Иван рассказал о посевной. Говорил больше для матери.

— Тарапуню, того прямо не узнать. Был у них сегодня в Есиповской бригаде. Осе-нью своим звеном собирается выровнять концы в Казенном. С тебя, папа, пример берет. Будет "Тарапунино поле". Звуќчит, — рассмеялся Иван. — Так и прильнет название. Не выду-манное, свое, вроде как рожденное… Терентием Мальцевым вот интересуется.

Мать покивала головой, тихо улыбнулась. Тарапуню она помнила по первой весне, как переехала в Мохово. В глазах Дмитрия Даниловича засветился задор: знай Тарапуню, моховского парня.

Иван пожалел, что не успел сегодня получить новые трактора. Некого было по-слать. И сам в поле задержался до темна.

— Вот, коли, и отдали бы старенький-то трактор на нашу ферму. Мишу Качагарина и научили бы на нем ездить, — сказала Анна Савельевна.

— А то он со своей Побратимой вся наша техника. Едет по деревне, поматюгивается. Ребятишки за ним все и повторяют. Смех и грех… А Мише что: "Побратима, — говорит, — такие слова лучше понимает, и меня слушается".

К Мише Качагарину льнула ребятня. И городская, и деревенская, моховская. Сча-стье проехать на телеге и поуправлять живой лошадью. Миша не замечает, как с его языка матюжное слово срывается. Грохочущая телега и разговоры Миши с Побратимой ожив-ляют вымершую улицу деревеньки. Лошадь в такт шагам мотает головой: "да-да, да-да", — помахивает хвостом, будто отвечает: "Слышу, слышу". Раскачивается над головой ее че-ремуховая дуга, выгнутая самим Мишей. На верху дуги блестит кольцо с продетыми в не-го поводьями узды.

Миша Качагарин числится скотником, но никто его так не называет. Выдуманное слово, как вот и колхозник, чтобы этим приручить к самопокорности "простого человека". На деле же — Миша необъявленный хозяин моховской фермы. В ней все прибрано, чисто, каждая вещь на своем месте. И все же вот думается, что без трактора — ферма не ферма, осталось от чего-то и от кого-то.

Иван сказал матери:

— Ни к чему вашей ферме трактор. В грязи с ним утоните. А с конной механизацией у вас там порядок свой.

— А мать в чем-то и права, — отозвался Дмитрий Данилович. — Если бы Миша владел трактором и другой техникой, он и корма сам бы подвозил, и подъезды к ферме сделал… А то ведь и так может быть: критикнут за отставание с механизацией, выделят трактор с трактористом, а Мишу Качагарина с Побратимой в сторону. Вот тогда и будет болото во-круг фермы. Хозяина сгоним, а нерадивого работника приставим.

Моховскую ферму — МТФ, назвали старушкой. Широкий деревянный коровќник на прочном фундаменте из камней, построил еще дедушка Даниле, первый моховский пред-седатель колхоза. Он учел опыт строитеќльства нагуменников, которые стояли у мужиков по сто и более лет неќпошатнувшимися. Коровы содержались на навозе, соломы на под-стилку и хватало, и сена было вдоволь. В войну пришлось поставить скоќтину на привязь. Дед Галибихин смастерил большую телегу и на ней раќзвозились по рельсам корма. Телегу усовершенствовали. От оси ее вращался транспортер и скидывал и в кормушки измель-ченную солому с сеном.

Миша Качагарин, вернувшись с фронта, эту технику от деда Галибихина и принял. По-просил сделать вторую телегу, с выброќсом кормов на левую сторону. Когда появилось электричество, мехаќнизировали и загрузку телег. Два раза в день коровы выпускались на волю и Миша Качагарин проезжал на Побратиме со скребком по стойлам. Ивана конная механизация привлекала простотой и естественностью. Коќровы и лошадь — все живое. Трактор — инороднее тело на ферме. Бензиќновая гарь — отрава воздуха и самих коров. Не слишком ли опрометчиќво поступили, поспешив забыть о живой лошади на селе, как вот и о ветряных мельницах, не приспособив их для выработки самой дешевой электроэнерги. Да и водяные мельницы не мешали жить.

