Аманда приняла душ, оделась и, разыскав в недрах холодильника замороженную пиццу, поместила ее в духовку для Меган и Уайта. Когда дети вернулись, она не стала говорить им о звонке отца, подумав, что он может пообещать и не приехать, но в семь часов кто-то коротко стукнул в дверь кухни и в комнату вошел Роб.

– Папа! – Уайатт вскочил и бросился обнимать отца. Меган вскинулась, и на ее бледном личике расцвела было улыбка, но растаяла, не удержавшись и трех секунд. Радость сменилась злостью, и девочка переводила взгляд прищуренных глаз с отца на мать и обратно. Она винила мать за то, что папа не остался жить с ними, и отца – за то, что ушел, испортив им жизнь.

– Что ты тут делаешь? – Бесцеремонно спросила она.

– Зашел вас проведать. И мы с мамой собирались сегодня где-нибудь поужинать.

– Правда? – Уайатт смотрел на родителей круглыми, полными надежды глазами.

– Серьёзно? – Даже Меган растеряла свою тщательно культивируемую индифферентность.

Аманда нахмурилась и предостерегающе взглянула на мужа, но тот полностью проигнорировал ее взгляд. Неужели он не понимает, что делает? Ведь сейчас сердца детей наполняются надеждой, что папа с мамой помирятся, папа вернется домой и все будет как прежде.

– Мы всего лишь поужинаем, – решительно сказала она. – Прошу никого не делать далеко идущих выводов из этого события.

Роб подмигнул детям. Аманда не верила своим глазам. Подмигнув, он свел на нет весь смысл ее фразы. С трудом сдерживая гнев, она схватила сумочку.

– Делайте уроки. Телевизор не включать. И пока уроки не сделаны, по телефону не болтать.

Меган и Уайатт кивали как сомнамбулы и даже ни слова не возразили. Аманда покачала головой – это плохой знак. Их мозги заняты мыслями о будущем – о том, что скоро опять все будет как прежде.

Она молчала до тех пор, пока они не заняли места за столиком итальянского ресторана. Раньше они часто приходили сюда всей семьей, это было их место.

– Буонасэра, мистер и миссис Шеридан. Как приятно видеть вас снова! Давненько вы к нам не заглядывали. – Гильермо, хозяин ресторанчика, повел их к месту у окна.

Роб заказал кьянти, и они молча углубились в меню. Когда официант удалился, приняв заказ, Аманда взглянула мужу в глаза и спросила:

– Почему бы тебе сразу не перейти к делу. Чего ты хочешь? Муж, казалось, был удивлен ее вопросом и тем, что в голосе Аманды звучал гнев.

– Я просто хотел увидеть детей и узнать, как ваши дела.

– Правда?

– Ну да.

– Что ж, я расскажу тебе про наши дела. У меня на кухне лежит куча счетов, которые я даже не распечатываю – какой толк, если я не могу пока оплатить те, что вскрыла на прошлой неделе? Я сейчас работаю… над одним проектом вместе с Кэндис Шугамен. Пытаюсь создать нам некий источник дохода. Но пока денег недостаточно, и я не уверена, что на этой… ниве я заработаю столько, чтобы содержать детей, дом и себя. Уайатт так нервничает из-за случившегося, что не может играть в бейсбол. И еще он жалеет меня и старается помочь, чем только может… и это разрывает мне сердце. Я начинаю мучиться от чувства вины, хотя в чем, скажи мне, я виновата? Меган тоже злится на меня, да плюс еще такой возраст… гормоны не улучшают ее характер, и я никогда не знаю, что именно скажет мне дочь. Поэтому я считаю нечестным с твоей стороны вот так приходить и делать вид, что все может стать по-прежнему.

– Вот оно как, – растерянно сказал Роб. – Ты не больно-то выбирала выражения. Знаешь, Аманда, ты изменилась. – Он с удивлением разглядывал жену.

– Это случается с женщинами. Особенно когда их бросают, оставляя без гроша и с двумя детьми на руках.

Аманда отломила кусочек домашнего хлеба с хрустящей корочкой и обмакнула его в свежее оливковое масло, которым славилось заведение Гильермо. Она некоторое время молча жевала, удивляясь, куда же пропал тот чудесный вкус? Ощущение было такое, что во рту картон.

– Теперь твоя очередь, – сказала она, прерывая затянувшееся молчание. – Как твои дела?

