— Да уж вы-то, Корины, на все руки мастера, умельцы, за что не возьметесь, все у вас выходит, — льстил Саша. Подошел к самой кромке воды, будто к порогу дома, ожидая приглашение хозяина.
Солнце ушло за горизонт. Медленно по-весеннему, вечерело. Студиќлась земля. К ночи прихватил лужицы, тихие закраины реки возьмутся ледком. Сузятся ручейки, вода поспадет и в реке. Но к полудню назавтќра опять все оживет, засверкает на солнце приман-чивая стрежень. Так будет еще неделю, пока не изойдут в лесах большие снега. Останутся дотаивать ложбины. Шелекша уляжется в свои берега, посветлеет вода. Утренники ослаб-нут, а там и прекратятся. Просохнут дороги, поля, луќга. Тут уж пахарь не зазевывайся. Эти мысли и были в голове Дмитрия Даниловича. Как бы все по дням и предвиделось, и жда-лось главного, своего, за повседневной суетностью.
Саша Жохов был в новом полупальто на меху, в черных резиновых саќпожках. Эти дни он наезжал в мастерские сельхозтехники, где ремонтировался его трактор.
Вошло в неотложное правило — трактористу, чей трактор попал в заќтяжной ремонт, выписывают в колхозе с помощью разных ухищрений деньќги на поллитровки для "выку-па" запасных частей у кладовщика сельхозќтехники и угощения ремонтников… Так раньше невеста выкупаќлась женихом у несговорчивых подружек. Жених одаривал их гостинцами у всех навиду, а тут дело делается втихаря, воровски. За время ремоќнта колхозного трак-тора у тракториста-колхозника карманы отвисают от поллитровок. Выкуп невесты — вжившийся веселый народный обычай, а тут узаконенное вымогательство сельскохозяй-ственного пролетариата у обездоленных второсортных колхозробов. Колхозу и обходится старый свой трактор, побывавший в мастерских сельхозтехники, дороже нового. К тому же и отремонтирован-то он самим колхозным трактористом… Саше Жохову трактор ре-монтировали без его участия. Сработали старые проќкурорские и орсовские связи. Без пол-литровок, конечно, обойтись не могло, но это чтобы не хезнула дружба. В район же Са-ша ездил похлопотать о месте себе. Обещали же через годик, когда снимали с должности парторга колхоза. Но что-то с должностью затормозилось. Пеќредовой тракторист, зара-ботки в колхозе пошли не плохие, чего еще… Так будто бы ему в райкоме ответили.
Дмитрий Данилович возвышался на Шадровике, стоял посередине его. В стеганой фуфайке, в шапке ушанке с искусственным мехом, какие переќдаются у них в сельмаге. Будто солдатские остатки с войны. Саша Жоќхов мялся на берегу, закурил сигарету. Дмит-рий Данилович пригласил его взойти на Шадровик, отступил от середины. Саша с опаской перешагнул через ручеек, бежавший между камнем и берегом. Оказавшись ряќдом с Дмит-рием Даниловичем, поглядел под ноги, на лунки в камне.
— Ныне уцелели голыши-то, — высказал он как бы для начала какого-то своего дру-гого разговора. — Ни один вот не выбился, лунки-то старые.
Это уж у моховцев исстари велось, первым словом, вступив на Шадровик после водополья, оглядеть камень, выбило или не выбило из неќго льдинами новые голыши. Дмитрий Данилович как бы по подсказу, тоќже глянул под ноги, и поддакнул Саше. А про себя скольќзнула мысль, что середина во всем прочнее и круче краев. Вот и Шадровик ок-реп нутром, не поддается наскоку льдин, сам дробит их. Все в природе силой своей про-тиводействует другой силе. И мы, люди, так же. Время сдирает с нас ветхую одежонку, а нутро-то остается. И нахрапом до него не так-то и просто добраться.
Обмолвились, как бы от нечего сказать, о нынешней водополице. Снег большой, таянье его быстрое. Кажись лет пять таких разливов не видеќли. Много всего с берегов по-сносило. На том как бы и иссякла бесеќда. Осталось докурить и разойтись. Дмитрий Дани-лович так и настроќился. Хотелось поговорить с домашними о поле своем, о той же реке, какая она ныне, о комяге, ладной она у него вышла. И о пахоте скорой на новом поле вслух подумать, как о веровании истинном. И Анна опять занемогла. Приехала из города, пошла снова на ферму. Простуќдилась на сквозняках и слегла. Видно уж не работница. Со-крушается и сама, перед людьми неловко, какие бы еще годы… Эти мысли свои Дмитрий Данилович и прервал высказом:
— Поглядите, Александр Ильич на реку, а я уж пойду, — и предложил, как бы пред-ложил и кому другому, — может, есть желание на комяге покататься, так возьмите мою.
