После окончания войны подполковник Комаров уволился из армии и ушел в одно из союзных министерств на должность заместителя министра. Но и после этого он поддерживал дружественные связи с полигоном. В дни больших праздников, которые отмечала вся страна, его часто можно было видеть в президиуме торжественных собраний полигона, что свидетельствовало и о теплых взаимоотношениях бывшего замполита с командованием воинской части.
Как научное учреждение полигон имел широко разветвленную техническую структуру со снабженческими, транспортными и другими службами, характерными для организаций подобного специализированного типа. Это научно-испытательные и научно-исследовательские отделы со специальными подразделениями лабораторного типа по различным видам исследований. В составе этих отделов были опытные поля, именуемые в обиходе «направлениями», с необходимым оборудованием для проведения прицельных стрельб на различные дальности.
На левом крыле штабного здания — конструкторское бюро, возглавляемое полковником В.Ф. Кузьмищевым, к нему в виде пристройки примыкала небольшая механическая мастерская подполковника Грибакина. Основным назначением мастерской являлось обслуживание опытных работ, выполняемых полигоном. По своему производственно-техническому оснащению мастерская была в состоянии в штучном порядке изготовлять и опытные образцы оружия, разрабатываемые конструкторами полигона.
Определенную роль в материальном жизнеобеспечении личного состава полигона, особенно в военное время и в первые послевоенные годы, играло подсобное хозяйство, возглавляемое агрономом Манченко. В страдную летнюю пору у проходной на техническую территорию к концу рабочего дня создавалось большое скопление людей, пеших и конных, с косами, вилами, лопатами и другим сельхозинвентарем в ожидании, когда диспетчер планового отдела И.И. Жиглов сообщит комендантской службе о закрытии огня во всех испытательных подразделениях. Это были в основном работники Манченко, спешившие на «приписные» угодья его хозяйства. Был случай, когда на «авиаполе» при стрельбах в ночное время у него было сожжено несколько стогов сена, не убранных вовремя, в результате залета трассирующих и зажигательных пуль.
На технической территории полигона имели свои делянки многие рабочие и служащие — вольнонаемные работники полигона. Результаты работы на этих участках во внеурочное время являлись в годы войны большим подспорьем в жизни работников всех профессий. Занимались огородничеством и многие офицеры. Продовольственный паек военнослужащих всех рангов на одного человека применительно к условиям военного времени был вполне достаточным, но его надо делить на всю семью. Только не все разбирались в этом, казалось бы, нехитром деле, к которому приобщила война. Путали некоторые не только семена растений, что еще можно считать терпимым, но бывали случаи, когда и зерно, обработанное в пищевой продукт, принимали за семена. Один старший офицер, например, специалист по испытаниям средств ближнего боя, решил вырастить на своем огородном участке просо, а стал бросать в землю пшено. Но его вовремя остановили соседи и помогли разобраться в ошибке.
Были на полигоне также любители и рыболовно-охотничьего промысла. Возглавлял коллектив охотников и рыболовов Б.И. Лысенко, его ближайшим помощником был Б.М. Коряжкин.
На рыбалку чаще всего совершались выезды к Малому и Большому затонам Оки и ее притоку Осетру со всеми необходимыми снастями индивидуального и коллективного пользования. Более близкие рыболовные места на Оке, у поселка Пирочи, на Птичьем и Песчаном озерах — тоже у реки, были доступные для индивидуального рыболовства и без использования коллективных транспортных средств. Добычливую коллективную охоту с показом наиболее интересных эпизодов отдыха на природе рекламировала фотогазета в клубе воинской части.
Принимали участие в этих мероприятиях работники полигона всех профессий: испытатели и исследователи оружия Зедгенизов, Александров, Рудаков, Сотсков, Тетерин, Голубкин. Яппаров, химик Лотарев, оружейные мастера Медведев и Ковырулин, плановик Жиглов, хозяйственник Бобков, печатник Андрей Лифанов и многие другие. И не было здесь ни воинских званий, ни служебных рангов, ни чинопочитания. Все были одного звания и одной профессии: охотник или рыболов.
Надолго запомнились участникам поездок на рыбалку короткие и теплые июньские ночи на живописном берегу широководной русской реки. Бывало, до утра просиживали у костра, испробовав свежей наваристой ухи, по очереди рассказывая забавные истории из области рыболовства и охоты, одновременно наблюдая за проходящими мимо пассажирскими теплоходами с многорядьем светящихся окон и речными буксирами, тащащими за собою вереницу барж с различными грузами. Их прерывистые разнотонные сигнальные гудки становились слышимыми еще издалека, с течением времени эти звуки постепенно усиливались, а затем также постепенно умолкали.
Этих сидящих у костра людей в ожидании утренней зари, изредка утоляющих жажду душистым чаем, заваренным на разных травах, объединяли и сплачивали высокий дух товарищества, развитое годами чувство коллективизма, глубокое взаимное уважение и доверие друг к другу. Природа способствовала единению этих людей, разных по своему характеру и роду профессиональных занятий, дарила им не только свое богатство, но и свои гармоничные законы жизни. Все это как бы роднило их в духовном отношении.
Добычливой была охота на водоплавающую дичь на Синем озере в глубоком Луховицком лесу в период весенней «тяги». Много здесь зависело не только от места, доставшегося в результате розыгрыша, но и от расторопности и мастерства самого охотника. Но при любых условиях наиболее удачливыми были металловед и специалист по оружейным пружинам Ю. Бонитенко и опытный исследователь автоматики оружия В. Зедгенизов. Последнему, правда, помогала жена, являвшаяся также любительницей охоты. Жена была частой спутницей мужа и при выездах на коллективную рыбалку. Это была и помощь мужскому коллективу в поварских делах, и одновременно некоторое «ущемление» свободы нравов мужчин в условиях природной вольницы, которые должны были следить за культурой речи.
Не всегда охота была результативной и добычливой. Но никто не огорчался. Были и охотники не с ружьем, а с фотоаппаратом. Главное — отдых и общение с природой. Это давало, во-первых, нравственную разрядку, эффективно снимало физическую усталость, накопившуюся в течение недельного напряженного труда, давало необходимый заряд сил и бодрости духа на целую следующую неделю.
Однажды, на второй день после возвращения с охоты, офицер из механической мастерской пришел к начальнику медсанчасти И. Ф. Шишкинскому и задал ему вопрос:
— А что будет с человеком, который в один прием съест полдесятка вареных куриных яиц со скорлупой?
— Если этот человек Борис Скворцов, то ничего не случится, — ответил ему Иван Федорович.
Оказалось, что специалист по оружейному производству Семенов проиграл спор испытателю минометов Борису Скворцову и забеспокоился о состоянии его здоровья. Без ужина проигравший спор тогда не остался. Выигравший поделился с ним своим. Стол на коллективных охотничьих выездах по древнему христианскому обычаю, как правило, был всегда общим.
Принимали участие в этих компаниях и сержанты из КБ Кузьмищева, тоже заядлого охотника, М.Т. Калашников и Н.М. Афанасьев, впоследствии ставшие широко известными конструкторами оружия.
М.Т. Калашникова и здесь не оставляло конструкторское мышление. Он все присматривался к не вполне совершенным рыболовным и охотничьим снастям массового выпуска и думал, как их усовершенствовать в порядке оказания помощи товарищам не только по совместному отдыху, но и по работе.
