На церемонии открытия гипермаркета правительство Московской области представлял министр Караханов. Поскольку застать его последнее время было решительно невозможно, мы подошли к нему после церемонии, чтобы обменяться парой слов. Мы не рассчитывали узнать от него что-то важное, и, как оказалось, совершенно справедливо.

Отчаявшись получить поддержку правительства Московской области, мы обратились в правительство России, где наши проблемы вызвали живой интерес, хотя и тут поддержки никто не обещал. Но уже сам этот интерес говорил о том, что за нашей ситуацией будут следить.

Позже нам говорили, что федеральные чиновники связывались с областными и местными властями. Правда ли это, и если да, то какие конкретно вопросы они обсуждали, я не знаю.

Сам я вышел на человека, близкого к администрации президента. Судя по его манере держаться, это высокопоставленный офицер КГБ. Он всегда был очень хорошо одет, говорил на безукоризненном английском и проявлял интерес к нашим делам и проблемам. На все мои шутки о его кагэбэшном прошлом он только улыбался.

Как-то, будучи у нас в офисе, он положил на стол какой-то прибор, нажал на кнопку, загорелась лампочка. «Леннарт, вы знаете, что ваш кабинет прослушивается?» Он нажал на другую кнопку, загорелась другая лампочка. «А вот теперь нас никто ни слышит».

Именно этот человек рассказывал о том, что происходит в городской и областной администрации, он же подтвердил, что в правительстве России следят за ситуацией. По его словам, наша главная уязвимость заключалась в том, что мы еще пока не открылись. Как только МЕГА заработает, у чиновников больше не будет возможности на нас давить.

Этот же источник информировал нас о том, что губернатор Громов вряд ли надолго задержится у власти, поскольку он не устраивает многих – как в правительстве области, так и в администрации президента. Он говорил (впрочем, сам, скорее всего, до конца в это не верил), что представители областной администрации возмущены тем, что мы позволили себе пригласить их на встречу в свой офис, – по их мнению, чиновникам такого уровня не пристало выезжать к той или иной иностранной компании. Вот почему с нами теперь не хотели разговаривать. Вторая причина состояла в том, что чиновники пытались заставить нас смягчить позицию: они просто не терпели, чтобы какая-то компания ставила под сомнение их власть. Якобы они даже наняли психолога, чтобы лучше понимать наш менталитет.

Также нам было сказано, что прежде всего необходимо решить проблему с газопроводом. Но мы никак не могли понять, при чем тут он и почему строительство развязки над ним может быть опасно. Ведь над газопроводом проходит ветка железной дороги Москва-Санкт-Петербург и Ленинградское шоссе, по которому ежедневно проносятся тысячи автомобилей. Но газопроводу почему-то угрожал лишь транспортный поток, образованный посетителями МЕГА. Мы были готовы придумать любое техническое решение, например, приподнять дорожное полотно. Очевидно, главная проблема заключалась совсем не в газопроводе, а в том, что местная газовая компания боится выдать нам соответствующее разрешение, опасаясь репрессий со стороны администрации: многочисленных инспекций, а то и вовсе увольнений. Объективных причин, препятствующих выдаче разрешения, не было.

Пытаясь найти выход из ситуации, мы дошли до правления главного поставщика российского газа, компании «Газпром». Но и там нам ничем помочь не могли. Между двумя враждующими партиями в правлении этой компании шла борьба за власть, и стоило представителям одной из группировок поддержать ИКЕА, другая тут же обвинила бы ее в получении взятки. Мы выступали в роли своего рода «палки для битья», поскольку ситуация была всем хорошо знакома и активно обсуждалась в прессе.

В общем, в этих сложных политических игрищах и потоке слухов и мы часто оказывались беспомощны. В довершение всего нам сообщали, что конкуренты якобы платят властям немалые деньги за то, чтобы наш торговый центр подольше не открывался.

Ко мне стекалось больше информации, чем я мог переварить. Я точно знал, что во многом это ложь, во многом – преувеличение, и понять, где правда, не мог никто. Так что, конечно, многие решения мы принимали, основываясь на неверных сведениях.

В поисках людей, которые могли бы нам как-то помочь, мы уже начинали впадать в отчаяние. Я обсуждал наши дела с более или менее знакомыми русскими, которые предлагали свои услуги и, казалось, понимали, о чем говорят. Советов поступало много, включая совершенно немыслимые, но каждый из них был так или иначе сопряжен с риском. Можно было подождать, пока властям не надоест этот скандал, – и неизвестно, сколько времени на это потребовалось бы. Можно было активнее искать помощи у федеральных властей – но это непросто и непонятно, к какому результату приведет. Можно было обратиться в суд – но из этого, скорее всего, ничего бы не вышло, поскольку нужны были документы, которых у нас не было, к тому же на это у нас все равно ушла бы масса времени. Можно было наладить хорошие отношения с местными и областными властями традиционным способом, принятым в этой стране. Это самое быстрое, надежное и недорогое решение, но – увы, абсолютно неприемлемое по принципиальным соображениям. Можно было сделать пожертвование, скажем, на строительство стадиона но и это могло быть воспринято неоднозначно. Можно было поднять шумиху в иностранных СМИ, но совершенно не факт, что это решит нашу проблему (хотя, очевидно, пресса могла бы обратить на нас внимание и без нашей просьбы).

Чем ближе к запланированному открытию, тем чаще к нам обращались люди из местной и областной администрации, которые не разделяли воинственного настроя руководства города. По всей вероятности, в Химках было два лагеря: официальный, активно препятствующий работе ИКЕА, и неофициальный, состоящий из людей, готовых нас поддержать.

Мы формальным образом уведомили областное правительство, что открытие нашего торгового центра намечено на 10 декабря 2004 года, и пригласили его на торжественную церемонию. Незамедлительно пришел ответ, в котором нам объясняли, что, прежде чем назначать дату, следовало согласовать ее с руководством города.

Наш куратор Караханов обратился к послам Швеции, Германии и Финляндии с просьбой отказаться от участия в церемонии открытия МЕГА. Реакция шведского посольства была предсказуема – все были крайне возмущены тем, что российские чиновники указывают шведскому послу, в каких мероприятиях ему следует участвовать, а в каких – нет. Химкинская администрация грозилась 10 декабря оцепить территорию торгового центра и в принудительном порядке закрыть центр.

За несколько дней до открытия у нас уже было 17 из 23 подписей, необходимых для ввода объекта в эксплуатацию. Еще несколько человек согласились подписаться при первой возможности, но последним это должен был сделать сам глава администрации Химок.

Поскольку как раз в это время в Москву приезжал Ханс-Йоран Стеннерт, который тогда возглавлял правление группы компаний ИКЕА, я организовал его встречу со Стрельченко.

Уже в самом начале разговора глава химкинской администрации заявил, что решение по каждому вопросу принимает экспертная комиссия. Только ознакомившись с разрешением от всех положенных по закону комиссий, он может поставить и свою подпись. Затем представители контролирующих органов стали один за другим зачитывать по заранее заготовленной бумажке длинный и подробный список причин, по которым наш торговый центр нельзя было открыть. Воображаемый приз за самое неординарное объяснение мы вручили представителю санэпиднадзора, заявившему, что в торговом центре может разразиться эпидемия и тогда необходимо будет срочно эвакуировать всех посетителей, а это невозможно, поскольку выезд на шоссе с территории центра один. Мы с Хансом-Йораном покидали встречу с тяжелым сердцем.