Саша, как в испуге, взмахнул руками: куда тут, разве что когда вода поспадет. Су-етливо запереступал на месте, тронул Дмитрия Даниловича за рукав фуфайки.
— Надумал вот Данилыч, попроситься в ваше звено, — высказал он, будто одолжение сделал. — Одним словом, примкнуть к вам с Лестеньковым… Поля-то вы взяли большие, почти за все прежнее Мохово. Вдвоем-то и тяжело придется. И мне бы сподручно с вами-то.
Дмитрий Данилович озадачился. Еще бы одного механизатора и не мешало в зве-но. Думали взять внука деда Галибихина, Шурку. Трактор парень знает. Кончил десяти-летку, лето поработал бы, а там в училище до армии… Отталкивать Сашу Жохова прямым отказом было неловко. Сослался на то, что надо с напарником посоветоваться, с Лестень-ковым. И о Шурке Галибихине, что его хотят взять, сказал.
— Тут дело такое, Александр Ильич, в звене все согласуется, всякие решения совме-стно, — вроде как закончил о звене разговор.
Но Саша Жохов не отступал, стал уже упрашивать.
— Уважь, Данилыч, не подведу, сработаемся. Ну, было там, как говорится, в дело-вом плане. Так это в прошлом, по должности. Сам знаешь, куда от нее. Тоже ведь под та-ким хомутом ходил.
Дмитрий Данилыч и тут отговорился, что надо с Толюшкой Лестеньковым посове-товаться. Про себя удивился: "Как Саша не возьмет в толк, разговоры о его отношениях с матерью Толюшки, Агашей-фронтовичкой, хоть и замолкли, но совсем-то не забылись. Опять и поползет молва".
Чтобы задержать Дмитрия Даниловича и польстить ему, Саша напомнил, как ко-гда-то парнями, "при той жизни", по веснам колотили косы, рыбу ловили. Дмитрия Дани-ловича кольнули слова Саши "при той жизни", но сдержался, виду не подал.
— Матерая тебе щука в мережу попалась, — говорил Саша. — Ты-то умел ставить ко-сы. И место хорошее выбирал, метров на пятнадцать закидывал кобылу от берега, и где только такие жерди отыскивал.
Дмитрий Данилович не мог противиться памяти о той поре ничем не омраченного детства и юности. И Шелекша предстала в особой буйной радости. Рыба шла косяком вверх на нерест, терлась о еловые лапы, которыми заплачивалась коса, находила отвер-стие и лезла к горлу мережи. Кроме моховцев, косы в округе нигде не колотили. Самая бы пора теперь для них, но вышел запрет, появился рыбнадзор. Но рыбы с запретом стало меньше, рыбинская плотина ее останавливает… Щука, о которой напомнил Саша, вызвала тогда у мальчишек восторг. Почувствовав в воде дерганье мережи, подумал, что много сорожья набралось. Но, увидев торчавший хвост живой плахи, оторопел. Рыбина билась и он чуть не выпустил из рук бечевку мережи. А мальчишки во всю орали: "Митьке Корню крокодил в мережку влез". мережку со щукой тащили скопом в гору к сыроварне. Рыба глотала воздух, жабры ее ходили, как кузнечные мехи. Андрюшка Поляк, теперешний ху-дожник, сказал, что щука дышит воздухом, как утопленник водой. Той весной утонул в Шелекше пьяный парень из Большого села, моховские ребятишки бегали смотреть на утопленника к броду… Сашка Жох как-то не запомнился среди мальчишек, тащивших мережку. Голову щуки ровно кто силком втиснул в узкую нитяную горловину. О щуке старухи сказали, что не к добру попалась такая чертуха, плохой знак, беду вещает. И, вер-но, на следующею зиму Кориных и еще четырех моховских мужиков обложили твердым заданием, а троих, в том числе и Ворониных, раскулачили и выслали. Отца осудили на три года принудиловки. Первыми от Кориных в то время отвернулись Жоховы, активисты-бедняки.
Напоминание Саши о щуке в мереже, навело Дмитрия Даниловича на недавний свой сон. Вдвоем с Сашей очутились они в горной долине, посреди зеленой лужайки. Сквозь толщу горы проходила труба. Через нее виднелся какой-то золотой блеск. Непо-нятная сила влекла в эту трубу. Саша полез и застрял в ней, как вот и щука в горле мере-жи… Вспомнив этот сон и глянув на Сашу, Дмитрий Данилович с труќдом сдержал себя, чтобы не расхохотаться. Усмехаясь, сказал простоќдушно:
