— Знаем!
— Ну вот! Он теперь начальник штаба и заместитель Константина Семеновича по порядку. Поняли? Идите к нему и покажите письма.
Патрульный рассказал всё это таким тоном, как будто говорил о самых обычных, давным-давно известных вещах, и даже удивлялся, что три восьмиклассника никогда не слышали ни о школьном патруле, ни о том, что Клим Жук теперь начальник штаба и заместитель директора. Этот мальчик и сам пришел в школу совсем недавно. Узнав о переменах, он, конечно, не сразу поверил, но, когда разобрался, моментально освоился и стал удивляться, почему другие не знают о таких обыкновенных и приятных вещах. Школьный патруль! А что в этом особенного? Есть же в Ленинграде комсомольский патруль! Строим свой стадион? Ну так что! Вот если бы строили такой же, как Кировский, на сто тысяч болельщиков, тогда бы стоило удивляться. Белые парты? Подумаешь, новость! Всё равно же красить надо. Получили больше белил, вот и красят белыми. Теперь патрульного уже ничем нельзя было поразить, и даже новость о фабрике-кухне он встретил почти презрительно! Давно пора! Девчонкам хоть будет занятие. Смущало его только одно обстоятельство: Клим запретил пускать посторонних, а Константина Семеновича он еще и в глаза не видал. Вдруг он не узнает директора и не пустит в школу? Вот будет скандал!
Но случилось всё совсем иначе. Директора он сразу узнал по описанию, но зато не узнал учительницу химии, которая пришла немного раньше. И в этом ничего особенного не было. Химию они еще не проходили, к тому же учительница была одета совсем не по-учительски.
Не задумываясь, мальчик загородил ей дорогу и вежливо, как его учил Клим, спросил:
— Извините, пожалуйста, гражданка! Вам кого нужно?
От неожиданности Алевтина Зиновьевна сначала растерялась, но быстро оправилась:
— Это что такое! Пусти!
Вместо того чтобы отойти в сторону, мальчик прислонился спиной к двери и всем своим видом показал, что в школу она войдет только через его труп.
— Извините, гражданка, вы по какому делу?
— Какая я тебе гражданка! — крикнула учительница. — Убирайся отсюда!
— Я школьный патруль…
— Сколько раз я должна говорить… Наглец!
Она собралась с силой оттолкнуть мальчика и взялась даже за его плечо, но в это время сбоку раздался мужской голос:
— Гражданка, почему вы нарушаете порядок?
Патрульный взглянул на говорившего и узнал Константина Семеновича. Узнал и обомлел. Всё остальное произошло как во сне.
— Не вмешивайтесь, пожалуйста! Я учительница этой школы!
— Тем более вы не должны нарушать порядка, — спокойно сказал директор.
— Какой порядок? — всё больше сердясь, говорила Лизунова. — Какой-то мальчишка загородил мне дорогу…
— Это не какой-то мальчишка, а школьный патруль. Он достаточно четко вам сказал…
— Послушайте! Я вам тоже достаточно четко сказала, что я учительница этой школы — Лизунова!
— Я слышал. Но если мальчик не знает вас или должен что-то выяснить, почему бы не ответить ему по-человечески?
— Что значит — по-человечески? А я как говорю? Позвольте, а какое вам дело? Кто вы такой?
— Я директор школы.
— Ах, вы товарищ Горюнов! — покраснев, пробормотала Лизунова. — Тем лучше! Вы были свидетелем… Ты из какого класса? — уже совсем другим тоном обратилась она к мальчику.
— Из шестого «б».
— Ты меня не знаешь?
— Сейчас знаю…
— Почему ты не пускал меня в школу?
— Потому что не узнал. Начальник штаба не велел пускать посторонних.
— Ну, а теперь я могу пройти? — покосившись в сторону директора, вежливо спросила она.
— Проходите, пожалуйста!
Лизунова ушла внутрь, а директор с улыбкой продолжал смотреть на патрульного:
— Как ваша фамилия?
— Попов Николай… Честное пионерское, я ее не узнал! — с искренним огорчением сказал мальчик.
— Я верю! Вы поступили совершенно правильно…
«Новый директор делает замечания учителям в присутствии детей! Новый директор подрывает авторитет учителей». С такими мыслями Алевтина Зиновьевна вошла в школу, сердясь и досадуя на себя, на нелепый случай, на этого нахального мальчишку. Она была уверена, что всё это было нарочно подстроено. Ей ли не знать, на какие подлости способны дети! Хотелось с кем-нибудь поделиться, рассказать о бестактном поведении директора и предупредить…
Из коридора в вестибюль вышла ученица девятого «б» класса Макарова.
— Виолетта! — остановила ее учительница. — Что ты здесь делаешь?
— Мы приводим в порядок столовую, Алевтина Зиновьевна.
— Ах, столовую! А здороваться с учительницей уже не полагается?
— Извините! — покраснев, сказала девочка. — Я не успела… Вы задали вопрос…
— Ну конечно! Я же и виновата! У вас всегда найдутся отговорки. Ты не знаешь, кто из учителей находится в школе?
— Утром я видела Ксению Федоровну.
— А где она?
— Наверно, в своем кабинете.
— Ну, а кто еще?
— Агния Сергеевна здесь. Она на строительстве стадиона, за школой. Потом была Римма Вадимовна. Они, наверно, оборудуют физический кабинет. И, кажется, Аким Захарович здесь, в мастерской…
— В какой мастерской?
— В художественной мастерской.
— Та-ак! — многозначительно протянула учительница.
— Ах, да! Ирина Дементьевна здесь, — спохватилась девочка. — Она в учебной части.
— Ну хорошо. Иди по своим делам.
Понаблюдав минуты две за незнакомым мужчиной, который зачем-то несколько раз потряс решетку раздевалки, она подошла к нему:
— Что вы тут делаете?
— Да вот надо это безобразие снимать. Смотрю, как сподручней, — сказал Архипыч, постукивая по решетке плоскогубцами. — Не хочется барьер портить…
— А кто вы такой?
— Я завхоз.
— Завхоз! А что случилось с Зинаидой Терентьевной?
— Она перешла на другую работу.
— А зачем вы хотите снимать решетку?
— Чтобы не позорила советскую школу.
— Но если вы уберете решетку… Как же быть с раздевалкой? Где же оставлять одежду?
— Тут! Хочу перегородку сюда поставить и посередине проход сделать. Три входа получится. Меньше толчеи.
— Послушайте, но ведь так у нас всё разворуют!
Архипыч отложил в сторону плоскогубцы, посмотрел через решетку на говорившую и вздохнул:
— Эх, мамаша, мамаша! Какое ты имеешь мнение превратное. Как же ты своего ребенка в такую воровскую школу отдала?
— Я вам не мамаша, гражданин! Я учительница!
— Учительница? — простодушно удивился Архипыч. — Не может быть!
— То есть как — не может быть! — начиная закипать, проговорила Алевтина Зиновьевна, но в это время с улицы в вестибюль вошел директор, и она сдержалась. — Вам же отвечать придется! — угрожающе проговорила она и торопливо направилась к лестнице.
Теперь была причина подняться к завучу и предупредить ее о решетке. Пока не поздно, нужно остановить ретивого завхоза.
В комнате учебной части, кроме Ирины Дементьевны, за столом над бумагами сидели Ксения Федоровна, Римма Вадимовна и Аким Захарович. Лизунова успела услышать последнюю фразу и поняла, что обсуждается расписание занятий.
— Вы что, Алевтина Зиновьевна? — спросила завуч. — Я сейчас занята.
— Я хотела сказать, что в раздевалке снимают решетку…
— Ну так что?
— Но вы только подумайте! Разворуют же…
— Алевтина Зиновьевна! — с раздражением остановила ее завуч. — У нас есть директор. Обратитесь к нему. А мы сейчас заняты.
Прежде чем выйти, Лизунова перехватила ехидную улыбочку биолога… Но что она могла сделать!
В канцелярии школы Константин Семенович застал трех мальчиков.
— Константин Семенович, вы посылали письма ученикам восьмого класса? — спросила Мария Васильевна. — Они ждут вас.
— Да, да… Извините меня, товарищи. Вы давно ждете?
— Нет. Полчаса, — сказал Сережа.
— Проходите ко мне и садитесь. — Константин Семенович расставил стулья и усадил мальчиков. — Давайте знакомиться. Меня зовут Константин Семенович. А вы Валерий Цыганков?
