Прохожие здоровались, Катерина и мать кланялись. Между прочим, среди деревенских почти никто не страдает болезнью Альцгеймера, выяснила Катерина. Наверное, это правда, что причина болезни в разрыве человека с самим собой. А здесь он цельный. Мать скорее соединится сама с собой. Катерине казалось, что у нее произошел разрыв между разумом и страстью.

Но что остается ей? Она должна поднять брата и мать, твердила она себе всю ночь, лежа без сна в поезде.

С тех пор жизнь Катерины стала такой, какая сейчас. И как сейчас, много раз она летела на своем «матизе» к Ольге Петровне. Между прочим, этот «матиз» недорого продал ей сын Ольги Петровны. Да что там продал – почти подарил.

Она ехала быстро, словно желая оставить тревогу за спиной. Открыв дверь и увидев Катерину на пороге, Ольга Петровна сказала:

– Знаешь, на что похожа?

– Даже на что, а не на кого, – попыталась пошутить Катерина, протягивая ей бутылку сухого белого вина.

– На творог, который я отжимала перед твоим приходом, – сказала Ольга Петровна, к которой она приехала. – Нежирный. Ты загнала себя. Тревога написана на лице большими буквами.

– Всевидящее око вы, Ольга Петровна. – Она сбросила туфли и надела гостевые шлепанцы. – Если честно, то я бежала к вам от тревоги.

– Делать-то что, а? Я давно говорю, что тебе с собой делать. Освободиться, вот что. – Ольга Петровна говорила, возвращаясь на кухню. Катерина шла за ней.

– Не умею.

– Самый лучший способ освободиться от зажатости и тревоги – это секс.

– Ой, да ну вас! – Катерина поморщилась.

– Можно подумать, первый раз слышишь, – насмешливо бросила она.

– Правда, – честно призналась Катерина. – Я вообще об этом не думала.

– Удивительно. А ведь была замужем.

– Что-то не заметила, – усмехнулась Катерина. – Насколько я помню, это занятие меня, напротив, напрягало.

– Значит, что-то мешало. Голова, я думаю. Но сейчас, я понимаю, у тебя есть объект. Ей-богу, это занятие расслабляет. Даже меня. – Она засмеялась. – Соединилась бы с Вадимом всерьез.

– Невозможно. – Катерина покачала головой, опускаясь на стул в углу и наблюдая за хозяйкой. – Пока не разберусь с братом и матерью, для меня нет такого варианта. Никого не собираюсь нагружать своими проблемами. Уже проходила.

– Я это от тебя уже слышала, дорогая. Но ты едва дышишь.

Она кивнула. Это правда. Более того, она не только дышит с трудом. Она все делает с трудом. Как будто все силы истрачены – однажды в школе она пробежала длинную дистанцию и после финиша дышала точно так.

Но разве сейчас финиш?

– Ты закрыла на замок нижнюю часть тела, – продолжала Ольга Петровна, – это значит, ты перекрыла путь энергии, которая проходит через тебя. Что получается? Застой. От этого напряжение, раздражение. – Она улыбнулась. – По-моему, это понимают сейчас даже наверху. – Ольга Петровна подняла голову. – Ты думаешь, что просто так переключили внимание всех на эту часть? – Она засмеялась. – Надеются, что все станут снимать напряжение именно так. Чтобы не было тревоги, которая бог знает чем может обернуться... Очень эффективный способ управления народом. И собой тоже, поверь.

Катерина молча слушала. Она чувствовала свежие запахи на кухне – Ольга Петровна приготовила салаты. В духовке запекалась рыба. Она угадала: купила белое вино.

– Что матушка? – спросила Ольга Петровна.

– Ей там нравится. Она говорит, хочет жить там всегда.

– Вот как? Там лучше, чем в Москве?

– Легко дышится, говорит. Уж не знаю отчего. – Она специально сделала акцент на «дышится».

Ольга Петровна засмеялась.

– А ты ехидная. Конечно, способ освобождения, о котором я только что сказала, не единственный. Но для тебя будет эффективный.

– Мать говорит, что второй раз в жизни чувствует себя совершенно свободно.

– Ага, в первый – в аномальной зоне, в Якутии, – кивнула Ольга Петровна. Она не спросила, она была уверена.

– Да, – ответила Катерина. – И сейчас. Может, то место на самом деле особенное.

– Все хорошо, Катерина. Кроме того, что ты делаешь с собой, со своей жизнью. Твой брат уже взрослый мужик. Не заметила? Ты нянчишься с ним столько лет... Он вырос, будет жить так, как может только он.

– Допустим. Но мама?

– Мама? А ты ей не нужна.

– Что?! – ахнула Катерина. – Я не нужна?!

– Нет, – упорствовала Ольга Петровна. – Ей нужны твои лекарства.

– Но как это? – Катерина недоуменно смотрела на Ольгу Петровну.

– Да очень просто. Она в своем мире, не в том, в каком ты. Там своя жизнь, свои интересы. Со взрослыми детьми мы должны быть друзьями, а не вечно зависимыми друг от друга субъектами. – Она улыбнулась. – Катерина, ты исполняешь свой долг, это прекрасно. Но этим долгом не дави свою жизнь. Не отталкивай от себя мужчину, который хочет быть с тобой и готов к этому. Я о Вадиме.

– Он готов, да я нет. Я не готова, – упорствовала Катерина. – Я дала себе слово, когда развелась с Игорем.

– Так забери свое слово обратно. У себя самой, – усмехнулась Ольга Петровна.

– Я дала себе слово, что до тех пор, пока не устрою мать и брата, рядом со мной не будет никакого мужчины.

– Понятно. – Ольга Петровна вздохнула. – Но что значит: устроить мать и брата? Они уже устроены.

– Вы думаете, мама не вернется домой?

– И ты не поселишься в Доме на Каме, – в тон ей сказала Ольга Петровна. – Если, конечно, не загонишь себя туда своей жизнью. Еще раньше, чем Ксения.

– Я не заеду в аномальную зону, – фыркнула Катерина.

– Ты на самом деле считаешь, что причина в том, что Ксения заехала в зону? А может быть, то, что в сорок два она родила Федора, – ты не думала об этом?

Катерина молча кивнула.

– Все сошлось вместе.

– У тебя чрезмерно развитое чувство ответственности. – В тоне женщины звучало насмешливое осуждение. – Это не признак душевного здоровья, последи за собой. А лучше, если ты доверишь Вадиму это занятие.

– Следить за мной? – Катерина вскинула голову.

– Именно так. У мужчин это хорошо получается, когда они по-настоящему любят женщину. Доверься, Катерина.

– Довериться! Ха-ха! Вы тоже знаете это слово?

– А кто не знает? Только ты, я думаю.

– Я... я тоже знаю. Но этого слова я боюсь. – Она повернула к Ольге Петровне испуганное лицо. – Моя мать доверилась... на лету. И что? Какая жизнь у нее и у всех нас! Вы сами знаете.

– Она доверилась себе. Она изменила жизнь свою. Ксения совсем не имела в виду сломать твою, Катерина.

Катерина молча отпила вина, ей стало лень думать, спорить. Наконец стало ясно, что за руль ей сегодня не сесть.

Ольга Петровна заметила туман в глазах гостьи и тихо сказала:

– Комната внука в твоем распоряжении. Только не пугайся его аэрографических этюдов.

– По-моему, я уже забыла, что такое пугаться, – усмехнулась Катерина.

Но когда толкнула дверь комнаты, ахнула. Процессор компьютера был расписан кораллами, водорослями, среди которых плавали экзотические существа. Прелестное создание с головой рыбы-ангела и длинными ногами топ-модели.

– Ох! – выдохнула она. – Будет чем любоваться всю ночь.

Ольга Петровна засмеялась и закрыла дверь за собой.

Катерина смотрела на половину ангела. Похожую рыбку привез Вадим, когда она встречала его в Шереметьево.

Катерина опустилась на жесткий диван, подложила вышитую подушку под голову, свернулась калачиком. Она так и заснула, одетая. А рядом с диваном, на тумбочке, ночевало постельное белье и пижама. Ольга Петровна принесла их, когда Катерина уже спала. Она не стала ее будить – по лицу гостьи было видно, что ей снится что-то хорошее.

«Самое главное не на чем спать, а с кем», – сказала бы она. Судя по лицу, Катерина спала не одна...

Федор все больше времени проводил на даче. Оттуда он ездил на работу в зоопарк и туда же торопился обратно. Дело не в том, что в нем проснулась душа земледельца, напротив, он никогда ничего не делал на земле. При жизни дяди Миши и бабушки вокруг дома был сплошной цветник. Он и сейчас на месте, слегка одичавший, – метелки овсяницы луговой придавали ему диковатую таинственность. Многолетние астры, гвоздики, пионы, а также кусты, цветущие без всякого принуждения, названия которых Федор не определил бы, даже сверившись с книгой по садоводству, жили своей жизнью. «Если есть вечный двигатель, – говорил дядя Миша, – то это природа».