Роб допил вино, потом ответил, глядя в бокал:

– Не думаю, что смогу найти юридическую фирму, которая согласится взять меня на работу. Правда, на горизонте нарисовалась некая компания, занимающаяся недвижимостью. Возможно, получится устроиться к ним на работу. В любом случае пройдет еще некоторое время, прежде чем я смогу заработать стоящие деньги.

Что ж, горько подумала Аманда, вот и очередная порция хороших новостей.

– К чему было это шоу с ужином, Роб? – резко спросила она. – Что ты хочешь?

– Не знаю… мне просто хотелось увидеть тебя. Разве не естественно для человека, попавшего в трудную ситуацию, обращаться к тому, кто знает его лучше других?

Аманда рассмеялась:

– Последнее время я стала думать, что совершенно не знала тебя.

Принесли закуски, и, хотя пища пахла божественно, у Аманды напрочь пропал аппетит.

– Что поделывает Тиффани сегодня вечером? – спросила она.

– Пошла развлечься со своими друзьями.

– Ах, вот как.

– Не думаю, чтобы она представляла себе, что значит жить в пригороде.

Аманда молчала, но была почти уверена, что угадала следующий вопрос Роба.

– Ты встречаешься с Хантером Джеймсом? – спросил тот как можно равнодушнее. – Я видел, что он сидел с тобой на стадионе. И Уайатт сказал, что он помогает ему тренироваться.

– Ты потерял право задавать мне подобные вопросы, когда ушел из дома, – сдержанно ответила Аманда. Раздражение и обида на мужа опять брали верх, и сохранять спокойствие было очень нелегко. – И я думаю, ты должен радоваться, что человек его уровня, знаменитый питчер, тренирует твоего сына.

– Я очень рад. – Голос Роба стал нерешительным, даже печальным. – Просто теперь… только теперь я начинаю понимать, сколько я потерял.

Аманда подавила в себе жалость, которая вспыхнула было в душе при виде его расстроенного лица.

– Почему же ты не подумал об этом до того, как пустился на поиски приключений и новой, интересной жизни? – Она положила салфетку на стол, понимая, что не сможет съесть ни кусочка – любое блюдо столь любимой ею итальянской кухни просто встанет поперек горла, и виной тому человек, сидящий напротив. Ее муж. Бывший муж. – Ты сам разрушил свою жизнь… наши жизни, – решительно сказала она, взяв в руки сумочку и собираясь закончить этот ужин немедленно. – Меган, Уайатт и я пытаемся жить дальше и обрести новую уверенность, построить другие отношения. Если ты хочешь проводить время с детьми или помогать нам – я буду благодарна. Но не нужно вмешиваться и дарить детям ложную надежду, что все может стать как прежде. – Она встала. – Когда у тебя найдется что мне сказать, позвони или приезжай, и я выслушаю тебя. Но в следующий раз не смей тратить мое время на расспросы и высказывания сожалений.

Соланж вытирала пыль с лестницы как раз подле двери в кабинет Хантера Джеймса, когда ее мобильный телефон завибрировал в кармане. Она вытащила аппарат и уставилась на экран. Определитель номера услужливо высветил надпись абонента, который набрал ее номер: «Хантер Джеймс».

Она бросила быстрый взгляд через плечо: сквозь распахнутые двери кабинета было видно, что Хантер сидит в кресле, прижав к уху телефон.

Почувствовав ее взгляд, он поднял глаза и улыбнулся. Потом спросил:

– Вам нужен мой кабинет, Соланж?

Она сжала в кулаке вибрирующий аппарат.

– Нет, месье. Не сейчас.

Аманда отступила на несколько шагов, скрываясь от Хантера, оглянулась в растерянности и, пытаясь найти укромное место, откуда можно было бы поговорить, юркнула в прачечную, прикрыла за собой дверь и вжалась в дальний угол.

– Да?

– Привет, Аманда, это Хантер.

– Привет. – Она старалась говорить негромко и в то же время своим нормальным голосом.

– Что-то я тебя плохо слышу, – пожаловался Хантер. – Ты звучишь так, словно находишься в тоннеле… или в шкафу… или еще где-то…

Женщина в панике уставилась на дверь прачечной, но та была закрыта. Неужели он пошел за ней? Стиральная машинка, стоящая рядом, начала цикл отжима. В ней что-то гремело, наверное, замок от молнии или мелочь выпала из карманов.