– Я знаю, о чем вы говорите. После смерти Линды Саманта обвиняла меня во всем. Иной раз казалось, что ей просто нравится мучить меня. – Он некоторое время задумчиво смотрел в окно, потом добавил: – Уж и не знаю, почему они это делают. Может, пытаются таким образом избавиться от мыслей и чувств, которые мучают их?

Аманда разглядывала сидящего перед ней мужчину. Надо же – звезда бейсбола. Должен быть большим, мускулистым и не особо склонным к размышлениям. Однако она видела перед собой тонко чувствующего и весьма умного человека.

– А чем вы занимаетесь сейчас? – спросила она. – После того как ушли из большого спорта?

– Я и еще несколько бывших спортсменов открыли спортшколу в Розуэлле. Тренируем команды, даем индивидуальные уроки. Еще я занимаюсь со скаутами. Иной раз приходится уезжать из города. Это одна из причин, по которой мы переехали в этот город. Здесь живут родители Линды, и они присматривают за девочками, когда я уезжаю.

Вопли детей ворвались в кухонное окно, родители очнулись и с тревогой повернулись на звук.

– Не вздумай это бросить, Уайатт! – Голос Меган звучал властно и угрожающе.

– А ну положи это, Джулия! – в унисон подруге кричала Саманта. – А то я папе пожалуюсь!

Похоже, младшенькие объединились против старших, решила Аманда. Она улыбнулась и сказала:

– Знаете, в родительских обязанностях много нелегких моментов, но зато это никогда не бывает скучно. Думаю, нам пора взглянуть, что они там не поделили, пока дело не дошло до драки.

Хантер вдруг подошел совсем близко. Аманда затаила дыхание. Его кожа пахла солнцем и немного водой из бассейна.

– Каждый раз, как я смотрю на вас, – сказал он, – я не могу отделаться от мысли, что вы мне ужасно кого-то напоминаете.

– Правда? – Аманда попятилась было назад, но спина уперлась в кухонный стол и выяснилось, что отступать некуда.

Хантер Джеймс двигался так легко, что осознать его истинные размеры можно было, только оказавшись вплотную к его массивному телу. Аманде пришлось смотреть вверх, чтобы встретить его взгляд:

– Наверное, у меня очень обыкновенное лицо, – пробормотала она. – Люди часто принимают меня за свою знакомую…

– Нет. – Он решительно покачал головой. Аманда дышала с трудом. Что за человек – вроде бы он не настолько приблизился, чтобы нарушить границы приличия, но при этом стоит так близко, что ноздри ее жадно вдыхают мужской запах, а щетина на подбородке, появившаяся к вечеру, неудержимо манит ладонь – провести по его лицу и уколоться. – Я бы не сказал, что вы обыкновенная.

Он перевел взгляд на ее губы, и Аманда поняла, что он думает о том же, что и она, – каковы эти губы будут на вкус?

– Вы красивая. – Он опять заглянул ей в глаза. – Очень красивая. – Он протянул руку, и у Аманды перехватило дыхание. Но мужчина не коснулся ее – лишь поставил свой бокал на стол за ее спиной. – И почему-то очень знакомая.

Женщина судорожно сглотнула, но промолчала, не зная, что сказать. После долгой паузы он спросил:

– Скажите, а вот что вы думаете о Соланж?

– Что? – Аманда, которая с замиранием сердца ждала поцелуя, испугалась. – О Соланж? А почему я должна о ней думать?

– А не кажется она вам слишком… яркой, что ли, для горничной?

Он внимательно наблюдал за ней, и Аманда изо всех сил сдерживалась, чтобы не начать кусать губы или как-то еще не проявить страх и волнение, которое вызывал в ней этот опасный разговор.

– Не знаю, – пробормотала она. – Почему бы ей не быть яркой? Она полна joy de vivre. Ну, то есть жизненной силы. Люди платят запрошенную цену, поскольку она делает свою работу хорошо. Думаю, она… – Аманда спохватилась, что не стоит углубляться в анализ личности Соланж. Пожала плечами и небрежно сказала: – Вообще-то я ее не очень хорошо знаю, но то, как она выполняет свои обязанности, меня вполне устраивает. – С этими словами она подняла свой бокал и осушила его одним глотком.