Как-то у Ивана со Светланой зашел об этом разговор, что называется, философ-ский. Где, где, а в деревне-то всегда зрить в корень. Есть лошади, Божьи творения, кото-рые могут увезти не меньше мертвой машины. И верно, по здешним дорогам на машине и не быстрей. Осенью до станции грузовик день добирается. И другое — лошаќдь безотход-ное, что называется, чистое производство, лучшие удобрения дает. И не дороже оно, это удобрение, минерального. Затраты на тонну молока в моховской ферме почти вдвое меньше. И дояркам уютней на ней…

Светлана разлила чай. Анна Савельевна отпила несколько глотков с сахаром вприкуску, сказала:

— И нам бы вот определили Васюка-то Грибкова чинить доилки. А то приходят, ко-му придется.

— Не сразу, мама, — ответил Иван, — вот смонтируем на комплексе новые аппараты, наладим самопривязь. И до вашей фермы очередь дойќдет.

— Дело-то и не больно хитрое коров привязать, — ответила на это мать, — кому охота привязанному быть…

Дмитрий Данилович понял, что был у матери разговор с Прасковьей Кирилловной о ферме. Все еще живет мать своей работой. И тут же как бы изошел на него назойливый и искушающий голос изнутри: "Ну вот, мать уже не выйдет на ферму. И Прасковья скоро уйдет, и Миша Качагарин. И придут, скорее всего, новаторы и рушители всех их стара-ний. Да ведь и мое старание все прахом изойдет. Наследования нет, Значит и дления нет. Каждый все как бы начинает творить заново, без окончаќния и продолжения. Значит в за-коне рушитель…" Эти его мысли прервал голос матери.

— Знамо, молодым-то подавай условия. Им вилы да скребки в руки не дашь. В грязи будут тонуть, брезговать, а сами не постараются. Это мы привычные. Да им нашего и не надо, — то ли с обидой, то ли с соќчувствием к молодым, проговорила Анна Савельевна.

На свою судьбу она как бы стыдилась жаловаться: так уж виќдно Богом ведено, оговаривалась. И все же в этой ее покорности пряќталась печаль. Переждала без ответа на свой высказ и спросила Светќлану о розах, где они их посадят. Что-то вот подтолкнуло спросить.

— Дети обрадовались, — отозвалась Светлана, тоже довольная, что разговор переме-нился. — Решили посадить за березами на припеке. Саќми и место выбрали. Размножим, чтобы при каждом доме были.

Дмитрий Данилович промолчал о своем желании приживить черенки роз в огоро-де, хотя и не больно надеялся на школьников. Светлана сказаќла, что взяла для себя три черенка. И тут же поведала, что в теплиќчке зацвели огурчики и выбросили бутоны тюль-паны.

Теплица в загороде, цветы в ней, лимоны в кадушках, помидоры, огуќрцы, салат бы-ли охочей забавой Светланы. А присмотр за коровой, теќленком, птицей, хлопоты у печки — как бы обязанности хозяйки. Дмитрий Данилович с Иванам в этом деле были ее помощ-никами. Подготовка огорода к посадкам — это уже целиком забота мужчин, как была забо-та дедушки. Раньше грядки вскапывались заступом. Бабушка Анисья и деќдушка Данило любили во всем аккуратность, любовались огородом. И Анна Савельевна этому следовала. У других загороды вспахивались трактоќром, а она старалась вскопать. Но на этот раз сми-рилась. В заќгороде подошла пора сажать, а рук нет, и время не выбрать.

— Вспаши уж, Митя, коли загороду-то. Тянуть-то и нельзя. Сам-то все поаккуратней сделаешь. Да все вместе и посадите.

Огород и самого Дмитрия Даниловича беспокоил. Собирался возделать конным плугом, взять у Миши Качагарина Побратиму. Внуки должны увиќдеть красивую загороду, уютные грядки, им их полоть. И для Светќланы важно, какой ей покажется первая работа в огороде, таким он ей и запомнится.

— Вспашу мать, плугом, — сказал Дмитрий Данилович, — завтра и вспашу… "Хоть при фонаре, ночью, а сделаю", — решил про себя. — А ты потом укажешь, что где посадить.