Аманда почувствовала, что сердце ее бьется слишком быстро, а губы пересохли. «Это надо прекратить, – сказала она себе. – Нельзя предаваться подобным фантазиям». Но женщина просто не могла думать ни о чем другом. Руки слушались хуже обычного, и она поняла, что дрожит. Да, тут даже Соланж не поможет, потому что на самом деле нет никакой дерзкой и самоуверенной француженки, а есть лишь Аманда Шеридан, у которой давно не было мужчины… и которая за последние восемнадцать лет видела голым только одного человека – своего мужа.

Снаружи – слава Богу, что снаружи! – залаял Фидо. Судя по беспорядочному лаю, увидел кошку. Телефон на прикроватном столике зазвонил, и Аманда услышала, что Хантер заторопился: звуки в ванной стали громче и активнее.

И тут она сообразила, что сейчас дверь ванной откроется, и Хантер Джеймс поспешит к телефону. И совершенно не факт, что он будет одет. То есть, скорее всего, он выскочит из ванной голым.

Она застыла на месте, лихорадочно раздумывая, куда бы спрятаться, и больше всего на свете желая стать невидимкой.

Но дверь ванной уже распахнулась, и она услышала шаги. Тогда Аманда зажмурилась и спрятала лицо в простыни, которые держала в руках. Мимо прошел кто-то большой, и на нее пахнуло запахом мыла и одеколона. Телефон замолчал на полузвуке, и голос Хантера сказал:

– Да, я слушаю.

Он стоял прямо позади нее. Аманда по-прежнему пряталась за простынями и понятия не имела, что делать. В голове не было ни одной мысли.

– Привет, Марти, да. Конечно, у меня есть расписание игр. Я тебе передам его по электронной почте. Разумеется.

Он немного помолчал, слушая собеседника, потом произнес:

– Хорошо. Но не прямо сейчас. У меня есть еще одно дело.

Аманда, глаза которой были по-прежнему крепко-накрепко зажмурены, уловила насмешливое удивление, прозвучавшее в голосе Хантера. Должно быть, он находился в недоумении, почему это его французская горничная прячется за простынями, не в силах взглянуть на него. А вот какое дело он, интересно, имел в виду? Она попятилась, но с закрытыми глазами потеряла ориентацию и врезалась в стену.

Минуточку, это не стена – это тело, твердое и лишенное одежды.

Аманда замерла, чувствуя себя страусом, спрятавшим голову в песок.

Звук телефонной трубки, которая вернулась на место. Потом Хантер взял ее руку и осторожно потянул вниз, открывая испуганное лицо. Аманда, вдохнув его запах, открыла глаза. Взгляд ее уперся в обнаженный мужской торс. Загорелая кожа покрыта капельками воды. Он же только что вышел из душа, и пахнет от него прохладным одеколоном – откуда этот жар? От мужского тела или это просто ее собственная кровь готовится закипеть?

– С вами все в порядке? – Зеленые глаза были внимательны и излучали дружелюбие и… и?

Она не могла оторвать взгляд от его тела – идеально вылепленное, полутени залегли там, где выступают мускулы. Наверное, внутри его вмонтирован какой-нибудь супермощный магнит, который притягивает женщин.

Позабыв о Соланж и о том, кто она и где, Аманда сделала шаг навстречу, думая только о том, что надо положить руки на эти мышцы и почувствовать ладонями прохладу капелек воды и тот жар, что идет изнутри.

Никогда прежде она не испытывала такого притяжения, такого желания, такой полной дезориентации. Случившееся было как удар по голове. Как наваждение… Вероятно, именно так чувствовал себя Роб, когда первый раз увидел Тиффани.

Эта мысль привела ее в чувство. Вдруг вернулись звуки и мысли, и, вскрикнув, Аманда отпрыгнула прочь, пытаясь увеличить расстояние между собой и соблазном.

Теперь она могла разглядеть Хантера с некоторого расстояния, и взгляд ее скользнул вниз по его мощной груди: плоский живот, дорожка светлых волос, ведущая… ведущая к джинсам!

Аманда не была католичкой, не была француженкой, да и просто набожной тоже никогда не была. Но тут она осенила себя крестным знамением и выдохнула:

– Слава тебе, Господи!

– С вами все в порядке? – Он внимательно смотрел на нее, и Аманде не нравился этот задумчивый и проницательный взгляд.

– Oui, месье. Простите! Боже, у меня чуть сердце не остановилось!

Мистер Джеймс смотрел с недоумением.

