.
Торвальдсен остался сидеть, провожая его взглядом.
— С нетерпением буду ждать вашего звонка.
Входная дверь открылась и закрылась.
— Коттон, — заговорил Торвальдсен, доставая из кармана пустой бумажный пакет. — У нас мало времени. Осторожно возьми пластиковый пакет с медальоном и положи его в этот.
Он понял.
— Отпечатки пальцев? Вот почему ты отдал ему монету?
— Ты же видел, он здесь не прикасался ни к чему. Но ему было необходимо взять в руки медальон, чтобы совершить подмену.
Стволом пистолета Малоун аккуратно подцепил пластиковый пакет с фальшивым медальоном и опустил его в бумажный, а затем завернул края, оставив воздушный карман. Он знал: в отличие от того, что показывают в кино, лучшим хранилищем для таких предметов являлся не полиэтилен, а именно бумага. Она уменьшает риск, что отпечатки будут смазаны.
Торвальдсен поднялся.
— А теперь пошли, — велел он и решительно двинулся вперед, пригнув голову к груди. — Мы должны спешить.
Малоун заметил, что Торвальдсен направляется к задней части дома.
— Куда ты идешь?
— Наружу.
Он поспешил за своим другом, и они вышли через дверь кухни, которая вела на огороженную открытую террасу, смотрящую на море. В пятидесяти ярдах дальше располагался причал, у которого ждала моторная лодка. Утреннее небо затянуло тучами стального цвета, резкий северный ветер пенил коричневую воду узкого залива.
— Мы уезжаем? — спросил он, когда Торвальдсен сошел с террасы.
Датчанин продолжал двигаться со скоростью, необычной для человека с больным позвоночником.
— Где Кассиопея?
— В беде, — ответил Торвальдсен. — Но это наше единственное спасение.
Кассиопея видела, как мужчина, вышедший из дома, сел в свою арендованную машину и быстро поехал по трехрядной дороге, ведущей к главному шоссе. После этого она переключила внимание на портативный жидкокристаллический монитор, соединенный через радиоканал с двумя видеокамерами, которые она установила на прошлой неделе. Одну — у выезда на шоссе, вторую — высоко на дереве, в пятидесяти метрах от дома.
Машина на маленьком экране остановилась.
Из леса вышел любитель прокалывать шины. Водитель открыл дверь и выбрался из автомобиля. Оба мужчины торопливо двинулись обратно, по направлению к дому.
Кассиопея отлично знала, чего они ждут, и поэтому покинула свое укрытие.
Виктор выжидал, желая убедиться в том, что он не ошибся. Он оставил машину за поворотом дороги и теперь наблюдал за домом, выглядывая из-за толстого ствола дерева.
— Никуда они не денутся, — сказал Рафаэль. — У них проколоты два колеса.
Однако Виктор знал, что где-то здесь еще должна быть женщина.
— Точно тебе говорю, — продолжал Рафаэль, — я действовал как лазутчик — и ничего не почувствовал.
Виктор достал из кармана украденный медальон. Приказ министра Зовастиной был недвусмыслен: найти и вернуть все медальоны — целыми и невредимыми. Шесть медальонов уже были у них, осталось добыть еще два.
— Какие они? — спросил Рафаэль.
— Странные.
Виктор действительно испытывал странное чувство. Он почти наверняка знал, что предпримут эти люди в следующий момент, и это беспокоило его.
Из-за деревьев появилась та самая женщина с повадками львицы. Она наверняка видела, как его напарник проткнул колеса их автомобиля, и, скорее всего, торопилась сообщить об этом своим компаньонам. Он был доволен, что предвидение не подвело его. Но почему она не попыталась помешать Рафаэлю совершить эту диверсию? Может быть, ей было поручено только наблюдать? Он заметил в ее руках какой-то предмет — маленький и прямоугольный. Какая жалость, что он не захватил с собой бинокль!
Рафаэль достал из кармана радиопульт.
Виктор мягко прикоснулся к руке напарника.
— Еще рано.
Остановившись возле машины, женщина посмотрела на спущенные колеса, а затем побежала рысцой к двери дома.
— Дай ей время.
Три часа назад, после того как была достигнута договоренность о встрече, они приехали сюда. Убедившись в том, что дом пуст, они заложили емкости с «греческим огнем» под пол и на чердак. Вместо «черепашки» заряды должен был воспламенить электрический радиоуправляемый взрыватель.
Женщина скрылась в доме.
Виктор молча досчитал до десяти и приготовился убрать ладонь с руки Рафаэля.
Малоун стоял в лодке, Торвальдсен — позади него.
— Что ты имел в виду, когда сказал, что Кассиопея в беде?
— Дом начинен «греческим огнем». Они приехали раньше нас и заложили заряды. Теперь медальон у него. Виктор не собирается выпустить нас живыми после этой встречи.
— И они ждут того момента, когда Кассиопея окажется внутри.
— Именно так я думаю. Но сейчас мы выясним, думают ли так же и они.
Кассиопея подождала, пока за ней захлопнется входная дверь, и кинулась через весь дом. Счет шел на секунды. Оставалось надеяться только на то, что злоумышленники подарят ей несколько этих драгоценных секунд, прежде чем привести в действие заложенные заряды. Ее нервы звенели от напряжения, мозг лихорадочно работал, меланхолия была сметена адреналиновым взрывом.
В музее ее возбуждение каким-то образом передалось Малоуну. Он почувствовал: что-то не так. И не ошибся. Но в данный момент у нее не было времени заниматься самоанализом. Найти заднюю дверь — сейчас только это имело значение.
Она вырвалась в холодное утро.
Малоун и Торвальдсен ждали ее в моторке.
Дом скрывал их и их бегство от взглядов убийц. Она по-прежнему сжимала в руке жидкокристаллический монитор. До воды — шестьдесят метров.
Она спрыгнула с деревянного настила.
Малоун видел, как Кассиопея выскочила из дома и побежала к ним.
Пятьдесят футов.
Тридцать.
Послышалось громкое «вуф-ф-ф», и дом вспыхнул, как спичечный коробок. Только что он стоял темной глыбой, а в следующую секунду пламя вырвалось из его окон, из-под пола и взметнулось к небу через крышу. Это напоминало фокус, сотворенный руками умелого иллюзиониста. Никакого взрыва. Безмолвное уничтожение огнем. Полное. Тотальное. И — непреодолимое в отсутствие соленой воды.