– Меня тоже, – кивнул Хантер. – Должен сказать, что на меня произвела большое впечатление решимость этой женщины одной вырастить своих детей. Быть матерью-одиночкой нелегко… при любых обстоятельствах.

Аманда кивнула. Вот как – он не только многое заметил, запомнил, но и смог посочувствовать прислуге – человеку, которого большинство работодателей просто не замечает, Аманда была встревожена не столько наблюдательностью Хантера Джеймса, сколько собственными ощущениями.

– Папа-а! – Донеслось со двора. – А Саманта назвала меня нехорошим словом на букву «с»!

Хантер вздохнул и отступил на несколько шагов, оставив между собой и Амандой безопасное расстояние.

– Просто удивительно, как кошмарно они иной раз относятся друг к другу, – пожаловался он.

Словно в ответ на его слова до родителей долетел обиженный крик Уайатта.

Прежде чем взрослые успели рвануться на помощь, от бассейна донесся довольно стройный хор из четырех голосов:

– А когда мы будем есть?

Хантер усмехнулся, наполнил бокал Аманды и достал бургеры из холодильника.

– Пойдемте со мной, – сказал он. – Я буду их жарить, а вы скрасите мое существование своим присутствием и беседой. Детям поручим накрыть на стол и раздобыть себе напитки.

– Правда, мистер Джеймс ничего? – заметила Меган по дороге домой.

– Ничего? – протянула Аманда удивленно. Ей приходили в голову разные слова, но все они были гораздо более эмоционально насыщенны: классный, невероятный, сексуальный, обалденный, потрясающий…

– Я хочу сказать, что хоть он и старый, но выглядит вполне привлекательно, – пояснила Меган.

Аманда выразила сдержанное согласие с оценкой дочери. Но мысленно она продолжала подбирать эпитеты для мистера Джеймса: на него чертовски приятно смотреть. С ним можно разговаривать бесконечно. Или болтать о пустяках, или даже просто молчать – его общество сделает невероятно захватывающим практически любое времяпрепровождение. А все потому, что он внимателен к собеседнику и думает о нем, а не о себе. Он проявляет искренний интерес к людям, что, как Аманда узнала на собственном жизненном опыте, случается не так часто.

Меган явно ждала продолжения разговора, и мать решила сосредоточиться на теме возраста, минуя тему привлекательности Хантера, – так ей казалось безопаснее.

– Ты так говоришь, словно ему сто лет, – укоризненно заметила она. – Сорок три – не столь уж глубокая старость. Более того, для многих это еще расцвет сил.

«А раз мне нет еще и сорока, – мысленно добавила она, – то я при подобном раскладе сойду за молоденькую».

– Ты поняла, что я хотела сказать. – Меган нетерпеливо тряхнула головой. – Он симпатичный мужик… И мне кажется, он неровно к тебе дышит.

Последние слова были сказаны несколько другим тоном, и в голове Аманды зазвучал сигнал тревоги.

Больше всего ей хотелось затормошить девочку, спросить, почему она так решила, и перебирать ее и свои наблюдения, радуясь тому, что не только она почувствовала внимание к своей особе со стороны Хантера Джеймса. Да что там, она готова была чертить его инициалы пальцем на стекле и замирать в рассеянности, думая о нем. Но все эти милые слабости мама себе позволить не может. Она чутким ухом уловила некое напряжение, проскользнувшее в голосе дочери, и потому легко сказала:

– Он милый человек и внимательно относится к людям. Думаю, это просто черта характера.

– Да? – протянула Меган, но потом с некоторым облегчением добавила: – Ну и ладно. Мне бы не хотелось, чтобы ты поставила себя в дурацкое положение.

На этот раз предупреждение прозвучало вполне откровенно: ее дочь не готова к тому, что мама может проявить интерес к чужому мужчине, тем более, если мужчина этот – отец ее лучшей подруги.

Черт, вот и еще одна причина бороться с искушением.

– Он классный! – подал голос с заднего сиденья Уайатт. – Мы смотрели бейсбол, и он рассказывал мне всякие прикольные истории про игроков. И он сказал, что тоже нервничал, и сердце у него колотилось всякий раз, как он выходил на холм питчера… прямо как я нервничаю… А еще он сказал, что хочет взглянуть на мою игру! Здорово, да, мам?