– Простите, – сказал Хантер Джеймс. – Я ждал звонка, это бизнес, и не думал… Простите, если напугал вас.

Он отступил, показывая, что не представляет для нее угрозы.

Аманда задумчиво смотрела на него. Она ужасно хотела знать, каким бизнесом он занимается теперь, когда ушел из профессионального спорта. Хотела знать, как он себя чувствует в роли отца-одиночки, умирала от желания узнать, каковы на вкус его поцелуи.

Надо убираться из комнаты и прекратить эту странную и весьма затянувшуюся сцену.

– Думаю, это я виновата. Еще раз прошу месье простить меня. – Аманда пятилась из комнаты, прижимая к груди кучу постельного белья.

И тут она даже не покривила душой. Она виновата в том, что приняла одетого мужчину за обнаженного, перепутала клиента с привлекательным мужчиной… Господи помилуй, да она чуть не бросилась на шею мужику, который всего-то и сделал, что ответил на телефонный звонок.

«Если я собираюсь работать в этом доме и дальше, – сказала себе Аманда, – нам с Соланж придется взять себя в руки и не терять головы при виде мистера Джеймса».

– Что-то я ничего не понимаю… То есть ты хочешь сказать, что он все-таки не был голый?

Субботний день был в разгаре. Аманда и Брук сидели за стеклянным столом в зимнем саду дома Кэндис. Хозяйка подавала горячее, Брук открывала вторую бутылку шардоне.

Аманда сунула в рот последний крекер с чеддером и замотала головой. Прожевав, сказала:

– Не был. Но мне потребовалось какое-то время, чтобы это заметить. Понимаете, кровь бросилась мне в голову, и я ничего не соображала.

Подруги расхохотались.

– Охотно верю, – воскликнула Брук. – Если судить по твоим рассказам, Хантер Джеймс – это нечто особенное!

– Ох, он на меня так странно действует… Словно я и есть Соланж, которая готова прыгнуть в его постель, вместо того чтобы застилать ее. Мне придется, как следует присматривать за этой легкомысленной особой. – Аманда отпила вино и принялась лихорадочно подыскивать новую тему для разговора. – У тебя очень красивый дом, Кэндис. Впрочем, нет, красивый – это слишком бледно. Дом шикарный! Ты давно здесь живешь?

– Два года. Первый из них жила здесь вместе с мужем, а второй год – одна. – Кэндис погладила матовую поверхность стола и устремила задумчивый взгляд в сад. – Честно сказать, я сопротивлялась, как дикая кошка, когда Нейтан объявил мне, что мы будем жить в пригороде. Я почему-то думала, что тут такие старые домики и народ живет пенсионного возраста. А уж моя мать так просто была в шоке. Но дом оказался абсолютно новым, и я вложила в него много сил. В том числе и душевных сил. А потом, при разводе, я оставила его себе. Просто почувствовала, что не могу больше начинать все заново. Все сначала…

– И ты не скучаешь по Бакхеду? – спросила Брук, имея в виду самый дорогой и престижный район, расположенный практически в черте города и заселенный богатыми и знаменитыми людьми.

– Время от времени я езжу туда, хожу по магазинам, встречаюсь со знакомыми и друзьями. Или когда меня призывает ее величество Ханна Блум. – Кэндис пожала плечами, но Аманда видела, что, несмотря на легкость тона, она говорит серьезные и важные для нее вещи. – В любом случае я начала привыкать к жизни за городом. Пригород имеет свои плюсы. Я даже готова примириться с походами на бейсбольные матчи, особенно теперь, когда у меня появились вы и я больше не чувствую себя там такой одинокой.

Аманда кивнула, в который раз, с удовольствием оглядывая огромную комнату. Сквозь стеклянные стены зимнего сада солнце щедрыми потоками вливало в дом свои теплые лучи. Яркие пятна клумб в саду радовали глаз.

– М-да, – сказала Аманда. – Этот дом требует немалых денег. Впрочем, как и мой. А потому поговорим о деньгах. Я тут просмотрела свои счета и поняла, что должна зарабатывать больше. Сейчас я убираю у Менковски по понедельникам, у Хантера Джеймса по вторникам, у Сильвии Хардуэй по средам и у Сьюзи Симмонс по пятницам. – Она вздохнула, еще раз сложила в уме все свои заработки, вычла процент, который платила Кэндис, и продолжила: – Я зарабатываю меньше тысячи девятисот долларов в месяц. Этого не хватит даже на оплату дома, а ведь мне нужно еще кормить и содержать детей. Я уж и думать боюсь о том, что будет, если случится что-то непредвиденное, требующее расходов.